Другой разряд особенно распространенных в наше время рассуждений, при которых уже совершенно теряется из вида единственный
предмет познания, такой: рассматривая человека, как предмет наблюдения, мы видим, говорят ученые, что он так же питается, ростет, плодится, стареется и умирает, как и всякое животное: но некоторые явления — психические (так они называют их) — мешают точности наблюдений, представляют слишком большую сложность, и потому, чтобы лучше понять человека, будем рассматривать его жизнь сперва в более простых проявлениях, подобных тем, которые мы видим в лишенных этой психической деятельности животных и растениях.
Неточные совпадения
Из прений многие отзывались совершенным
познанием предмета.
Я сам, познающий, — экзистенциален, и эта экзистенциальность есть вместе с тем не объективируемый
предмет моего
познания.
Но эгоцентризм, в котором всегда есть что-то отталкивающее, для меня искупается тем, что я самого себя и свою жизненную судьбу делаю
предметом философского
познания.
Самопознающий субъект был разумом, общим разумом,
предметом его
познания был человек вообще, субъект вообще.
Не выпуская из очей своих вожделенного
предмета, юноша собирает
познание вещей в слабейших ручьях протекшего наук источника до нижайших степеней общества.
А впрочем, и с свидетельством недалеко уйдешь, ежели при поверке в известных
предметах отличнейших
познаний не выкажешь.
— Превосходно знают свой
предмет; профессорской кафедры по своим
познаниям достойны, — вмешался Годнев. — Может быть, даже вы знакомы по университету? Судя по летам, должно быть одного времени.
«Множитеся» — сиречь умножайте
познание ваше о
предметах божественных.
Да ведь что же составляет материал мысли, как не
познание внешних
предметов?
Ведь это можно в насмешку повторять слова щедринской талантливой натуры, что «русский человек без науки все науки прошел», в насмешку можно сказать, что г. Кокорев, не имея никаких
познаний, внезапно написал гениальное сочинение о
предмете, который от других обыкновенно требует продолжительных занятий и серьезного изучения.
Только когда мы совсем забудем то, чему учились, мы начинаем истинно познавать. Я ни на волос не приближусь к
познанию предмета до тех пор, пока буду смотреть на
предмет так, как научили меня смотреть. Чтобы познать
предмет, я должен подойти к нему, как к чему-то совершенно неизвестному.
Следовательно, это не есть расширение
познания о данных сверхчувственных
предметах, но расширение теоретическою разума и его
познания по отношению к сверхчувственному вообще, поскольку это побуждает нас допустить, что есть такие
предметы, хотя мы и не имеем возможности определить их точнее, значит расширить наше
познание об объектах.
С. 581 750.], говорит о вере как установляющей бытие
предмета и скрепляющей собой эмпирические показания и их логическую связь: согласно этому учению, акт веры присутствует в каждом познавательном акте [Эта теория подвергнута разбору проф. А. И. Введенским в его сборнике «Философские этюды» в очерке под заглавием: «Мистическая теория
познания Соловьева».].
Религиозная жизнь, по IIIлейермахеру, является третьей стороной жизни, существующей рядом с двумя другими,
познанием и действованием, и выражает собой область чувства, ибо «такова самобытная область, которую я хочу отвести религии, и притом всецело ей одной… ваше чувство… вот ваша религиозность… это не ваши
познания или
предметы вашего
познания, а также не ваши дела и поступки или различные области вашего действования, а только ваши чувства…
«Наша мысль, в своей чисто логической форме, не способна представить себе действительную природу жизни, — говорит Бергсон. — Жизнь создала ее в определенных обстоятельствах для воздействия на определенные
предметы; мысль — только проявление, один из видов жизни, — как же может она охватить жизнь?.. Наш ум неисправимо самонадеян; он думает, что по праву рождения или завоевания, прирожденно или благоприобретено, он обладает всеми существенными элементами для
познания истины».
Один из величайших и неоправданных предрассудков гносеологии заключается в том, что
познанию противостоит вне его находящийся
предмет, объект, который в
познании должен отражаться и выражаться.
Познание всегда есть творческое овладение
предметом и возвышение над ним.
Феноменология верит, что можно всегда сделать такую познавательную установку относительно
предмета, при которой
предмет войдет в
познание.
Познание имеет своим
предметом зло, но оно само не есть зло.
Противоположение
познания бытию, как противостоящему ему
предмету, есть результат уже чего-то вторичного, а не первичного, есть порождение уже рефлексии.
И вот
познание этическое менее всего может быть объективированием,
познанием «о чем-то», о чуждом, противостоящем мне
предмете.
В
познании духа, которое и есть философия, должно быть внутреннее родство познающего со своим
предметом, должно быть признание реальности духа, должен быть творческий духовный опыт.
Не кто-то или что-то познает бытие как противостоящий ему
предмет, а само бытие познает себя и через
познание просветляется и возрастает.
Первый и главный акт нашего
познания живых существ тот, что мы много разных
предметов включаем в понятие одного живого существа, и это живое существо исключаем из всего другого. И то и другое мы делаем только на основании всеми нами одинаково сознаваемого определения жизни, как стремления к благу себя, как отдельного от всего мира существа.
Внешние же
предметы мы знаем тем менее, чем менее в
познании участвует наше сознание, вследствие чего
предмет определяется только своим местом в пространстве и времени.
Познание чего бы то ни было для нас есть перенесение на другие
предметы нашего знания о том, что жизнь есть стремление к благу, достигаемое подчинением закону разума.
Вместо того, чтобы изучать тот закон, которому, для достижения своего блага, должна быть подчинена животная личность человека, и, только познав этот закон, на основании его изучать все остальные явления мира, ложное
познание направляет свои усилия на изучение только блага и существования животной личности человека, без всякого отношения к главному
предмету знания, — подчинению этой животной личности человека закону разума, для достижения блага истинной жизни.
Заблуждение, что видимый нами, на нашей животной личности совершающийся, закон и есть закон нашей жизни, есть старинное заблуждение, в которое всегда впадали и впадают люди. Заблуждение это, скрывая от людей главный
предмет их
познания, подчинение животной личности разуму для достижения блага жизни, ставит на место его изучение существования людей, независимо от блага жизни.
Ложное
познание, не имея в виду этого главного
предмета знания, направляет свои силы на изучение животного существования прошедших и современных людей и на изучение условий существования человека вообще, как животного. Ему представляется, что из этих изучений может быть найдено и руководство для блага жизни человеческой.
Но именно поэтому Дух менее всего может быть
предметом рационального и объективированного
познания.
Всесторонние
познания в новом учителе были открыты князем при следующих обстоятельствах. Во время прогулок их вдвоем, князь давал ему объяснения, каким образом он подводил на дом лепные карнизы, как выводил и выращивал те или другие редкие растения, чем лечил борзых и гончих. Забывая на старости лет о данных им уже объяснениях, которые Николай Леопольдович твердо старался завомнить, князь возвращался снова к тому же
предмету.
Для
познания Достоевского в познающем должно быть родство с
предметом, с самим Достоевским, что-то от его духа.
Андрей Николаевич Муравьев тоже мнил себя знатоком этого
предмета и от многих был почитаем за такое знание, но при
познаниях, навыке и распорядительности Виктора все муравьевские сведения ничего не стоили, и Андрей Николаевич даже боялся говорить и не любил Виктора, как соперника, который подавлял его своим авторитетом.