При этом породившие безбрежную научную литературу споры о том, что именно являла собой эта древнейшая русь на самом деле, едва ли релевантны для понимания
летописного текста.
К тому же самый древний
летописный текст относится к началу XII века, события VIII–XI столетий описаны в нём на основании главным образом устных рассказов и припоминаний.
По крайней мере, такой вывод напрашивается после прочтения
летописных текстов.
Здесь важно не исказить смысловые акценты
летописного текста.
Этот краткий
летописный текст вызывает ряд взаимосвязанных вопросов.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: нахолодить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Абстрактные политические типы не вызвали рефлексии и в местных
летописных текстах, актовых и законодательных памятниках.
Работы второго типа изучают историю
летописного текста – редакции, изводы, списки, пытаясь восстановить первоначальный текст летописи и историю движения этого текста.
При этом документ выступает как источник
летописного текста, а композиционно он передаётся в форме речей послов.
Вопрос о речах действующих лиц в летописи следует решать в связи с проблемой
летописного текста в целом.
Дружинное значение имени «русь» позволило правильно понять и ранние
летописные тексты – с варяжскими князьями был призван не неизвестный скандинавский народ, а дружина.
Данное обстоятельство исследователь объяснял тем, что создание и редактирование
летописного текста не может быть оторвано от общественно-политической и идейной жизни.
Тем не менее не раз уже отмечалось, что русские
летописные тексты отличаются от исторических текстов нового времени по многим признакам, и в частности тем, что погодовое расположение материала является единственным принципом классификации этого материала.
Само по себе случившееся выглядит беспрецедентным, не поддающимся никакому объяснению событием, особенно если считать инициаторами «жребия» язычников-киевлян, к чему, собственно, и предрасполагает
летописный текст.
Переработка эта, любопытная для характеристики политических взглядов и вкусов своего времени, но гибельная для точности передачи старых
летописных текстов, захватывает не только московское великокняжеское летописание, но и летописание всех других феодальных центров.
Авторы книги отмечают, что деловые памятники, в том числе и летописи, в меньшей мере обладают сюжетными элементами, чем чисто художественные тексты, однако, по их мнению, в некоторые части
летописного текста, в частности в летописные повести, уже начинают с самого начала проникать элементы сюжетного повествования, одним из которых и является прямая речь.
Это неудивительно, Интернета не было, больших библиотек тоже,
летописные тексты преимущественно в монастырях.
Первые записи начали делать в XI в., хотя, возможно, в первые
летописные тексты включались фрагменты, написанные в более ранние времена.
На этой гипотезе он и основал дальнейшую свою работу над критикой
летописного текста.
Важен был самый факт внесения каких бы то ни было критических приёмов в изучение
летописных текстов.
Подробный разбор
летописных текстов 1560 – 1570-х гг., освещавших события эпохи «боярского правления», не входит в мою задачу.
Однако,
летописные тексты позволяют выяснить точнее территорию, где случилось столкновение.
Но их противники ушли слишком далеко по пути отрицания и не пожелали увидеть за буквой
летописного текста такие элементы народных преданий, которые не придумываются и не создаются фантазией.
Летописцы конца ХVI века и компилятивные
летописные тексты ХVII века, напротив, подробнее пишут о 1570‐х годах, причём записи составлены часто на основе разрядов и явно носят «служебный характер»: возвысить роль того или иного рода, обосновать древность его службы государю.
Применение литературных формул, предписываемых стилем монументального историзма, придавало
летописному тексту особый художественный колорит.
Для развития сюжетного повествования сыграли значительную роль закреплённые в
летописном тексте устные народные предания, отличающиеся каждый раз необычностью и «занимательностью» сюжета.
Между тем из
летописного текста следовало, что царь по рассмотрении вопроса о кормлениях «бояр и велмож и всех воинов устроил кормлением праведными урокы, ему же достоит по отечеству и по дородству».
Восстановить действительный ход исторических событий по русским летописям так же трудно, как и установить подлинное авторство
летописных текстов, многократно переписывавшихся и переделывавшихся в соответствии с веяниями времени или требованиями властей.
Идеи о божественном происхождении власти, несмотря на религиозную наполненность
летописного текста, хотя и находят своё отражение в летописях, не получают такого развития, как в посланиях священнослужителей.
Приведу цитату полностью в адаптированном переводе, потому что точность, краткость и красота
летописных текстов иногда поражают и лучше самого автора об этом событии не расскажешь.
Дополнительно там же указаны диапазоны смещений, вызванных многократным переписыванием
летописных текстов, когда переписчик, предполагая о смещении, на всякий случай сдвигал даты ещё на 8—9 лет.
Поражает лёгкость, с которой ученые-историки манипулируют
летописными текстами, искусственно подгоняя их под свои умозрительные теории.
Такое прочтение
летописного текста – результат предположения, не имеющего текстологического основания.
Их рассказы потом легли в основу древнейшего русского
летописного текста «Повесть временных лет».