Неточные совпадения
Левин хотел вступить с ним в разговор, но
лакею позвонили, и он
ушел.
Чтоб избавиться от этого тяжелого чувства, он, не дождавшись конца прений,
ушел в залу, где никого не было, кроме
лакеев около буфета.
Не спавший чередовой
лакей зажег ему свечи и хотел
уйти, но Левин остановил его.
Лакей, подававший в общей зале обед инженерам, несколько раз с сердитым лицом приходил на ее зов и не мог не исполнить ее приказания, так как она с такою ласковою настоятельностью отдавала их, что никак нельзя было
уйти от нее.
Я решил прождать еще только одну минуту или по возможности даже менее минуты, а там — непременно
уйти. Главное, я был одет весьма прилично: платье и пальто все-таки были новые, а белье совершенно свежее, о чем позаботилась нарочно для этого случая сама Марья Ивановна. Но про этих
лакеев я уже гораздо позже и уже в Петербурге наверно узнал, что они, чрез приехавшего с Версиловым слугу, узнали еще накануне, что «придет, дескать, такой-то, побочный брат и студент». Про это я теперь знаю наверное.
Я велел
лакею о себе доложить, и, кажется, в немного гордых выражениях: по крайней мере,
уходя докладывать, он посмотрел на меня странно, мне показалось, даже не так почтительно, как бы следовало.
— Скверно очень-с, — прошептал на этот раз уже с разозленным видом рябой. Между тем Ламберт возвратился почти совсем бледный и что-то, оживленно жестикулируя, начал шептать рябому. Тот между тем приказал
лакею поскорей подавать кофе; он слушал брезгливо; ему, видимо, хотелось поскорее
уйти. И однако, вся история была простым лишь школьничеством. Тришатов с чашкою кофе перешел с своего места ко мне и сел со мною рядом.
Кушанья ставились на стол, и
лакеи тотчас же
уходили, так что обедающие брали сами кушанья.
— Да вы не обо мне ли говорите? — кричал бледный от злобы итальянец. — Я, милостивый государь, не позволю с собой обращаться, как с каким-нибудь
лакеем! — и он схватил на столе карандаш, сломал его и бросил. — Да если так, я все брошу, я сейчас
уйду!
В дом Шереметева клуб переехал после пожара, который случился в доме Спиридонова поздней ночью, когда уж публика из нижних зал разошлась и только вверху, в тайной комнате, играли в «железку» человек десять крупных игроков. Сюда не доносился шум из нижнего этажа, не слышно было пожарного рожка сквозь глухие ставни. Прислуга клуба с первым появлением дыма
ушла из дому. К верхним игрокам вбежал мальчуган-карточник и за ним
лакей, оба с испуганными лицами, приотворили дверь, крикнули: «Пожар!» — и скрылись.
Родители куда-то уехали, братья, должно быть, спали, нянька
ушла на кухню, и я остался с одним только
лакеем, носившим неблагозвучное прозвище Гандыло.
Сначала заглядывали к нам, под разными предлогами, горничные девчонки и девушки, даже дворовые женщины, просили у нас «поцеловать ручку», к чему мы не были приучены и потому не соглашались, кое о чем спрашивали и
уходили; потом все совершенно нас оставили, и, кажется, по приказанью бабушки или тетушки, которая (я сам слышал) говорила, что «Софья Николавна не любит, чтоб
лакеи и девки разговаривали с ее детьми».
С притворною злобою стал говорить он о ненавистных ему людях с своим
лакеем, которого играл задушевнейшим образом Михеич, особенно когда ему надобно было говорить о г-же Миллер; но трагик с мрачным спокойствием выслушивал все рассказы о ее благодеяниях старому нищему, которому, в свою очередь, дав тайно денег на выкуп сына, торжественно
ушел.
В самом деле, по возвращении он нашел до полдюжины записок на столе и сонного
лакея в передней. Слуге не велено было
уходить, не дождавшись его. В записках — упреки, допросы и следы слез. На другой день надо было оправдываться. Он отговорился делом по службе. Кое-как помирились.
— Нет врешь, ты не
уйдешь от меня! Лошадей!! — закричал было Петр Григорьич, но на том и смолк, потому что грохнулся со стула длинным телом своим на пол. Прибежавшие на этот стук
лакеи нашли барина мертвым.
— Нет, не то! — сказал Козелков, как бы отгадывая его мысли, — поручение, которое я намерен на вас возложить, весьма серьезно. — Митенька выговорил эти слова очень строго; но, должно быть, важный вид был не к лицу ему, потому что
лакей Степан, принимавший в эту минуту тарелку у Фавори, не выдержал и поспешил поскорее
уйти.
Панауров любил вкусно поесть, любил хорошую сервировку, музыку за обедом, спичи, поклоны
лакеев, которым небрежно бросал на чай по десяти и даже по двадцати пяти рублей; он участвовал всегда во всех подписках и лотереях, посылал знакомым именинницам букеты, покупал чашки, подстаканники, запонки, галстуки, трости, духи, мундштуки, трубки, собачек, попугаев, японские вещи, древности, ночные сорочки у него были шелковые, кровать из черного дерева с перламутром, халат настоящий бухарский и т. п., и на все это ежедневно
уходила, как сам он выражался, «прорва» денег.
Стоило бы мне только употребить немножко физической силы, потом сорвать часы, чтобы замаскировать цели, и
уйти черным ходом, и я получил бы неизмеримо больше, чем мог рассчитывать, когда поступал в
лакеи.
Из боковой двери выходят:
лакей с самоваром и девка с чайным прибором; ставят то и другое на стол и
уходят. Гавриловна и Потапыч входят за ними. Гавриловна приготовляет чай. Василиса Перегриновна выходит из саду.
— Полковник сейчас выйдет! — сказал
лакей Елене и
ушел.
Раздавшееся шушуканье в передней заставило генерала вскочить и
уйти туда. На этот раз оказалось, что приехали актриса Чуйкина и Офонькин. Чуйкина сначала опустила с себя бархатную, на белом барашке, тальму; затем сняла с своего рта сортиреспиратор, который она постоянно носила, полагая, что скверный московский климат испортит ее божественный голос. Офонькин в это время освободил себя от тысячной ильковой шубы и внимательно посмотрел, как вешал ее на гвоздик принимавший платье
лакей.
— Пускай войдет!.. — сказала почти презрительно Домна Осиповна
лакею, и, когда тот
ушел, она выпрямилась на диване и приняла величественную позу, а доктор, очень довольный, кажется, что освободил свою руку из рук супруги, пересел к своему письменному столу, уставленному богатыми принадлежностями.
Молодой
лакей, делать нечего,
ушел назад, а Прокофий отправился в переднюю и отворил, наконец, там дверь.
Проходили года, сменялись
лакеи в кожаных нарукавниках, сменялись поставщики и развозчики пива, сменялись сами хозяева пивной, но Сашка неизменно каждый вечер к шести часам уже сидел на своей эстраде со скрипкой в руках и с маленькой беленькой собачкой на коленях, а к часу ночи
уходил из Гамбринуса в сопровождении той же собачки Белочки, едва держась на ногах от выпитого пива.
Было утро. Потому только было утро, что Герасим
ушел и пришел Петр-лакей, потушил свечи, открыл одну гардину и стал потихоньку убирать. Утро ли, вечер ли был, пятница, воскресенье ли было — всё было всё равно, всё было одно и то же: ноющая, ни на мгновение не утихающая, мучительная боль; сознание безнадежно всё уходящей, но всё не ушедшей еще жизни; надвигающаяся всё та же страшная ненавистная смерть, которая одна была действительность, и всё та же ложь. Какие же тут дни, недели и часы дня?
Лакей поклонился и
ушел, а она опрометью бросилась в свою комнату.
—
Лакей пустил и велел пять минут подождать. Я подождал пять минут, а потом говорю: пять минут прошло.
Лакей говорит: «Что делать, — monsieur, [господин — франц.] верно, позабыл». А я говорю: «Ну так скажи же своему monsieur, что он свинья», — и
ушел.
Лакей. Прошу извинить, господин поручик. (
Уходит.)
Когда у нас в гостинице кончались ужины, то у буфета оставался только один дежурный
лакей, на случай если из номеров что потребуют. А мы, большею частью, фраки в узелки и
уходили в ресторанчик «Венецию» посидеть час-другой, поиграть в карты и на бильярде.
Сверху сходит барин (пожилой) и молча
уходит со 2-м
лакеем. Таня
уходит. Федор Иваныч, 1-й
лакей и Яков (входит).
Григорий. Разницы нет никакой. Нынче я
лакей, а завтра, может, и не хуже их жить буду. И за
лакеев замуж выходят, разве не бывало? Пойти покурить. (
Уходит.)
1-й
лакей. То-то греха не боятся! Я полагаю, что от бога никуда не
уйдешь.
Лакей робеет и
уходит. Николай Иванович
уходит.
На этом месте Дилетаев не выдержал. Он встал из-за стола, подошел к откупщику и, переговорив с ним несколько слов,
ушел в кабинет. Через несколько минут двое
лакеев подошли к Рымову и начали его брать под руки.
Лакей. Сказал-с, что если она не
уйдет, так я за городовым схожу и вместе ее выведем; она заплакала и
ушла.
Лакей. Да мне что!.. Я, пожалуй, протурю! (
Уходит.)
Лакей. Сейчас-с! (
Уходит.)
Лакей(недовольным голосом). Мне что-с? Они не ко мне приехали, а к вам… (Поворачивается и хочет
уходить.)
Входит доктор Самахан, рябой, косой, со щетинистыми черными волосами и вообще физиономией своей смахивающий несколько на палача.
Лакей почтительно перед ним сторонится и
уходит.
Лакей. Он тоже
ушел, — его нет!
Лакей. Слушаю-с… (
Уходит.)
— Если ты сейчас не
уйдешь, дрянь, то я прикажу
лакеям вытащить тебя отсюда!
— Где вы попрятались, чёрт бы вас взял?! — набросился на него хозяин, сжимая кулаки. — Где ты был сейчас? Пошел, скажи, чтобы этому господину подали коляску, а для меня вели заложить карету! Постой! — крикнул он, когда
лакей повернулся
уходить. — Завтра чтоб ни одного предателя не оставалось в доме! Все вон! Нанимаю новых! Гадины!
Я поглядел на больное, истрепавшееся лицо графа, на рюмку, на
лакея в желтых башмаках, поглядел я на чернобрового поляка, который с первого же раза показался мне почему-то негодяем и мошенником, на одноглазого вытянувшегося мужика, — и мне стало жутко, душно… Мне вдруг захотелось оставить эту грязную атмосферу, предварительно открыв графу глаза на всю мою к нему безграничную антипатию… Был момент, когда я готов уже был подняться и
уйти… Но я не
ушел… Мне помешала (стыдно сознаться!) простая физическая лень…
— Нет; только просил: «умилосердися,
уйди!» Благодарю, подайте вон еще Висленеву, он, вижу, хочет кушать, — докончила она обращением к старому, седому
лакею, державшему пред ней массивное блюдо с приготовленною под майонезом рыбой.
Я знал образ его жизни, я изучил его ранее. Я выждал, когда его
лакей вышел из квартиры, посланный зачем-то графом, вошел на крыльцо и позвонил. Мне открыл сам граф, одетый в утреннем роскошном шлафроке. Я выхватил пистолет и в упор выстрелил ему в голову. Он упал, не вскрикнув, с разбитым черепом. По счастью, на дворе никто не слышал выстрела. Я вышел и свободно
ушел со двора.