Мне бы хотелось, чтобы однажды появилось культурно-историческое исследование того, как
русские переводчики подбирали русские слова для перевода европейских сочинений.
Русский переводчик иностранного сочинения по астрономии встретил в тексте ссылку на физический принцип холодной стены.
Мне кажется, что название этой работы было искажено
русскими переводчиками ещё в девятнадцатом веке.
Кулакова курсивом обозначены слова, отсутствующие в греческом оригинале, но добавленные
русскими переводчиками «для ясности и связи речи».
Не могу я забыть и того, как пришла к нам группа
русских переводчиков из западных делегаций с просьбой показать им документальные фильмы о преступлениях нацистов на советской территории.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: контртитул — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Помню, с каким наслаждением я завтракала при солнечном свете, а не в потёмках, благословляя
русских переводчиков и итальянского технического директора.
Русский переводчик должен переводить греческого мыслителя на русский язык, а не на латынь.
С другой – наши доблестные
русские переводчики обмолвились, что, скорее всего, нас депортируют завтра другим рейсом.
Сегодня это возможно зачастую сделать благодаря трудам поколений
русских переводчиков.
Рядом с ними находился
русский переводчик.
Чаще всего,
русский переводчик начинал текст с собственного предисловия, в котором подчёркивал моральную ценность переведённой им работы и указывал на то, что включение морали в развлекательное содержание только увеличивает её влияние и, соответственно, пользу от чтения.
Так почему же
русские переводчики применили к библейским «косматым», живущим в пустыне, русское слово «лешие»?
Самое удивительное то, что среди признанных у нас авторитетов есть немало таких, которые у себя-то на родине никакого признания не получили и стали знаменитостями просто по милости
русского переводчика, случайно остановившегося на «ещё не переведённой» книжке…
Как его понимают и передают
русские переводчики?
И оцените стиль – можно только посочувствовать
русским переводчикам на татарский.
Кроме того, «для передачи новых понятий
русские переводчики прямо заимствовали… южнославянские и западнославянские слова, калькировали греческие слова, переводили их, пользуясь словообразовательными моделями греческого и церковнославянского языков, языковыми элементами, общими для русского и церковнославянского языков» [Ковалевская 1978: 57].
Если
русскими переводчиками древнегреческий долгий слог пересчитывался в ударный, а краткий – в безударный, то «условием реализации аруза в тюркоязычной поэзии стало условное допущение считать закрытые слоги в тюркских словах долгими, а открытые – краткими» [Стеблёва 2012: 65].
Недопереведенной оказалась прежде всего сама форма «Рассуждения о методе», которая опознается
русскими переводчиками как философский трактат.
Все примечания, равно как перевод латинских, греческих цитат и богословских терминов во всех случаях, когда они принадлежат
русскому переводчику, снабжены соответствующей пометой.
При этом интересно то, что
русский переводчик значительно сместил акценты оригинального произведения.
Французская поэзия, несмотря на всё ещё бытующее мнение о не-поэтичности и сухом рационализме французского языка, издавна привлекала внимание
русских переводчиков и давала порой великолепные образцы переводов.
Точного ответа на этот вопрос мы никогда не узнаем, но то, что изложение американской позиции в целом в значительной степени могло искажаться
русскими переводчиками, преследующими те или иные интересы, вряд ли вызывает сомнение.
Над книгой совместно работали
русский переводчик с датского и датский редактор с опытом перевода с русского на датский.
Трём трагикам повезло на трёх
русских переводчиков: два поэта-филолога и один филолог-поэт нечаянно сумели сделать эту разницу стилей ещё выпуклее.
Из сочинений античных авторов византийские компиляторы и
русские переводчики выбирали высказывания, согласные с буквой христианского учения.
Прикажите
русским переводчикам посмотреть газетные подшивки за два года, может, имя вынырнет.
– Just a moment, I will invite russian interpreter (Минутку, я приглашу
русского переводчика), – сказал председатель.
Так получилось, что я стал читать источники с 8-го класса (Моммзен «История рабства в античном мире»), и рано заметил, что
русские переводчики нередко не переводят их с древнесемитского или, скажем, с шумерского, а переводят с английского/немецкого и прочих.
Не так посмотрел на дело наивный
русский переводчик; сочинение, в котором прямо отрицается возможность познания истины и все человечество разделяется на пессимистов и оптимистов, способных только заблуждаться, окрашивая все лживым светом своего субъективного настроения, он с трогательною наивностью назвал «В погоне за истиной».
Работать в ARA матери нравилось, американцы были дружелюбны и благожелательны, а среди
русских переводчиков практически все были «бывшими», людьми похожей судьбы.
За первой рулеткой творился карнавал: трое латиносов, одна азиатка (я их совсем не различаю, мне едино, кто китайцы, кто тайцы), помятый и усталый
русский переводчик и с пяток «болельщиков» разных мастей.
Густой, грубоватый немецкий баритон, монотонно умягчался
русским переводчиком.
Загадка была разрешена лишь в конце дня не без помощи
русского переводчика.
Он был всё с той же плёткой в руках, привёл
русского переводчика и объяснил ребятам, что теперь они будут жить и работать в его хозяйстве.
Это уже
русский переводчик умело подобрал близкое нам «только свистни».
К сожалению,
русский переводчик оказался человеком очень своеобразным и переводил свободно и вольно не столь точно, сколько художественно.
На какие только ухищрения не шёл
русский переводчик: обращался к версии "плохого кварто", переводил со староанглийского, перестраивал композицию, менял стихотворный размер, делал русский перевод с немецкого перевода английского оригинала, переводил пьесу полностью прозаически, полностью стихотворно, откровенно шуточно, даже лепил "франкенштейнов" из нескольких и вовсе далёких друг от друга переводов и выдавал за свой "новейший".