На уровне
обыденного сознания червь символизирует энергию как таковую, силу в чистом виде.
Представления
обыденного сознания о старости крайне примитивны.
И это поразительно, поскольку они не только пронизывают всю древнюю культуру, но и повторяются в предрассудках современного
обыденного сознания.
В логическом мире
обыденного сознания просветление невозможно в принципе, оно недопустимо, невообразимо, запретно, ибо противоречит всем законам и смыслам этого мира.
На суд разума выносятся представления и суждения
обыденного сознания, которые не вызывают сомнений у простого человека, кажутся самоочевидными.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: отмыкаться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Их участием объясняют явления, неподвластные
обыденному сознанию.
Для
обыденного сознания характерно нерефлексивное восприятие знаний и убеждений, складывающихся в социуме, принятие коллективных представлений, норм и стереотипов, терпимость к противоречиям.
Причём как закономерное, соответствующее логике
обыденного сознания, так и противостоящий ему смысл символа находят выражение в его внешней форме.
Наблюдается обращение к традиционным ценностям, имплицитно представленным в
обыденном сознании общества, ценностям незыблемым и практически лишённым динамики.
А практика культовых действий располагает механизмами подкрепления и формирования этой веры применительно к особенностям
обыденного сознания.
Наше
обыденное сознание привыкло любой момент измерять в единицах времени.
Источником формирования
обыденного сознания выступает реальная жизненная практика людей, их деятельность и общение.
Не случайно она нередко воспринимается
обыденным сознанием как досадное качество интеллигента, который много размышляет, но мало действует, как то, что мешает нам перейти к решительному действию.
Научное исследование понятия и его восприятие
обыденным сознанием человека на уровне здравого смысла не меняют содержания понятия, являющегося необходимым условием правового мышления и правового сознания участников судопроизводства.
Эти поиски носили несколько наивный с современной точки зрения (но не с точки зрения
обыденного сознания античности!) характер.
Но при этом в
обыденном сознании всегда бытовало представление, что «жениться по любви» на императорском уровне невозможно.
Легитимизация власти в
обыденном сознании происходит именно через накопление малых, «молекулярных» оценок.
При слове «мир» в его самом широком, исчерпывающем смысле
обыденному сознанию представляется сумма всех вещей и событий, вообще действительных, постигаемы они нами или нет.
Другой ракурс данного же направления исследований связан с изучением разных образов города («лучший/худший», «реальный/идеальный», «свой/ чужой») в
обыденном сознании большой социальной группы – горожан.
Обыденное сознание склонно приписывать слову «вера» нечто вертикальное, духовное и прекрасное, а слову «пиявка» – нечто ускользающее, что пробуждает в той самой возвышенной душе низменные подсознательные инстинкты.
Однако опросы показывают, что в
обыденном сознании слово «риск» воспринимается в различных смыслах: как способностьидти на авантюры; как желаниеощутить выброс адреналина; как ситуациянеопределенности; чаще всего – как действие,исход которого неясен или в основе которого лежит необоснованная надежда на успех.
Привычное и удобное мышление школьными «обоймами» оставляет за границами
обыденного сознания целые пласты культуры.
Как можно заметить, основной акцент в вышеуказанных исследованиях ставился на различиях в содержании, структуре, факторах и механизмах ментальных репрезентаций города в
обыденном сознании представителей разных социальных групп, проживающих в нём.
При этом
обыденное сознание формирует свою собственную стихийную феноменологию, очень пёструю и в конечном итоге обширную, но несистематизированную, эклектичную, «плоскую» и противоречивую; придаёт прочтению фрагментов научного знания упрощенно-дилетантский оттенок, «слишком» утилитарные смыслы.
Опираясь на принципы системной методологии, требующие целостного рассмотрения объекта изучения, можно обозначить второе положение, касающееся понимания области исследуемых историей психологии явлений – необходимость изучения различных форм психологического познания, как научных, так и вненаучных, формирующихся в сфере
обыденного сознания в их целостности и диалектическом взаимодействии.
В
обыденном сознании подобные элементы, округляющие силуэт, свидетельствуют либо о низком социальном статусе владельца, либо о его принадлежности к «свободной» профессии.
Согласно философам старого доброго идеалистического направления, доверчивость, присущая
обыденному сознанию, приводит к ошибочному убеждению: «вещи» в большей степени обладают бытием, нежели «субъект», его мысль, его желание.
Между имиджем и
обыденным сознанием существует своеобразная связь: имидж выступает как символ, как набор сигналов.
Обыденное сознание рассматривается «как один из уровней индивидуального сознания, обладающий своей спецификой, определяемой особенностями доминирующей формы знакового опосредования» (там же, с. 91).
Известно, что «цивилизованная» стадия развития человечества не исключала, а предполагала сохранение многих черт, которые в
обыденном сознании ассоциируются с «дикостью» и «варварством».
Именно так должна действовать сила духа, которая не постигается обычным знанием и находится за пределами
обыденного сознания простых людей.
Только, делая эти вещи, не забывай, что и ты не сильно отличаешься от остальных людей, и именно ища такие отличия, ища свои преимущества относительно иных, тем больше уподобляешься всем носителям
обыденного сознания.
Оказывается, что всё то, что
обыденному сознанию представлялось определяющим в описании деятельности, не является для теоретиков чем-то непреложным и обязательным.
Не только научное, но и массовое,
обыденное сознание оказалось в плену закатности.
Ограниченность диапазона энергетического взаимодействия с эманациями фиксирует точку сборки в позиции
обыденного сознания, убеждающего в абсолютности воспринимаемой иллюзии.
Матрица
обыденного сознания формирует стереотипы поведения, программирует мыслить шаблонно, действовать по заготовкам и трафаретам, воспринимая мир сквозь призму субъективного опыта.
Человек числа 11 осознаёт существование другой, нереальной и нематериальной с точки
обыденного сознания стороны мира.
То, что мы можем перевести на язык
обыденного сознания, является случайными и второстепенным фрагментами этого мира.
Основная масса изложенных в книге идей, будучи новыми и революционными в своё время, в нынешнюю эпоху являются неотъемлемой частью
обыденного сознания современного человека.
На уровне
обыденного сознания большинство людей понимают термин «алгоритм» как некий деятельностный шаблон [9, 10], представляющий собой «предписание алгоритмического типа».
Вообще
обыденное сознание воспринимает способность к творчеству как некий дар, очень неравномерно распределённый между людьми.
Поэтому выход из указанного противоречия один: преодолеть
обыденное сознание философским, преобразовать логически разорванное мышление в целостное.
Тем не менее, в
обыденном сознании понятие «комикс» довольно сужено, если не сказать примитивизировано.
Существующий спор о сущности, вреде или пользе рекламы с точки зрения
обыденного сознания может являться основанием для научного анализа социальной значимости рекламы, востребованность которой сегодня не вызывает сомнения.
Очевидно, что
обыденное сознание является усреднённым названием индивидуально существующих и постоянно изменяющихся у каждого человека состояний сознания.
Особенно большую роль справедливость играет в
обыденном сознании россиян (Зараева, 2008), её рассматривают в качестве элемента моральных и правовых представлений (Курильски-Ожвэн, Арутюнян, Здравомыслова, 1996; Николаева, 1993, 1995), учитывают соответствующие нормы при оценке экономических, политических и правовых отношений (Бойков, 2004; Голенкова, Игитханян, 2006; Митрошенков, 2004; Темницкий, 2005; Шабанова, 2007).
На уровне массового
обыденного сознания они трансформировались в своеобразную систему представлений – христианский пантеизм – с преклонением и любовным отношением к природе как к божественному мироустройству.
Даже с точки зрения
обыденного сознания представить себе трудно, что может быть более значимым для разума, личности человека, чем смысл спасения души от всех невзгод мира и достижения вечности, вечного блага.
Вопрос об истинности определений мысли
обыденным сознанием рассматривается лишь в применении к данным предметам, а вне этого применения кажется бессмысленным.