Однажды император во время посещения школы зашёл на урок русской литературы, задал юнкерам несколько вопросов, а затем в течение получаса читал наизусть отрывки из произведений
русских классиков.
На сколько больше книг
русских классиков, чем учебников, получила библиотека?
И здесь он выступает продолжателем традиций
русской классики.
Инна хорошо рисует иллюстрации к рассказам
русских классиков.
Однако формалистические влияния ещё не окончательно изжиты и в наше время, в особенности в работах по изучению наследия
русских классиков.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: бычище — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Эффектная картина по мотивам
русского классика вызывала интерес повсюду.
Конечно, в отличие от великого
русского классика, мою голову занимали мысли достаточно прозаические, к тому же о делах вполне бытовых, но порой оказывавшихся настолько запутанными, что мне требовалось вмешательство сил, более сведущих в вопросах мироздания.
Он сносно говорил по-русски, хорошо знал
русскую классику.
Поэтому напряжённость между визуальной и вербальной репрезентациями неотделима от борьбы в культурной политике и политической культуре: именно это демонстрирует случай сталинских экранизаций
русской классики XIX века.
Нужно ли для этого читать объёмные и сложные тексты
русской классики?
Соединение усилий различных социальных сил дало к началу XX в. ощутимый эффект –
русская классика стала известна значительной части населения страны и приобрела большой моральный авторитет как источник мудрости, нравственных ценностей и т. п.
Как и у большинства людей, почти всё, прочитанное им, относилось к детскому и юношескому возрасту, но сохранилось в памяти навсегда, и он часто и с удовольствием цитировал
русских классиков.
Мои частные преподаватели русского языка были не профессиональными педагогами, а просто культурными русскими эмигрантами, с которыми я разговаривал и читал им вслух
русских классиков из «Курса русской истории» Ключевского.
Но прогресс, как известно, идёт вперёд, и это становится невозможно: чем дальше идёт развитие мира, тем дальше человек уходит от тех догм, которые были приняты во времена
русских классиков.
Да, обязательное изучение
русской классики может быть поддержано только силой; добровольно дети этим заниматься не станут.
В доме были многочисленные собрания сочинений
русской классики, доставшиеся от родителей отца, а на покупку современной литературы мама денег не давала.
Эта информация может содержаться в бумажной книге или в памяти компьютера, но эти материальные носители – не то же самое, что великий роман
русского классика.
Представление о том, что для чтения
русской классики нужно принадлежать к тайному обществу избранных, не соответствует действительности.
Работник культуры должен не отношение высказывать, а дело делать, как говорили герои
русской классики.
В ней также имелись прижизненные издания
русских классиков, о чём не преминул сообщить сам хозяин, рассказывая о своих сокровищах.
Или потерянные портреты
русских классиков литературы, после того как я протёрла их.
По стенам – портреты
русских классиков и отцов дагестанских литератур.
Разговоры в доме велись на родном языке, они читали и перечитывали
русскую классику.
Лучшие страницы
русской классики говорят нам об истории на языке чувств.
В книгах она видела иллюстрации, изображавшие
русских классиков девятнадцатого века в точно таких же интерьерах.
Возникает ощущение, что места в пантеоне
русской классики заняты.
Гасить её пришлось несколько дольше, чем я рассчитывал, однако, как вы могли догадаться, если любите
русскую классику конечно, удача тогда встала на мою сторону.
Как свою преподавательскую, так и научную деятельность я рассматриваю в качестве совместного с другими исследователями и преподавателями проекта, чтобы усовершенствовать наше понимание творчества
русских классиков и донести его смысл до современного читателя.
Выросла на литературе, в основном
русской классике.
Затем я начала зачитывать вслух стихи
русских классиков.
Как писал
русский классик: «Горе от ума».
Родители пришли в журналистику из школы, где преподавали русский язык и литературу, так что в доме всегда было много книг, особенно
русской классики и современных литературных журналов.
Суслович нашёл замечательный ход, не сразу ставший очевидным мне, заносчивому, ленивому и пресыщенному читателю, но яркий при внимательном прочтении: его книга не о маленьком человеке, как половина
русской классики, нет, потому что нет «больших людей» для сравнения, лишь большие чуковские «Тараканищи», в которых тут же превращаются все лица, претендующие на первенство…
Конечно, любой благовоспитанный читатель, любитель
русской классики может представить внешность и характер персонажа, а вместе с тем придёт и та уникальная особенность походки, которая никак не сохранилась в бледной памяти читательского восприятия.
И боялась, что то, до чего она почти доходила в неясных, как лунный свет, просачивающийся через портьеры, думах глубокой сладкой ночью, склонив распушившиеся волосы над каким-нибудь шедевром
русской классики – просто ерунда, слишком далеко зашедшее воображение, фальшь и фантазия.
А, как сказал
русский классик, в человеке должно быть всё прекрасно – тело, душа и мысли.
У многих известных
русских классиков первыми учителями были родители.
Потом стали экранизировать
русскую классику: так называемая «Русская золотая серия», куда вошли «Гроза», «Бесприданница», «Обрыв», «Преступление и наказание», «Каширская старина»…
Среди обычных книг современных издательств меня привлекла коллекция
русской классики в кожаных переплётах с невероятными иллюстрациями, а ещё – коллекция иностранной литературы на языке оригинала с построчным переводом.
Многие
русские классики неоднократно затрагивали эту тему в негативном для евреев ключе, но я не хочу ни повторять их, ни опровергать.
Это было живое ощущение связи с неувядающим миром
русской классики.
Советское литературоведение основывалось на идее, что новая литература (в отличие от древнерусской) принадлежит внерелигиозной культуре, и только в 1990-е годы учёные всерьёз заговорили о христианской основе
русской классики.
Так, за уроками политинформации от попутчиков, и чтением целыми днями
русских классиков и прошло всё плавание.
Достать подписку на тома
русских классиков тогда считалось счастьем, а уж получить в собственность книгу зарубежного – вообще фантастикой.
И настолько дорого было и то, и другое, что хотелось навсегда соединить несоединимое и отлить в языке
русской классики медные силуэты тетёрок на листвени или висящие на травинках над ручьём ледяные погремушки – овальные и прозрачно серебряные.
Именование мира и раскрывающийся в своих глубинах мир
русской классики оказываются явлениями одного порядка.
И вот, когда темы политики, женщин, спорта и многие другие уже были исчерпаны, я неожиданно для себя спросил: «Старик, а что тебе нужно для хорошего отдыха?» Ответ был неожиданным: «Лёха, совсем немного: ромашковое поле, пачка сигарет и книга хорошей
русской классики».
Совершенно прав был знаменитый
русский классик, утверждая, что нет таких условий, к которым человек не мог бы привыкнуть, в особенности если все окружающие живут так же.
Сюжеты, коллизии, образы
русской классики активизируются в читательском сознании не только благодаря подобным упоминаниям, но и непосредственно в фабуле и персонажах.