Первое направление представлено традиционным
филологическим анализом, в рамках которого главный интерес вызывают стилевые особенности того или иного произведения или ряда произведений одного автора.
Иными словами,
филологический анализ может предполагать обращение к тому, что стоит за словом.
Здесь филолог перестаёт быть исследователем и становится сам объектом исследования; поэтому нашему введению в технику
филологического анализа здесь конец.
Арсентьева убедительно показывает на многих примерах, что роман «Идиот» рассматривается в этом издании «с позиций нетрадиционной постмодернистской методологии, точнее, её ветви, получившей в современной критике название “дионисийства”, которая характеризуется привлечением к
филологическому анализу аргументов, в строгом смысле к научным критериям объективности отношения не имеющих, основанных на домыслах, догадках, даже мистических интуитивных прозрениях. <…> Подобный подход подрывает основы научного метода, ведёт к его деконструкции и подмене точных данных лавиной субъективных представлений, отражающих самосознание критика в данный момент времени».
Эту работу отличает сочетание глубокой исторической аналитики и скрупулёзного
филологического анализа текста.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: развальцовывать — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Как плоды такого скрещивания
филологический анализ позволяет толковать, например, Исава и его сыновей.
Пристальный
филологический анализ открыл западному миру немеркнущие в веках созвездия арабских учёных и поэтов, витязей утончённой мысли и отточенного слова.
Некоторые учёные на основе
филологического анализа утверждали, что поэма всё-таки имеет единого автора.
Тенденция эта могла проистекать исключительно из подспудной убеждённости в том, что объективное прочтение и понимание текста читателем, то есть субъектом, всё равно невозможно, всяк понимает всё по-своему, и для убеждения в своих искренних (или, напротив, далеко не искренних) взглядах необходимо создать некую иллюзию объективности
филологического анализа в качестве полезного аргумента.
Это подтверждается
филологическим анализом армянского языка, показаниями античных историков, данными археологии, этнографии, географии и, наконец, свидетельством народных армянских преданий.
Здесь он сосредоточивал своё внимание на изучении истории церкви,
филологическом анализе религиозных текстов, истории и философии.
У <…> литературоведов этот интерес выражался в занятиях прежде всего неканоническими жанрами литературы или «пограничными» феноменами эстетического, а также в анализе модернистской поэзии и прозы, «нового романа» и т.д. – т.е. в тех предметных областях, где особенно явной становилась ограниченность и оценочная нормативность традиционных интерпретационных моделей и методов
филологического анализа.
Не претендуя на профессиональный
филологический анализ, всё же следует кратко остановиться на наиболее характерных чертах стихотворной «деятельности» каждого из нас.
Филологический анализ художественного текста не должен отрываться от его эмоционального переживания, и, во всяком случае, должен учитывать это переживание как критерий верности самого анализа.
Филологический анализ поэтической речи и призван обнаружить некую характерную определённость смысла того или иного произведения или путь его герменевтически обоснованного прочтения, которым вдумчивый читатель может воспользоваться.
Филологический анализ показывает, что ведийское понятие «корова» – лучи солнца, звучащее как kara (вед.) – луч света, генетически связано с тюркским словом «кун караа» (хак.) – лучи солнца.
Филологический анализ названий рек, связанных с верёвками (нитью), позволяет предположить, что в былые времена индоевропейские андроновцы и предки тюркско-угорских народов находились в непосредственном контакте.
Объективность
филологического анализа, следовательно, полагает своей основой именно романтическую герменевтику, признающую подлинную и глубокую связь между людьми, которая реализуется в языке вообще и в поэтической речи в частности.
Искусствоведческий и
филологический анализ текстов приобретает новый объём от обращения к психоаналитическим принципам изучения личности.
Наконец, можно говорить и об общности методологии, сочетающей традиционный
филологический анализ, в том числе компаративный и интертекстуальный, со специфической оптикой гендерных исследований, так что каждое конкретное произведение, с одной стороны, рассматривается во всей сложности смысловых связей, не превращаясь в иллюстрацию того или иного социологического тезиса, а с другой – в фокусе оказываются особенности конструирования и «разыгрывания» гендерной идентичности, соотношение их с культурной мифологией и с научным дискурсом эпохи.