Всё это даёт повод использовать свойства планет для символического описания тех или иных качеств природы, чем на протяжении нескольких веков успешно пользовались
средневековые науки.
Но это, вероятно, чётко отражает состояние всей
средневековой науки.
Средневековая наука, как и наука наших дней, была интернациональна.
Будет только правильно, если книга, посвящённая
средневековой науке, сосредоточит своё повествование вокруг почти неизвестной личности.
Ввиду эклектической природы
средневековой науки и философии не всегда возможно было дать чёткую формулировку того или другого, особенно не исследуя личных корней, из которых образовались эти гибриды.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: обвислость — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
С другой стороны, очень важно проанализировать влияние, которое оказал свежий взгляд на греческие источники в XV и XVI веках, когда
средневековая наука окончательно стала бесплодной.
Всё это выжившие свидетели существования позабытого ныне мира
средневековой науки.
Наше путешествие дорогами
средневековой науки начнётся, как ему и полагается, с этой панорамы, включающей сельскохозяйственные угодья, античное наследие и церковные строения.
Что представляла собой
средневековая наука?
В 1950-х, так же как и сегодня, публика считала, что выражение «
средневековая наука» – не более чем оксюморон.
Понимание того, что
средневековая наука, от счёта до 9999 на пальцах до составления гороскопа или заговора от дизентерии, – это не только мысль, но и прежде всего дело, не только любование астролябией, но и вещественная тяжесть её медного корпуса в ваших руках, – вот ключ к признанию её достижений.
Немногосложная
средневековая наука (trivium et quadrivium), ещё не совершенно отделившаяся от богословия, везде одна и та же, говорит одним и тем же языком латинским и вызывает везде одни и те же педагогические законы и установления.
Если изучать
средневековую науку, фокусируясь исключительно на предвестниках и предтечах современных научных подходов, мы неизбежно обнаружим, что она не дотягивает до наших стандартов – особенно по меркам идеального научного метода, которому не всегда удовлетворяют даже современные дисциплины.
Нет необходимости расписывать, какой интерес представляет данный фрагмент, прекрасно демонстрирующий нам существенные черты
средневековой науки: соединение финалистской метафизики и «опыта» здравого смысла.
Возможно, увлечённость гуманиста греческими познаниями на время отодвинула
средневековую науку в тень, но зато она извлекла на свет многое из того, что современному учёному полезно знать, но иным способом он этого никогда бы не узнал.
Средневековая наука была совсем другой.
Приступая к изложению умственного движения в IX и XV веках, надо обратиться к
средневековой науке, чтобы объяснить это движение.
В
средневековой науке считалось, что металлы растут под землёй, подобно растениям, так как рудные жилы зачастую имеют древовидную форму.
Начало
средневековой науки чаще всего датируют VI в., но истоки её отличительных особенностей сформировались не одномоментно, процесс этот растянулся на IV и V столетия.
С одной стороны, единый язык средневекового богослужения и
средневековой науки – латынь – облегчал перемещение богословов и священнослужителей так же, как единство обычаев господствующего класса способствовало передвижению рыцарей от одного феодального двора к другому.
Революционность этого требования становится совершенно очевидной, если мы вспомним, что античная и
средневековая наука базировалась на совершенно ином подходе.
Классическая наука заложила основы современного типа научного мышления, которое имеет принципиальные отличия от античной и
средневековой науки.
Ещё хуже дело обстояло со
средневековой наукой.
Мировоззренческим контекстом, обусловливающим отличительные черты
средневековой науки, является религия.
Средневековая наука выстраивала связи между теоретическими науками и практическими («механическими») искусствами.
Однако официальная прогрессивная
средневековая наука не разделяет столь смелую точку зрения, справедливо указывая на чересчур длинный период схождения-расхождения, не характерный для планет, каковой должен составлять максимум годы, а не тысячелетия.
Четвёртый этап –
средневековая наука.
Так,
средневековая наука всецело подчинялась представлениям о замысле творца, «книге природы», символические записи которой предстояло отгадывать истовым и последовательным исследователям (характернейшие примеры – алхимия, иатрохимия с их «симпатиями» и «антипатиями» элементов, в каждом из которых зашифрованы знаки божественного провидения).
Средневековая наука развивалась и за счёт собственно христианских догматов, которые способствовали выходу за рамки программ платонизма и аристотелизма, а значит, и за границы основополагающих принципов античной науки.
Признание самого феномена
средневековой науки в истории науки произошло достаточно поздно.
Вдумчивый естествоиспытатель, глубокий мыслитель, изобретатель-фантаст – эти и сходные определения устойчиво закрепились за ним в сочинениях по истории
средневековой науки.
Современная
средневековая наука не имеет достаточно сведений для ответа на этот вопрос.
Особую роль играли наука о душе, логика и теология, последняя в
средневековой науке находилась на вершине развития.
Проблемы периодизации
средневековой науки.
Таким образом,
средневековая наука, с одной стороны, предстаёт как развитие платоновской и аристотелевской научных программ, приспособленных под религиозное мировоззрение, а с другой – она совершает прорыв в новое понимание природы и человека, который является следствием собственно религиозных постулатов, противоречащих установкам античного миропонимания.