Наконец гулко ударил пушечный выстрел, вслед за ним
оркестр начал играть олимпийский гимн.
Создавалось впечатление, будто звук этот возник по мановению его руки, точно огромный
оркестр начал играть по взмаху дирижёрской палочки.
Невидимый
оркестр начал исполнять весёлые зажигательные мелодии.
В углу бара
оркестр начал настраивать инструменты. Она что-то отрицательно пробормотала и качнула головой.
Он проигнорировал попытку отдалиться, снова беря её за руку и ведя в сторону, когда
оркестр начал следующую песню.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: алюмомедь — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Насколько более лёгкими казались после этого симфонические программы, с которыми
оркестр начал выступать через несколько лет!
Осознание, что мне никогда не будет позволено их исследовать, – словно дверь, захлопнутая прямо перед лицом, стоило
оркестру начать настраивать инструменты.
Оркестр начал длинную увертюру, рассчитанную на то, что члены императорской семьи, опаздывающие «из приличия», всё же успеют к первой арии.
Прикрыв глаза, положив руки со скрещёнными пальцами на стол, он слушал анданте; его левая нога слегка двигалась, обозначая вступление голоса; вдруг он поднял голову… глянул вокруг… левая рука с широко расставленными пальцами застыла на столе, словно взяв аккорд на фортепиано, правая рука поднята вверх: это был дирижёр, указывающий
оркестру начало другого темпа; правая рука упала, и аллегро началось!..
Невидимый
оркестр начал колдовать с инструментами, извлекая с их помощью души слушателей, которые теперь парили над телами, где-то под расписным сводом, пленённые этими звуками, томящиеся, но полные неизъяснимого наслаждения самим своим томлением.
Струнный
оркестр начал играть вступление.
Вскоре маленький
оркестр начал репетицию.
Как если бы
оркестр начал фальшивить.
Мать, сурово сдвинув брови, нравоучительно заметила, что если ещё и большой
оркестр начнёт играть такую же какофонию, то мир развалится на осколки.
Его поддержали товарищи по несчастью, со всех сторон раздались птичьи крики, будто сошедший с ума духовой
оркестр начал играть, соревнуясь, у кого выйдет хуже и громче.
Оркестр начал болеро, и публика немедленно оживилась.
Они выяснили, что в 1950-х годах американские
оркестры начали использовать «слепые» прослушивания: поступающий на работу человек играл за перегородкой.
Только глубокой ночью
оркестр начал, вроде, выдыхаться и делать паузы минут по двадцать-тридцать.
Только дирижёр взмахнул своей палочкой, и
оркестр начал выводить красивую мелодию, как вдруг её заглушило ударное «пум-ба, пум-ба, пум-ба!», доносящееся из окон проезжавших по улице автомобилей.
Оркестр начал раздувать щёки, полилась вальсовая музыка, невеста в пышном, белоснежном платье с кружевами и метровым шлейфом, проследовала под руку с отцом к арке, где её дожидался будущий супруг.
Оркестр начал второе танго практически без перерыва, так что они, не расставаясь, продолжили следующий танец, а затем ещё один.
Потуги внутри бледной оболочки становились всё настойчивее, и
оркестр начал аккомпанировать толчкам и судорогам куколки всплесками заунывных гортанных аккордов.
Причём звучала она неизменно в финале, духовики спускались со сцены и, в точности как новоорлеанские
оркестры начала века, маршировали с песней по всему залу.
Ждали, когда
оркестр начнёт программу, танцевать хотелось.
По центру стояло огромное сердце, красного цвета, которое при первых аккордах
оркестра начало светится, создавая иллюзию биения.
Зал издал какие-то неопределённые звуки, кто-то похлопал в ладоши.
Оркестр начал негромкое вступление скрипками.
Оркестр начал более резкую, накаляющую нависшую атмосферу игру.
Оркестр начал играть увертюру.
Огромный
оркестр начал играть парадные гимны, и все гости вошли внутрь.
Оркестр начал выступать, давать регулярные концерты, как на общих лесных праздниках, так и в здании, где репетировали.
Зал замер, и
оркестр начал играть вступление.
Струнный
оркестр начал играть вальс, и он прошёл сквозь толпу гостей, наслаждающихся шампанским, навстречу своей спутнице.
Оркестр начал репетиции и подготовку к выступлениям.
Оркестр начал настраивать инструменты, извлекая из них хрипы и скрипы, мало чем отличавшиеся от того, что считалось у этих исполнителей настоящей музыкой.
Всё это время публика «Голодного хунвейбина» продолжала заворожено смотреть на новых посетителей и пришла в себя только после того, как
оркестр начал играть лезгинку, приветствуя высокого гостя.