Но, подвигаясь вперед, против ветра, она вспомнила инспектора, его жалкое, беспомощное тело, склонность всегда чего-то пугаться, грубость, за которой — она знала — скрывается отсутствие характера, вспомнила противные привычки Жукова и брезгливо поежилась, но в ней
росло и крепло какое-то, еще неясное решение, заставляя ее добродушно и лукаво улыбаться.
Неточные совпадения
— Н-да, вот как ты, — неопределенно выговорил Дмитрий, дергая пуговицу пиджака
и оглядываясь. — Трудное время, брат! Все заостряется, толкает на крайности. А с другой стороны,
растет промышленность, страна заметно
крепнет… европеизируется.
А вместе с работой
крепла и росла решимость идти
и сказать отцу все, пока не открылось критическое положение девушки само собой.
Россия пережила татарщину, пережила смутную эпоху
и окончательно
окрепла,
выросла в государственного колосса.
Затем доктор начал замечать за самим собою довольно странную вещь: он испытывал в присутствии жены с глазу на глаз какое-то гнетуще-неловкое чувство, как человек, которого все туже
и туже связывают веревками,
и это чувство
росло,
крепло и захватывало его все сильнее.
Старик слушал
и ждал. Он больше, чем кто-нибудь другой в этой толпе, понимал живую драму этих звуков. Ему казалось, что эта могучая импровизация, так свободно льющаяся из души музыканта, вдруг оборвется, как прежде, тревожным, болезненным вопросом, который откроет новую рану в душе его слепого питомца. Но звуки
росли,
крепли, полнели, становились все более
и более властными, захватывали сердце объединенной
и замиравшей толпы.
Строго проведенная покровительственная система является в промышленной жизни страны тем же, чем служит школа для каждого человека в отдельности: пока человек не
окреп и учится, ясное дело, что он еще не может конкурировать со взрослыми людьми; но дайте ему возможность
вырасти и выучиться, тогда он смело выступит конкурентом на всемирный рынок труда.
И крепнет детский дух в этих беседах,
и, как шептун-трава, тихо
растут и вырастают в них
и решимость
и воля,
и воспитывается то, что далекий потомок, может быть, условится называть в человеке прямою добродетелью гражданина.
Пропустив мимо ушей неумные слова младшего, Артамонов присматривался к лицу Ильи; значительно изменясь, оно
окрепло, лоб, прикрытый прядями потемневших волос, стал не так высок, а синие глаза углубились. Было
и забавно
и как-то неловко вспомнить, что этого задумчивого человека в солидном костюме он трепал за волосы; даже не верилось, что это было. Яков просто
вырос, он только увеличился, оставшись таким же пухлым, каким был, с такими же радужными глазами.
И рот у него был ещё детский.
Рос он дорогой,
окреп в тюрьме, в первом побеге с отцом возмужал
и закалился.
Друзья! Дадим друг другу руки
И вместе двинемся вперед,
И пусть, под знаменем науки,
Союз наш
крепнет и растет…
Не сотворим себе кумира
Ни на земле, ни в небесах,
За все дары
и блага мира
Мы не падем пред ним во прах.
Жрецов греха
и лжи мы будем
Глаголом истины карать,
И спящих мы от сна разбудим
И поведем за ратью рать.
Пусть нам звездою путеводной
Святая истина горит.
И верьте, голос благородный
Недаром в мире прозвучит.
Человек видит, как зарождаются,
растут,
крепнут, плодятся растения
и животные
и как потом слабеют, портятся, стареются
и умирают.
И знаешь, Дуня, — тут голос Наташи
окреп и вырос, — меня так потянуло к ней, сильно-сильно.
— Где же оно есть? Так, на минуту, нам показалось было, что что-то есть. Но это оказалось миражом. Опять все замутилось, опять темно; всё по-обычному мелко, вяло
и слабо.
И нет, нет того революционного прилива, который бы подхватил людей целиком, нет бодрящего воздуха, в котором бы
и слабые
крепли,
и падали бы сомнения,
и рос бы дух. Дорога была найдена, но она оказалась книжною. Таня воскликнула...
А слух расползался
и креп. Смутная тревога
росла. Однажды вечером сидели за чаем в земском отряде. Тут же был
и поручик Шестов, с правою рукою на черной перевязи.
Я вижу перед собой угрюмое бледное лицо, пламенные глаза, прекрасную, гордую голову,
и в груди моей разливается огонь сочувствия, жалости безысходной тоски. Мне до боли жаль этого несчастного, одинокого Мцыри… Представляю в его положении себя… Жаль
и себя, безумно жаль. Он, я — все смешивается… Ах, как грустно
и как сладко! Какая-то волна поднимается со дна души
и захлестывает меня. Накатила, подхватила
и понесла. Голос мой
крепнет и растет.
Суворов был вполне русский человек — погрузившись в солдатскую среду для ее изучения, он не мог не понести на себе ее сильного влияния. Он сроднился с ней навсегда; все, на что он находил себе отголосок в ее натуре,
выросло в нем
и окрепло или же усвоилось
и укоренилось. В бытность свою солдатом он изучал во всей подробности воинские уставы
и постановления, бывал постоянно на строевых учениях
и ходил в караул.
Может быть, благодаря тому обстоятельству,
выросла в нем
и окрепла в самую впечатлительную пору жизни ненасытная страсть военного славолюбия, которая прошла через все его существование
и сделалась самым большим горем
и самою большою утехою его жизни.