Неточные совпадения
Пятый день из дома, и там меня ищут, и
службе конец, и вицмундир в распивочной у Египетского моста лежит, взамен чего и получил сие одеяние… и всему
конец!
Повыситься из статских в действительные статские, а под
конец, за долговременную и полезную
службу и «неусыпные труды», как по
службе, так и в картах, — в тайные советники, и бросить якорь в порте, в какой-нибудь нетленной комиссии или в комитете, с сохранением окладов, — а там, волнуйся себе человеческий океан, меняйся век, лети в пучину судьба народов, царств, — все пролетит мимо его, пока апоплексический или другой удар не остановит течение его жизни.
В
конце же недели поездка в государственное учреждение — участок, где находящиеся на государственной
службе чиновники, доктора — мужчины, иногда серьезно и строго, а иногда с игривой веселостью, уничтожая данный от природы для ограждения от преступления не только людям, но и животным стыд, осматривали этих женщин и выдавали им патент на продолжение тех же преступлений, которые они совершали с своими сообщниками в продолжение недели.
Может быть, это самое происшествие было причиною того, что он не имел никогда желания вступить в штатскую
службу, видя на опыте, что не всегда удается хоронить
концы.
В
конце концов роковая птица уничтожила блестяще начатую карьеру. Лотоцкий переводился из гимназии в гимназию и бросил
службу года за четыре до пенсии…
Эти «заставы», теперь, кажется, исчезнувшие повсеместно, составляли в то время характерную особенность шоссейных дорог, а характерную особенность самих застав составляли шоссейные инвалиды николаевской
службы, доживавшие здесь свои более или менее злополучные дни… Характерными чертами инвалидов являлись: вечно — дремотное состояние и ленивая неповоротливость движений, отмеченная еще Пушкиным в известном стихотворении, в котором поэт гадает о том, какой
конец пошлет ему судьба...
И длинная
служба превращалась в томительное путешествие по знойной пустыне, с оазисами знакомых возгласов, подвигающих к
концу…
Уже под самый
конец Таисья рассказала про Макара Горбатого, как он зажил в отцовском даме большаком, как вышел солдат Артем из
службы и как забитая в семье Татьяна увидала свет.
Об Кургане просто тоска — вы хорошо сделали, что предварили старика насчет тамошнего забияки. Да и вообще весь состав как-то не мил. Вероятно, кончится тем, что переводчика Кесаря самого прогонят, если он слишком будет надоедать своею перебранкою с уездной администрацией… [В
конце июля П. Д. Горчаков перевел А. Ф. Бриггена на
службу в туринский суд. О преследовании Бриггена сибирской администрацией — в сб. «Декабристы», 1907, стр. 51 и сл.]
Я ему без
конца пишу, чтоб не думал обо мне, искал
службу подельнее и позанимательнее; до сих пор мои убеждения остаются тщетными.
В почти совершенно еще темном храме Вихров застал казначея, служившего заутреню, несколько стариков-монахов и старика Захаревского. Вскоре после того пришла и Юлия. Она стала рядом с отцом и заметно была как бы чем-то недовольна Вихровым. Живин проспал и пришел уж к
концу заутрени. Когда наши путники, отслушав
службу, отправились домой, солнце уже взошло, и мельница со своими амбарами, гатью и берегами реки, на которых гуляли монастырские коровы и лошади, как бы тонула в тумане росы.
Служба разбросала нас по разным
концам России и положила
конец нашим совместным восхищениям.
В
конце концов он решил, что служить на коронной
службе не стоит и, не долго думая, перешел на частную.
— Да точно так-с. Теперь
конец месяца, а сами вы изволите помнить, что его высокородие еще в прошлом месяце пытал меня бранить за то, что у меня много бумаг к отчетности остается, да посулил еще из
службы за это выгнать. Ну, а если мы эту бумагу начнем разрешать, так разрешим ее не раньше следующего месяца, а дополнительных-то сведений потребуешь, так хоть и не разрешена она досконально, а все как будто исполнена: его высокородие и останутся довольны.
Переворот произошел как-то случайно, сам собою, в один из тех июльских горячих дней, когда подходила к самому
концу тяжелая, изнурительная лагерная
служба.
— Дружба дружбой, а
служба службой! Я вам запасы буду высылать, а вы оставайтесь до
конца дней моих моим духовным отцом и исповедником.
Пустомыслие сослужило и тут свою обычную
службу, и Иудушке в
конце концов удалось-таки, с помощью неимоверных усилий, утопить представление о «беде» в бездне праздных слов.
Дом был одноэтажный, словно придавленный, и весь почерневший от времени и непогод; сзади расположены были немногочисленные
службы, тоже приходившие в ветхость; а кругом стлались поля, поля без
конца; даже лесу на горизонте не было видно.
Там его мучают полтора года, но он все-таки не изменяет своего решения не брать в руки оружия и всем тем, с кем ему приходится быть в сношениях, объясняет, почему он этого не делает, и в
конце второго года его отпускают на свободу раньше срока, зачислив, противно закону, содержание в тюрьме за
службу, желая только поскорее отделаться от него.
— Тут не верёвки, идолобес, тут работа! Каждый должен исполнять свою работу. Всякая работа — государева
служба, она для Россеи идёт! Что такое Россея — знаешь? Ей
конца нет, Россеи: овраги, болота, степи, пески — надо всё это устроить или нет, бесов кум? Ей всё нужно, я знаю, я её скрозь прошёл, в ней работы на двести лет накоплено! Вот и работай, и приводи её в порядок! Наработай, чтобы всем хватало, и шабаш. Вот она, Россея!
Державин, до
конца своей жизни чтивший память первого своего покровителя, узнав, что сын А. И. Бибикова намерен был издать записки о жизни и
службе отца, написал о нем следующие строки...
На нарах, кроме двух моих старых товарищей, не отправленных в училище, явились еще три юнкера, и мой приезд был встречен весело. Но все-таки я думал об отце, и вместе с тем засела мысль о побеге за границу в качестве матроса и мечталось даже о приключениях Робинзона. В
конце концов я решил уйти со
службы и «податься» в Астрахань.
— Ладно, так!.. Ну, Ванюшка, беги теперь в избу, неси огонь! — крикнул Глеб, укрепив на носу большой лодки козу — род грубой железной жаровни, и положив в козу несколько кусков смолы. — Невод свое дело сделал: сослужил
службу! — продолжал он, осматривая
конец остроги — железной заостренной стрелы, которой накалывают рыбу, подплывающую на огонь. — Надо теперь с лучом поездить… Что-то он пошлет? Сдается по всему, плошать не с чего: ночь тиха — лучше и требовать нельзя!
Щелкалов! разослать
Во все
концы указы к воеводам,
Чтоб на коня садились и людей
По старине на
службу высылали...
Службы он никакой не нес, походов из
конца в
конец не ломал, смертной чаши не видывал; лежит как боров, да говорит: ты меня от всякой напасти соблюдай!
Через неделю, в воскресенье, следовавшее за знаменитою проповедью «о предрассудках», Демидов не сманкировал, а приехал в церковь, но, опоздав, вошел в половине обедни. Он до
конца отстоял
службу и проповедь, которая на этот раз касалась вещей обыкновенных и ничего острого в себе для него не заключала; но тут же он выкинул удивительную штуку, на которую архимандрит ответил еще более удивительною.
Рацей он никогда не читал, а только жилперед нами и остался жить после того, как его в
конце сорокового года
службы за недостаточностию на казенный счет похоронили.
Так было и с нами, членами общества «Робкого усилия благонамеренности». Как мы ни бодрились, как ни старались сослужить,
службу общественную возрастающий спрос на благонамеренность с каждым часом больше и больше затоплял нас. Мы уже не удовлетворяли потребности минуты, мы оказывались слабыми и неумелыми; нас открыто называли колпаками!! В
конце концов мы сделались страдательным орудием, которое направляло свои удары почти механически.
— Поступил куда-нибудь на
службу — и
конец. Жену увез с собой, а Фатевна пусть себе живет здесь.
Хотя сильные и утеснят нас, как меня господин полковник, определят в
службу, заставят испытывать вся тягости ее, замучат ученьем, изнурят походами, как меня каждые два месяца в поход из роты в штаб и обратно, а то ведь, как я сказал, пятнадцать верст в один
конец; но все же найдутся сострадательные сердца, у кого маменька, у кого тетенька, а где и г. писарь, как мне помогут, да и вырвут из
службы — гуляй себе на все четыре стороны!
В
конце первой части Александр Михайлович переезжает на
службу в Москву и вступает в свет.
Боровцов. И опять же ваша пешая
служба супротив морской много легче. Вы то возьмите: другой раз пошлют с кораблем-то отыскивать, где
конец свету; ну и плывут. Видят моря такие, совсем неведомые, морские чудища круг корабля подымаются, дорогу загораживают, вопят разными голосами; птица Сирен поет; и нет такой души на корабле, говорят, которая бы не ужасалась от страха, в онемение даже приходят. Вот это —
служба.
Во все дни недели он неукоснительно посещал каждую церковную
службу, простаивал ее с начала до
конца, покупал тоненькие восковые свечи, гнувшиеся в его грубых руках, и чувство покорности и трепетного ожидания росло в его душе.
Протопоп же не слушал его и дальше стал читать книгу, и
службу отслужил до
конца, не отвечая Аггею.
Уже совсем обутрело, и отправляемая на гробнице
служба подходила к
концу, когда толпы народа в праздничных нарядах стали мало-помалу сходиться на поляну.
Быстрыми и твердыми шагами всходят они на каменные ступени крыльца и, смеясь, скрываются за дубовой дверью, а толстый и сердитый кучер делает крутой поворот и въезжает на мощеный двор, в отдаленном
конце которого видны капитальные
службы и за ними высокие деревья старого сада.
Молодой и красивый лейтенант не отличался любовью к морскому делу и служил исправно более из самолюбия, чем по влечению; для него чуждо было море с его таинственностью, ужасом и поэзией. Сибарит по натуре, он с неудовольствием переносил неудобства, невзгоды, а подчас и опасности морской жизни и, страшно скучавший в разлуке с любимой женой, ждал с нетерпением
конца «каторги», как называл он плавание, и не раз говорил, что по возвращении оставит морскую
службу, — не по нем она.
За чаем Андрей Александрыч разговаривал с глуховатой и полуслепой попадьей о разных недостатках поповского хозяйства. И сенокосишка-то у попа мал, и в земле-то скудость, и доходов-то от церковной
службы недостаточно. Под
конец Луповицкий дал попадье десятирублевую, примолвивши...
Под
конец их
службы полк сряду шесть лет стоял в Орловской губернии, а там исстари бывало много хлыстов.
— Я знаю только ваши служебные столкновения с губернатором, с Бодростиным, — начала она после паузы, — и более не вижу пред вами никаких рожнов, от которых бы надо бежать.
Служба без неприятностей никому не обходится, на это уж надо быть готовым, и честный человек, если он будет себя выдерживать, в
конце концов, всегда выиграет; а в вас, я вижу, нет совсем выдержки, цепкости нет!
Майор отвечал ей тем же, и хотя они друг с другом ни о чем не условливались и в любви друг другу не объяснялись, но когда майор стал, к
концу кампании, на ноги, они с Катериной Астафьевной очутились вместе, сначала под обозною фурой, потом в татарской мазанке, потом на постоялом дворе, а там уже так и закочевали вдвоем по городам и городишкам, куда гоняла майора
служба, до тех пор, пока он, наконец, вылетел из этой
службы по поводу той же Катерины Астафьевны.
Затем, отдалив от себя прежнюю прислугу, Алина приняла к себе на
службу новых лиц и в том числе дочь прусского капитана, Франциску фон-Мешеде, которая была при ней безотлучно до самого
конца ее приключений и вместе с нею попала в Петропавловскую крепость.
Разливала Марфа Захаровна. Саня сидела немножко поодаль. Первач отошел к перилам, присел на них, обкусывал стебелек какой-то травы и тревожно взглядывал на тот
конец стола, где между Иваном Захарычем и его старшей сестрой помещался Теркин. Он уже почуял, что ему больше ходу не будет в этом доме, что „лесной воротила“ на
службу компании его не возьмет… Да и с барышней ничего путного не выйдет.
Оттуда доносилось пение, довольно стройное, громкое, точно все молящиеся пели, с протяжным звуком в
конце каждого возгласа, в минорном приятном тоне, отличном от обыкновенного пения православной
службы.
Первого из них я уже не застал в Ницце (где я прожил несколько зимних сезонов с
конца 80-х годов); там он приобрел себе имя как практикующий врач и был очень популярен в русской колонии. Он когда-то бежал из России после польского восстания, где превратился из артиллерийского офицера русской
службы в польского"довудца"; ушел, стало быть, от смертной казни.
— Очень просто, — говорит Гиезий, — наши им в окно кукиши казать стали, а те оттуда плюнули, и наши не уступили, — им то самое, наоборот. Хотели войну сделать, да полковник увидел и закричал: «Цыть! всех изрублю». Перестали плеваться и опять запели, и всю
службу до
конца доправили и разошлись. А теперь дедушка один остался, и страсть как вне себя ходит. Он ведь завтра выход сделает.
Шторы были спущены в его спальне. Он еще жил в меблированных комнатах, но за квартиру дал задаток; переберется в
конце января. Ему жаль будет этих номеров. Здесь он чувствовал себя свободно, молодо, точно какой приезжий, успешно хлопочущий по отысканию наследства. Номерная жизнь напоминает ему и военную
службу, и время слушания лекций, и заграничные поездки.
— Как я на вас посмотрю, Иван Мартыныч, вы человек — на редкость, уж позвольте мне вам это сказать. Обо многом вы не мечтаете, на
службе, поди, и пансион будете получать, работа всегда есть,
концы с
концами сводите, да еще других одолжаете…
Таким образом, между Суворовым и Бибиковым установились добрые отношения, которые не изменились до
конца совместной
службы подчиненного и начальника в Польше и продолжались по отбытии Александра Васильевича на другой театр войны.
Происходило это не потому, что она держала открытым свой дом, любила гостей и сама была отзывчива на приглашения. Напротив, Погорелова жила очень уединенно, была домоседкой и кроме церковных
служб по воскресным и праздничным дням, не посещала никого, а между тем, со всех
концов Москвы приезжали к ней, но приезжали поодиночке, хотя всегда встречали истинно русское хлебосольство.