Сорванец

Джордж Менвилл Фенн

Доктор Грейсон усыновляет паренька из приюта. Он хочет доказать своему приятелю, что при правильном воспитании из любого мальчишки можно вырастить настоящего джентльмена. Кто же мог подумать, что мальчуган окажется отъявленным сорванцом! План доктора оказывается под угрозой… Для среднего школьного возраста.

Глава V

Настоящий сорванец

Служанка Мэри открыла дверь доктору и, увидев, что он сам снял с мальчугана шапку и повел его в гостиную, вытаращила от удивления глаза. В течение нескольких минут она стояла с открытым ртом, принявшим форму буквы О, а потом кинулась в комнату миссис Миллет, исполнявшей в доме доктора, после смерти его жены, обязанности экономки и кухарки.

— Какое безобразие! Доктор привел мальчишку из работного дома! — воскликнула Мэри с порога.

— Что? Мальчика из работного дома? — переспросила миссис Миллет, уронив новый чепчик, который шила себе в это время.

— Да, доктор провел его в гостиную!

— Это уж слишком! — возмутилась миссис Миллет. — Конечно, хозяин имеет право делать, что хочет, но я терпеть не могу мальчишек среди прислуги: эти бесенята просто невыносимы!

— Впрочем, он может носить уголь, — заметила Мэри после короткого раздумья, — а еще отворять двери, мыть овощи и делать многое другое. Какой-никакой, но помощник…

— Все равно не люблю мальчишек! — фыркнула миссис Миллет, отрезая кусок ленты.

Тем временем в гостиной происходила сцена иного рода. По дороге мальчика печалила разлука с немногими приятелями в школе. Но, оказавшись в доме доктора, он был так поражен новизной всего увиденного, что забыл о своих горестях. Даже круглое лицо Мэри ему понравилось, и он улыбнулся.

Доктор втолкнул мальчика в комнату, где Элен писала письмо, и произнес довольным голосом:

— Вот он!

Девушка подняла глаза и с удивлением посмотрела на мальчика.

— Как, папа?.. Разве ты…

— Да, да, моя дорогая, я уже выбрал! С этой минуты начинается мой опыт. Познакомься с ним, и пусть он освоится с нами.

Элен ласково протянула руку мальчику, который, казалось, был поражен прекрасной обстановкой комнаты. Его взгляд остановился на висевшем на стене прекрасном акварельном портрете доктора, нарисованном его дочерью. Мальчик рассмеялся, подбежал к девушке и, схватив ее за руку, закричал, указывая на него левой рукой:

— Смотрите, портрет этого старика! До чего же похож, правда?

Доктор нахмурился. Его дочь тоже смутилась, несмотря на комплимент ее мастерству, и в комнате на несколько мгновений воцарилось неловкое молчание. Но мальчик тотчас прервал его.

— Как вы поживаете? Как вы поживаете? — заговорил он подобно попугаю, тряся руку девушки.

Элен едва удерживалась от смеха. Лицо мальчика просияло, и он тоже улыбнулся откровенной улыбкой, придавшей его хорошенькому лицу очень приятное выражение.

— Какая вы красивая! — воскликнул он. — Вы в десять раз красивее, чем миссис Гиппетс по воскресеньям!

— Ну, оставим жену смотрителя в покое, — усмехнулся доктор. — Послушай, мой милый, мистер Гиппетс говорит, что ты очень дурной мальчик, и твой учитель сказал мне то же самое.

— Это правда. Мистер Сибери говорит, что хуже меня нет во всей школе.

Лицо Элен Грейсон омрачилось.

— Но ты должен стараться быть очень хорошим и вести себя примерно.

— Я постараюсь, сэр… А я останусь здесь?

— Да, навсегда.

— Как? В этой комнате?

— Да.

— А завтракать, обедать и спать я должен в приюте?

— Нет, ты будешь есть и спать здесь. И вообще будешь жить здесь с нами.

— Жить здесь с вами?! В этом доме, с этой красивой дамой и с девушкой с круглым лицом? — воскликнул мальчик вне себя от радости.

— Да, да!

— Тра-ра-ра-ра-а-а!!… — заорал мальчуган во все горло и, к великому изумлению доктора и его дочери, вдруг с необычайной быстротой завертелся колесом по всей комнате, перекидываясь с ног на руки и с рук на ноги.

— Стой! Стой! — закричал доктор, не зная, сердиться ли ему или смеяться.

— Я умею вертеться и в другую сторону! — крикнул мальчик и тут же проделал круг в обратном направлении. — Видели? — воскликнул он, раскрасневшись, и с торжествующей улыбкой остановился перед доктором и его дочерью. — В приюте ни один мальчик не может делать это так же быстро, как я. Мистер Си-бери как-то раз поймал меня… Ох и досталось же мне от него тогда!

Мальчик говорил это с таким невинным самодовольством, что Элен Грейсон расхохоталась, глядя то на него, то на озадаченного отца.

— Я вам еще не то покажу! — закричал мальчик, поощренный смехом девушки. — Вот, смотрите-ка!

Через мгновение он уже стоял на голове, вытянув вперед обе руки, к великой опасности для стоявших на камине украшений.

— Не надо! Не надо! — воскликнул доктор. — Встань!

— Не бойтесь, я ничего не разобью! — ответил мальчик. — За один пенни я могу стоять на голове сколько угодно.

— Встанешь ты, наконец?!

Мальчик опустил ноги на ковер и поднялся, сияя от гордости.

— А еще я могу ходить на руках!

— Нет, нет! Пожалуйста, не нужно!

— Гляньте-ка, мисс, как я бегаю по-кошачьи!

И раньше чем его успели остановить, Овид с удивительной ловкостью забегал на четвереньках по ковру и между стульями.

— Я так забавляю мальчиков, когда мы ложимся спать. А еще прыгаю с одной постели на другую. Где у вас спальня? Я сейчас покажу вам.

— Нет, нет! Хватит! — доктор схватил мальчика за шиворот. — В тебе ртуть, что ли?

— Нет, во мне сейчас совсем пусто: я очень голоден!

Элен, которая пыталась казаться серьезной, была вынуждена прикрывать рот платком и отворачиваться: уж очень комично выглядел доктор, в недоумении теребивший свои жесткие седые волосы. «План воспитать мальчика из работного дома, конечно, провалился, — подумала девушка. — По крайней мере, относительно этого мальчика».

Находясь в крепких руках доктора, маленький сорванец неутомимо работал глазами и наконец, указав на восковые фрукты под стеклянным колпаком, спросил:

— А их можно есть?

— Нет, — ответила с улыбкой Элен.

— А у вас будет к обеду похлебка?

— Я не знаю, что такое похлебка, — призналась девушка.

— Так я вам расскажу! Это гадкая вещь: в ведре воды наболтают овсяной муки, а потом разливают по мискам. Но все-таки это лучше, чем ничего!

— Гм! — кашлянул доктор, глубоко задумавшись.

Мальчик окинул его быстрым взглядом и затем снова обратился к Элен.

— В приюте нельзя спрашивать про еду, даже если совсем живот подведет.

— А ты голоден?

— Ужасно!

— Хочешь кусок пирога?

— Кусок пирога? Конечно! Ну, пустите же.

И, вырвавшись от доктора, он побежал к Элен.

— Садись на диван. Я позвоню, чтобы принесли пирог.

— А у вас большой колокол? Дайте я позвоню… Можно?

— У нас колокольчик, но позвонить в него ты можешь, — сказала Элен, подводя его к камину. — Вот так, довольно.

Девушка вернулась на свое место. Помимо ее воли, ей нравились светлые любопытные глаза мальчика, доверчиво смотревшие на нее. Она видела, что мальчик, оказавшись вне правил школьной дисциплины, поступал как маленький любопытный дикарь.

— Скажите, как это вы делаете, что волосы лежат у вас так красиво?

В это время в комнату вошла служанка.

— Принесите пирог, Мэри, и прибор. Постойте… И стакан молока!

— Слушаю, мисс, — ответила служанка, сурово взглянув на мальчугана.

— Вы пьете молоко? — спросил мальчик.

— Иногда. Но это для тебя.

— Для меня? Вы потом добавите в него воды, да?

— Нет, ты будешь пить цельное… Стой! Стой!

Но Элен опоздала: от радости мальчик уже колесом вертелся по комнате. Наконец он остановился перед ней.

— Почему ты так смотришь на меня? — спросила она.

— Не знаю. Мне очень хорошо! — ответил мальчик. — Скажите, эта девушка с круглым лицом, она ваша сестра?

— Нет, она наша служанка.

— Я рад этому, — заметил мальчик глубокомысленно. — Она не будет есть этот пирог? Нет?

Элен сжала губы, чтобы не засмеяться, и взглянула на отца. Тот сидел, задумавшись, нахмурив лоб и сжав губы.

Служанка вошла с пирогом и молоком и поставила поднос на маленький столик.

— Это ни на что не похоже! — говорила она, вернувшись к экономке. — Нынче горничные должны прислуживать приютским мальчишкам!

Тем временем в гостиной предмет ее недовольства с сияющими глазами следил за движениями Элен Грейсон, разрезавшей пирог.

— Вот, — сказала она, — сиди смирно и ешь.

Мальчик жадно схватил кусок и уже поднес его ко рту, как вдруг остановился и протянул его ей.

— Поешьте сначала вы, пожалуйста, — сказал он, борясь с желанием поскорее отведать лакомства.

Элен отрицательно покачала головой, но поступок мальчика ей понравился.

— Нет, — сказала она, — это тебе.

— А он возьмет, если я ему дам? — спросил мальчик, кивнув на доктора.

— Нет, нет. Ешь сам, милый.

Мальчуган жадно посмотрел на пирог, но тотчас снова протянул его хозяйке.

— Разрежьте его, пожалуйста, пополам, — сказал он, — на две равные половинки.

— Зачем?

— Одну я съем сам, а другую оставлю Билли Джинглу: у него была корь, и он чуть не умер. Он такой хороший малый!

— Ты получишь другой кусок, чтобы послать товарищу, — возразила Элен, и на глазах ее блеснули слезы: она была тронута великодушием мальчика и посмотрела на него с бо́льшим интересом, нежели раньше.

Мальчик уселся на обитый бархатом стул и, набив себе полный рот, с наслаждением принялся жевать. Однако вскоре вскочил и снова обратился к девушке:

— Какой чудесный пирог! Пожалуйста, откусите хоть кусочек!

Элен улыбнулась и, положив руку на плечо мальчика, отрицательно покачала головой. А тот пристально посмотрел на нее и вдруг схватил ее руку, прижал ее к своей щеке и тихо замурлыкал, как котенок.