— Ну, нет!.. Нет!.. — заговорил Бегушев, замотав головой и каким-то трагическим голосом. — Пусть лучше сойдет на землю огненный дождь, потоп, лопнет кора земная, но я этой курицы во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый [Курица во щах, о которой мечтал Генрих Четвертый. — Имеется в виду французский король Генрих IV (1553–1610), якобы выражавший желание, чтобы у каждого французского крестьянина
была к обеду курица.], миру не желаю.
Неточные совпадения
— Изменяется, но только
к худшему!.. — отвечал Бегушев. — Скотина совершенная стал: третьего дня у меня обедали кой-кто… я только что заикнулся ему, что мы все
есть хотим, ну и кончено: до восьми часов и не подал
обеда.
— Je comprends, mon cher! [Я понимаю, дорогой мой! (франц.).] — отвечал он тоже негромко и вместе с тем продолжая
есть, а потом, накушавшись, строго приказал лакею пять разоренных тарелок переменить на новые; накануне Хвостикову удалось только в целый день три раза
пить кофе: ни на
обед, ни на ужин он не попал ни
к одному из своих знакомых!
В первый день приезда мужа Домна Осиповна успела только заметить, что он
был сверх обыкновения важен и гораздо солиднее, чем прежде, держал себя, чему она и порадовалась; но на другой день Олухов приехал домой
к обеду после завтрака в «Славянском Базаре» и
был сильно
выпивши. Усевшись с прежнею важностью за стол, он прямо объявил Домне Осиповне, что желает с ней жить, как муж с женой.
— О, нет… — воскликнула Мерова, — теперь она совершенно здорова и весела. Папа недавно
был в Москве и заезжал
к ней. Он говорит, что она опять сошлась с мужем, формально сошлась: живет в одном доме с ним, у него нет никаких привязанностей… она заправляет всеми его делами… разъезжает с ним по городу в щегольской коляске… Янсутский строит им дом огромный, тысяч в пятьсот… Каждую неделю у них
обеды и балы!
Перед самым
обедом, когда Бегушев хотел
было сходить вниз, в залу за табльдот,
к нему вошли в номер Тюменев и граф Хвостиков.
Если бы эта прежняя Домна Осиповна в настоящую минуту сидела около него в экипаже — пусть бы даже так же глупо, как сидела она некогда, ехавши с ним по Москве на
обед к Янсутскому, — то Бегушеву и тогда
было бы приятно.
К обеду возвратился граф Хвостиков. На него жаль
было смотреть: он как сел на поставленный ему стул перед прибором на столе, так сейчас же склонил свою голову на руки и заплакал.
Конечно!.. — согласился граф и, когда Бегушев от него ушел, он, наскоро собравшись и одевшись, сошел вниз, где, впрочем, увидав приготовленные блага
к обеду, не мог удержаться и,
выпив залпом две рюмки водки, закусил их огромными кусищами икры, сыру и, захватив потом с собою около пятка пирожков, — отправился.
Он вспомнил об обеде Корчагиных и взглянул на часы. Было еще не поздно, и он мог
поспеть к обеду. Мимо звонила конка. Он пустился бежать и вскочил в нее. На площади он соскочил, взял хорошего извозчика и через десять минут был у крыльца большого дома Корчагиных.
— Ну и слава богу! — сказала мне раз Катя, когда я как тень, без дела, без мысли, без желаний, ходила из угла в угол, — Сергей Михайлыч приехал, присылал спросить о нас и хотел
быть к обеду. Ты встряхнись, моя Машечка, — прибавила она, — а то что он о тебе подумает? Он так вас любил всех.
Неточные совпадения
К обеду Бородавкин возвращался домой и
пел благодарственную песнь.
День скачек
был очень занятой день для Алексея Александровича; но, с утра еще сделав себе расписанье дня, он решил, что тотчас после раннего
обеда он поедет на дачу
к жене и оттуда на скачки, на которых
будет весь Двор и на которых ему надо
быть.
К жене же он заедет потому, что он решил себе бывать у нее в неделю раз для приличия. Кроме того, в этот день ему нужно
было передать жене
к пятнадцатому числу, по заведенному порядку, на расход деньги.
Из театра Степан Аркадьич заехал в Охотный ряд, сам выбрал рыбу и спаржу
к обеду и в 12 часов
был уже у Дюссо, где ему нужно
было быть у троих, как на его счастье, стоявших в одной гостинице: у Левина, остановившегося тут и недавно приехавшего из-за границы, у нового своего начальника, только что поступившего на это высшее место и ревизовавшего Москву, и у зятя Каренина, чтобы его непременно привезти обедать.
Долли пошла в свою комнату, и ей стало смешно. Одеваться ей не во что
было, потому что она уже надела свое лучшее платье; но, чтоб ознаменовать чем-нибудь свое приготовление
к обеду, она попросила горничную обчистить ей платье, переменила рукавчики и бантик и надела кружева на голову.
Степан Аркадьич сел
к столу и начал шутить с Агафьей Михайловной, уверяя ее, что такого
обеда и ужина он давно не
ел.