Неточные совпадения
На третьей стене предполагалась красного дерева дверь в библиотеку, для которой маэстро-архитектор изготовил
было великолепнейший рисунок; но самой двери не появлялось и вместо ее висел запыленный полуприподнятый ковер, из-за которого виднелось, что в соседней комнате стояли растворенные шкапы; тут и там размещены
были неприбитые картины и эстампы, и лежали на полу и на столах
книги.
И Имплев в самом деле дал Павлу перевод «Ивангое» [«Ивангое» — «Айвенго» — исторический роман английского писателя Вальтер-Скотта (1771—1832), вышедший в 1820 году,
был переведен на русский язык в 1826 году.], сам тоже взял
книгу, и оба они улеглись.
С ним
были знакомы и к нему ездили все богатые дворяне, все высшие чиновники; но он почти никуда не выезжал и, точно так же, как в Новоселках, продолжал больше лежать и читать
книги.
Имплева княгиня сначала совершенно не знала; но так как она одну осень очень уж скучала, и у ней совершенно не
было под руками никаких
книг, то ей кто-то сказал, что у помещика Имплева очень большая библиотека.
— А это что такое? — продолжал Павел, показывая уже в
книге на ря (слово, выбранное им,
было: Варяги).
Павел пробовал
было хоть на минуту остаться с ней наедине, но решительно это
было невозможно, потому что она то укладывала свои ноты,
книги, то разговаривала с прислугой; кроме того, тут же в комнате сидела, не сходя с места, m-me Фатеева с прежним могильным выражением в лице; и, в заключение всего, пришла Анна Гавриловна и сказала моему герою: «Пожалуйте, батюшка, к барину; он один там у нас сидит и дожидается вас».
Мысль, что она не вышла еще замуж и что все эти слухи
были одни только пустяки, вдруг промелькнула в голове Павла, так что он в комнату дяди вошел с сильным замиранием в сердце — вот-вот он ее увидит, — но, увы, увидел одного только Еспера Иваныча, сидящего хоть и с опустившейся рукой, но чрезвычайно гладко выбритого, щеголевато одетого в шелковый халат и кругом обложенного
книгами.
Он чувствовал, что простая вежливость заставляла его спросить дядю о Мари, но у него как-то язык на это не поворачивался. Мысль, что она не вышла замуж, все еще не оставляла его, и он отыскивал глазами в комнате какие-нибудь следы ее присутствия, хоть какую-нибудь спицу от вязанья, костяной ножик, которым она разрезывала
книги и который обыкновенно забывала в комнате дяди, — но ничего этого не
было видно.
Новая, навощенная и — вряд ли не солдатскими руками — обитая мебель; горка с серебром, накупленным на разного рода экономические остатки; горка другая с вещами Мари, которыми Еспер Иваныч наградил ее очень обильно, подарив ей все вещи своей покойной матери; два — три хорошеньких ковра, карселевская лампа и, наконец, столик молодой с зеркалом, кругом которого на полочках стояли духи; на самом столе
были размещены: красивый бювар, перламутровый нож для разрезания
книг и черепаховый ящик для работы.
Заморив наскоро голод остатками вчерашнего обеда, Павел велел Ваньке и Огурцову перевезти свои вещи, а сам, не откладывая времени (ему невыносимо
было уж оставаться в грязной комнатишке Макара Григорьева), отправился снова в номера, где прямо прошел к Неведомову и тоже сильно
был удивлен тем, что представилось ему там: во-первых, он увидел диван, очень как бы похожий на гроб и обитый совершенно таким же малиновым сукном, каким обыкновенно обивают гроба; потом, довольно большой стол, покрытый уже черным сукном, на котором лежали: череп человеческий, несколько ручных и ножных костей, огромное евангелие и еще несколько каких-то больших
книг в дорогом переплете, а сзади стола, у стены, стояло костяное распятие.
— А именно — например, Лоренцо, монах, францисканец, человек совершенно уже бесстрастный и обожающий одну только природу!.. Я, пожалуй, дам вам маленькое понятие, переведу несколько намеками его монолог… — прибавил Неведомов и, с заметным одушевлением встав с своего дивана, взял одну из
книг Шекспира и развернул ее. Видимо, что Шекспир
был самый любимый поэт его.
Книг почти совсем не
было видно, кроме Огюста Конта, книжка которого, не вся еще разрезанная, валялась на столе.
— Потому что еще покойная Сталь [Сталь Анна (1766—1817) — французская писательница, автор романов «Дельфина» и «Коринна или Италия». Жила некоторое время в России, о которой пишет в
книге «Десять лет изгнания».] говаривала, что она много знала женщин, у которых не
было ни одного любовника, но не знала ни одной, у которой
был бы всего один любовник.
—
Есть!
Есть отличнейший перевод Гнедича, я тебе достану и прочту, — отвечал Павел и, в самом деле, на другой же день побежал и достал «Илиаду» в огромном формате. Клеопатру Петровну один вид этой
книги испугал.
На полу кабинета всюду расставлены
были раскрытые, но не разобранные тюки с
книгами.
M-lle Прыхина, возвратясь от подружки своей Фатеевой в уездный городок, где родитель ее именно и
был сорок лет казначеем, сейчас же побежала к m-lle Захаревской, дочери Ардальона Васильича, и застала ту, по обыкновению, гордо сидящею с
книгою в руках у окна, выходящего на улицу, одетою, как и всегда, нарядно и причесанною по последней моде.
Вслед за тем Вихров объехал все, какие
были в городе, книжные лавчонки, везде спрашивал, нет ли каких-нибудь
книг о раскольниках, — и не нашел ни одной.
Это сторона, так сказать, статистическая, но у раскола
есть еще история, об которой из уст ихних вряд ли что можно
будет узнать, — нужны
книги; а потому, кузина, умоляю вас, поезжайте во все книжные лавки и везде спрашивайте — нет ли
книг об расколе; съездите в Публичную библиотеку и, если там что найдете, велите сейчас мне все переписать, как бы это сочинение велико ни
было; если
есть что-нибудь в иностранной литературе о нашем расколе, попросите Исакова выписать, но только, бога ради, —
книг,
книг об расколе, иначе я задохнусь без них ».
— Как зачем? — спросил с удивлением священник. — Митрополит Платон вводил его и правила для него писал; полагали так, что вот они очень дорожат своими старыми
книгами и обрядами, — дали им сие; но не того им, видно,
было надобно: по духу своему, а не за обряды они церкви нашей сопротивляются.