Неточные совпадения
— Да не позабудьте, Иван Григорьевич, — подхватил Собакевич, — нужно будет свидетелей, хотя по два с каждой стороны. Пошлите теперь же к прокурору, он человек праздный и, верно, сидит дома, за него все
делает стряпчий Золотуха, первейший хапуга в мире. Инспектор врачебной управы, он также человек праздный и, верно, дома, если не поехал куда-нибудь играть в
карты, да еще тут много есть, кто поближе, — Трухачевский, Бегушкин, они все даром бременят землю!
— Самого-то следствия они не
делали, а всем судом заворотили на экономический двор, к старику, графскому эконому, да три дня и три ночи без просыпу — в
карты.
— Патриот! — откликнулся Бердников, подмигнув Самгину. — Патриот и социалист от неудачной жизни. Открытие
сделал — украли, жена — сбежала, в
картах — не везет.
— Ну, — сказал он, не понижая голоса, — о ней все собаки лают, курицы кудакают, даже свиньи хрюкать начали. Скучно, батя!
Делать нечего. В
карты играть — надоело, давайте
сделаем революцию, что ли? Я эту публику понимаю. Идут в революцию, как неверующие церковь посещают или участвуют в крестных ходах. Вы знаете — рассказ напечатал я, — не читали?
— Послушай, Райский, сколько я тут понимаю, надо тебе бросить прежде не живопись, а Софью, и не
делать романов, если хочешь писать их… Лучше пиши по утрам роман, а вечером играй в
карты: по маленькой, в коммерческую… это не раздражает…
Здесь
делают также
карты, то есть дорожные капские экипажи, в каких и мы ехали. Я видел щегольски отделанные, не уступающие городским каретам. Вандик купил себе новый
карт, кажется, за сорок фунтов. Тот, в котором мы ехали, еле-еле держался. Он сам не раз изъявлял опасение, чтоб он не развалился где-нибудь на косогоре. Однако ж он в новом нас не повез.
27 сентября было посвящено осмотру реки Найны, почему-то названной на морских
картах Яходеи-Санка. Река эта длиной 20 км; истоки ее находятся в горах
Карту, о которых будет сказано ниже. Сначала Найна течет с севера на юг, потом поворачивает к юго-востоку и последние 10 км течет к морю в широтном направлении. В углу, где река
делает поворот, находится зверовая фанза. Отсюда прямо на запад идет та тропа, по которой прошел А.И. Мерзляков со своим отрядом.
В наш век все это делается просто людьми, а не аллегориями; они собираются в светлых залах, а не во «тьме ночной», без растрепанных фурий, а с пудреными лакеями; декорации и ужасы классических поэм и детских пантомим заменены простой мирной игрой — в крапленые
карты, колдовство — обыденными коммерческими проделками, в которых честный лавочник клянется, продавая какую-то смородинную ваксу с водкой, что это «порт», и притом «олд-порт***», [старый портвейн, «Три звездочки» (англ.).] зная, что ему никто не верит, но и процесса не
сделает, а если
сделает, то сам же и будет в дураках.
Что прикажешь
делать? Козаку сесть с бабами в дурня! Дед отпираться, отпираться, наконец сел. Принесли
карты, замасленные, какими только у нас поповны гадают про женихов.
На Сухаревке жулью в одиночку
делать нечего. А сколько сортов всякого жулья! Взять хоть «играющих»: во всяком удобном уголку садятся прямо на мостовую трое-четверо и открывают игру в три
карты — две черные, одна красная. Надо угадать красную. Или игра в ремешок: свертывается кольцом ремешок, и надо гвоздем попасть так, чтобы гвоздь остался в ремешке. Но никогда никто не угадает красной, и никогда гвоздь не остается в ремне. Ловкость рук поразительная.
Он умел
делать фокусы с
картами, деньгами, кричал больше всех детей и почти ничем не отличался от них. Однажды дети, играя с ним в
карты, оставили его «дураком» несколько раз кряду, — он очень опечалился, обиженно надул губы и бросил игру, а потом жаловался мне, шмыгая носом...
Новое, грустное и безотрадное чувство сдавило ему сердце; он вдруг понял, что в эту минуту, и давно уже, всё говорит не о том, о чем надо ему говорить, и
делает всё не то, что бы надо
делать; и что вот эти
карты, которые он держит в руках, и которым он так обрадовался, ничему, ничему не помогут теперь.
— Надо что-нибудь
делать. Скучно так. В
карты я не играю и не люблю.
— Господа, хотите играть в
карты? — отнеслась Мари к двум пожилым генералам, начинавшим уж и позевывать от скуки; те, разумеется, изъявили величайшую готовность. Мари же сейчас всех их усадила: она, кажется,
делала это, чтобы иметь возможность поговорить посвободней с Вихровым, но это ей не совсем удалось, потому что в зало вошел еще новый гость, довольно высокий, белокурый, с проседью мужчина, и со звездой.
Даже жандармский полковник сознавал это и хотя, играя в клубе в
карты, запускал по временам глазуна в сторону какого-нибудь «политического», но
делал это почти машинально, потому только, что уж служба его такая.
— Господа!
сделайте ваше одолжение! мы в
карты играем! Держу семь в бубнах.
Более подходящим сравнением, пожалуй, будет картина игроков, которые чинно уселись за зеленый стол, роздали
карты, произвели ряд выкладок карточной математики,
сделали первые ходы, обозначавшие масть и намерение партнеров, — и вдруг какая-то шальная рука перемешала все
карты…
Он до света оставался в собрании, глядел, как играют в штосс, и сам принимал в игре участие, но без удовольствия и без увлечения. Однажды он увидел, как Арчаковский, занимавший отдельный столик с двумя безусыми подпрапорщиками, довольно неумело передернул, выбросив две
карты сразу в свою сторону. Ромашов хотел было вмешаться,
сделать замечание, но тотчас же остановился и равнодушно подумал: «Эх, все равно. Ничего этим не поправлю».
„Батюшка, Демьян Иваныч, так и так, помоги!“ Выслушает Демьян Иваныч, посмеется начальнически: „Вы, мол, сукины дети, приказные, и деньгу-то сколотить не умеете, всё в кабак да в
карты!“ А потом и скажет: „Ну, уж нечего
делать, ступай в Шарковскую волость подать сбирать“.
Для вас это ли
делать, в
карты ли играть — все одно!
Одни из них занимаются тем, что ходят в халате по комнате и от нечего
делать посвистывают; другие проникаются желчью и делаются губернскими Мефистофелями; третьи барышничают лошадьми или передергивают в
карты; четвертые выпивают огромное количество водки; пятые переваривают на досуге свое прошедшее и с горя протестуют против настоящего…
Барин мой, отец его, из полячков был чиновник и никогда, прохвостик, дома не сидел, а все бегал по своим товарищам в
карты играть, а я один с этой моей воспитомкой, с девчурочкой, и страшно я стал к ней привыкать, потому что скука для меня была тут несносная, и я от нечего
делать все с ней упражнялся.
Бледная, задумчивая девушка, по какому-то странному противоречию с его плотной натурой,
сделала на него сильное впечатление. Он на вечерах уходил из-за
карт и погружался в непривычную думу, глядя на этот полувоздушный призрак, летавший перед ним. Когда на него падал ее томный взор, разумеется, случайно, он, бойкий гладиатор в салонных разговорах, смущался перед робкой девочкой, хотел ей иногда сказать что-нибудь, но не мог. Это надоело ему, и он решился действовать положительнее, чрез разных теток.
Карты обыкновенно Крапчик клал медленно, аккуратно, одна на другую, как бы о том только и помышляя, но в то же время все видел и все подмечал, что
делал его партнер, и беспощаднейшим образом пользовался малейшей оплошностью того.
— Э, зови меня, как хочешь! Твоя брань ни у кого на вороту не повиснет… Я людей не убивала, в
карты и на разные плутни не обыгрывала, а что насчет баломута ты говоришь, так это ты, душенька, не ври, ты его подкладывал Лябьеву: это еще и прежде замечали за тобой. Аркаша, я знаю, что не
делал этого, да ты-то хотел его руками жар загребать. Разве ты не играл с ним в половине, одно скажи!
Затем в самой игре не произошло ничего особенного, кроме разве того, что Лябьев всех обыграл, что, впрочем, и
сделать ему было очень нетрудно, потому что Егор Егорыч кидал
карты почти механически и все взглядывал беспрестанно на Сусанну; Сверстов, как и всегда это было, плел лапти; что же касается до gnadige Frau, то она хоть и боролась довольно искусно с молодым человеком, но все-таки была им побеждена.
По окончании обеда князь все-таки не уезжал. Лябьев, не зная, наконец, что
делать с навязчивым и беспрерывно болтающим гостем, предложил ему сесть играть в
карты. Князь принял это предложение с большим удовольствием. Стол для них приготовили в кабинете, куда они и отправились, а дамы и Углаков уселись в зале, около рояля, на клавишах которого Муза Николаевна начала перебирать.
— В молодости я тоже был охотник поиграть, — сказал он, — да однажды мне в Лебедяни ребро за игру переломили, так я с тех пор и дал обещание не прикасаться к этим проклятым
картам. И что такое со мною в ту пору они
сделали — так это даже рассказать словами нельзя! В больнице два месяца при смерти вылежал!
Порфирий Владимирыч
делает распоряжение насчет завтрашней церемонии, и все садятся за
карты. Сдают раз, сдают другой, Арина Петровна горячится и негодует на Иудушку за то, что он ходит под Евпраксеюшку все с одной. В промежутках сдач Иудушка предается воспоминаниям о погибшем сыне.
Но собственной работой занималась, может быть, только треть арестантов; остальные же били баклуши, слонялись без нужды по всем казармам острога, ругались, заводили меж собой интриги, истории, напивались, если навертывались хоть какие-нибудь деньги; по ночам проигрывали в
карты последнюю рубашку, и все это от тоски, от праздности, от нечего
делать.
Я сажусь и действую толстой иглой, — мне жалко хозяина и всегда, во всем хочется посильно помочь ему. Мне все кажется, что однажды он бросит чертить, вышивать, играть в
карты и начнет
делать что-то другое, интересное, о чем он часто думает, вдруг бросая работу и глядя на нее неподвижно удивленными глазами, как на что-то незнакомое ему; волосы его спустились на лоб и щеки, он похож на послушника в монастыре.
Я тотчас сообразил: вот — руку отрезали за то, что человек играл в
карты. А что
сделают со мной перед тем, как уморить меня?
Сначала
сделал он это с игранными
картами, а потом распечатал и новые колоды.
Преполовенские уже видели, что после второго письма Передонов твердо решил жениться на Варваре. Они и сами поверили письму. Стали говорить, что всегда были за Варвару. Ссориться с Передоновым им не было расчета: выгодно с ним играть в
карты. А Геня,
делать нечего, пусть подождет, — другого жениха придется поискать.
— Кругом все скучают, наскрозь! — отозвался Савва, громко чмокнув, точно от удовольствия. — Чего ни
делают против: лошадьми балуются, голубиные охоты,
карты, бои петушьи — не помогает! Тут и бабы, и вино, и за деньгами гоняются, всё — мимо сердца, не захватывает, нет!
Когда я
сделал такое предложение, Дэзи превратилась в вопросительный знак, а Проктор, взяв
карты, отбросил их со вздохом и заявил...
Я стоял у стола, склонясь над
картой. Раскладывая ее, Синкрайт отвел верхний угол
карты рукой,
сделав движение вправо от меня, и, машинально взглянув по этому направлению, я увидел сбоку чернильного прибора фотографию под стеклом. Это было изображение девушки, сидевшей на чемоданах.
— Послушай, Олеся, а не могли ли тебя
карты обмануть? Зачем же я буду трефовой даме столько неприятностей
делать? Человек я тихий, скромный, а ты столько страхов про меня наговорила.
(Бросает ему
карты в лицо. Князь так поражен, что не знает что
делать.)
Ну, не везло, Зоечка, ну что ж ты поделаешь. Возьмешь
карту — жир, жир… Да… На суде я заключительное слово подсудимого сказал, веришь ли, не только интеллигентная публика, конвойные несознательные и те рыдали. Ну, отсидел я… Вижу, нечего мне больше
делать в провинции. Ну, а когда у человека все потеряно, ему нужно ехать в Москву. Эх, Зойка, очерствела ты в своей квартире, оторвалась от массы.
Несчастливцев. Пара платья, братец, хорошего, в Полтаве еврей сшил. Тогда я в Ильинскую, после бенефиса, много платья
сделал. Складная шляпа, братец, два парика, пистолет тут у меня хороший, у черкеса в
карты выиграл в Пятигорске. Замок попорчен; как-нибудь, когда в Туле буду, починить прикажу. Жаль, фрака нет; был фрак, да я его в Кишиневе на костюм Гамлета выменял.
— Вот тебе на! Мы с ней в
карты от скуки играем, когда
делать нечего… а теперь вы пришли.
Соня. Это так не идет к вам! Вы изящны, у вас такой нежный голос… Даже больше, вы, как никто из всех, кого я знаю, — вы прекрасны. Зачем же вы хотите походить на обыкновенных людей, которые пьют и играют в
карты? О, не
делайте этого, умоляю вас! Вы говорите всегда, что люди не творят, а только разрушают, то, что им дано свыше. Зачем же, зачем вы разрушаете самого себя? Не надо, не надо, умоляю, заклинаю вас.
И разве сам он, — думал я, глядя на его маленькое медовое лицо, — не будет сегодня же за
картами делать вид и, пожалуй, проговариваться, что он уже отбил у Орлова Зинаиду Федоровну?
— Да-а, — задумчиво заговорила девушка, — с каждым днем я все больше убеждаюсь, что жить — трудно… Что мне
делать? Замуж идти? За кого? За купчишку, который будет всю жизнь людей грабить, пить, в
карты играть? Не хочу! Я хочу быть личностью… я — личность, потому что уже понимаю, как скверно устроена жизнь. Учиться? Разве отец пустит… Бежать? Не хватает храбрости… Что же мне
делать?
— Подожди, Саша!.. У меня уже шестнадцатое совпадение, понимаешь? А я
сделал всего тысячу двести четырнадцать сдач. Теперь
карты повторяются всё чаще. Нужно
сделать две тысячи семьсот четыре сдачи, — понимаешь: пятьдесят два, умноженное на пятьдесят два. Потом все сдачи переделать тринадцать раз — по числу
карт в каждой масти — тридцать пять тысяч сто пятьдесят два раза. И повторить эти сдачи четыре раза — по числу мастей — сто сорок тысяч шестьсот восемь раз.
— Этого никто не хочет! — задумчиво проговорил Пётр, снова раскинув
карты и озабоченно поглаживая щёку. — Потому ты должен бороться с революционерами — агентами иностранцев, — защищая свободу России, власть и жизнь государя, — вот и всё. А как это надо
делать — увидишь потом… Только не зевай, учись исполнять, что тебе велят… Наш брат должен смотреть и лбом и затылком… а то получишь по хорошему щелчку и спереди и сзади… Туз пик, семь бубен, десять пик…
«Она все еще, кажется, изволит любить мужа, — думал он, играя в
карты и взглядывая по временам на княгиню, — да и я-то хорош, — продолжал он, как-то злобно улыбаясь, — вообразил, что какая-нибудь барыня может заинтересоваться мною: из какого черта и из какого интереса
делать ей это?.. Рожицы смазливой у меня нет; богатства — тоже; ловкости военного человека не бывало; физики атлетической не имею. Есть некоторый умишко, — да на что он им?.. В сем предмете они вкуса настоящего не знают».
Лицо барона приняло скучающее выражение и напомнило несколько то выражение, которое он имел в начале нашего рассказа, придя с князем в книжную лавку; он и теперь также стал рассматривать висевшую на стене
карту. Наконец, Анна Юрьевна
сделала восклицание.
— За что тебе дать пенсию, когда ты сам говоришь, что только и
делал, что по женщинам ездил и в
карты играл?