Я считаю, что утверждение о самоочевидности имеет решающее значение для
истории прав человека, а эта книга призвана объяснить, почему в XVIII веке оно стало столь убедительным.
Книга завершается коротким эпилогом, в котором я заглядываю в
историю права собственности и судьбу идеи общественной собственности в советский период.
Это деление, отразившее присущее любому цивилизованному обществу противоречие между частным и общественным интересом, оставило глубокий след в последующей
истории права.
Попытка исключительно экономического объяснения
истории права неизбежно влечёт за собою отрицание естественного права как самостоятельного двигателя правового развития.
Выявление закономерности – одна из сложнейших задач
истории права.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: подрессорник — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Так, например, специалисты по
истории права выразили категорическое несогласие с моей трактовкой тех или иных событий европейской истории.
Глобальный подход к
истории права усложняет наше понимание среднеазиатского региона XIX века.
Пока приходилось изучать
историю права и особенно латынь, я была довольна; когда же пошли чисто юридические предметы, я к курсам охладела.
Это довольно редкое явление: как правило, историки не понимают юристов, берущихся за изучение
истории права и правовых учреждений без специальной источниковедческой подготовки, свойственной историкам, и, наоборот, юристы удивляются невежеству историков, трактующих непростые юридические понятия без знания основ правоведения.
У нас нет даже полной сравнительной
истории права или хотя бы только одного наказания.
Его последователи проводили мысль о необходимости самостоятельного исследования
истории права.
Так, например, Т. Уолкер в работе «
История права народов» писал: «Международное право, будучи воплощением практики государств, со всей очевидностью может начинаться с появлением государств или со времени, когда государства начали осознавать своё совместное, взаимосвязанное сосуществование и ощутили для себя необходимость международных взаимосвязей, а потому добровольно признали его в таком качестве в отношениях между собой».
Несмотря на то что текст этой декларации присутствует в любом хорошем сборнике документов, он заслуживает того, чтобы быть приведённым здесь verbatim, отчасти потому, что он является исключительно выразительным свидетельством эпохи, отчасти же потому, что в каждой из формулировок её принципов можно почувствовать тот дух оговорок и приспособления к обстоятельствам, который является неотъемлемой частью противоречивой
истории права войны.
Такой подход не только отрицал самодостаточность науки истории международного права, но и неоднозначно определял её место в общей
истории права.
Вновь и вновь одолевало старое; вновь и вновь
история права начиналась сызнова.
Прежняя эволюционная теория развития права ушла в прошлое: вся
история права оказывалась историей переворотов в праве, разрывом преемственности отдельных правопорядков.
Однако в более общем смысле оно, в сущности, не имеет отношения к его современному значению, для которого моделью является средневековый западноевропейский феодализм, и к его нынешнему использованию в качестве термина
истории права, социальной и экономической истории.
Нельзя забывать, кроме того, что правосудие, осуществляемое в судах различных инстанций, вписало выдающуюся страницу в европейскую
историю прав человека.
Поэтому не удивительно, что и поныне исследователи большей частью склонны считать, будто «истории международного права не существует ни как дисциплины в пределах международного права, ни как дисциплины в пределах
истории права».
Однако есть исторические примеры, которые свидетельствуют о том, что нечто подобное уже было в
истории права задолго до социалистического гражданского права.
Но он упускает
историю права.
С другой стороны, в странах с более древней
историей права эту цифру следует повысить.
Потому создание основополагающих законов, вокруг которых в дальнейшем и строится вся правовая система страны, – дело нечастое, а последовательность таких событий и представляет собой то, что мы называем
историей права.
Восстанавливая историю ветеранов-красноармейцев после войны, я всё сильнее ощущал, как течение мысли уносит меня в воды
истории права, а со временем и в сферу политической истории.
Очевиден его вклад также в развитие наук
истории права и государственного права.
При изучении всеобщей
истории права главная цель такого изучения есть вывод сходных черт, при изучении права национального – вывод не только сходств, но и различий, составляющих национальные особенности.
Гораздо определённее на этот счёт высказывается другой писатель, который смотрел на
историю права главным образом с точки зрения развития гражданского процесса.
По содержанию уголовно-правовая наука, однако, много шире и уголовного права, и уголовного законодательства, поскольку занимается исследованием вопросов
истории права и законодательства, сравнительно-правовыми исследованиями, теоретическими проблемами правоприменения (теорией квалификации) и т. д.
Владимирского-Буданова и других исследователей в развитие
истории права.
Третий период рассматривает
историю права периода империи.
Следует также обратить внимание на неполноту исследования процессов
истории правого дела в 1920-1925 гг.
Она есть история национального права русского (а не
история права русского государства).
Целенаправленное научное познание может существенно уточнить существующие теоретические представления в области
истории права о развитии концессионного законодательства и влиянии на его формирование государственной, экономической и политической составляющих.
Рядом с
историей права может сохраниться лишь общее учение о праве (eine allgemeine Rechtswissenschaft), которое будет иметь, насколько оно установляет явления правовой жизни, – эмпирический характер, насколько объясняет причины этих явлений – философский.
Существенным плюсом всех этих работ является выход за границы
истории права и расширение круга изучаемых вопросов.
Потенциал познания
истории права несравним ни с одной из форм умозрительного доказывания, ни с одной формой познания, обладающей самостоятельностью познания в области социальной материи.
Мы хотели показать
историю права как она есть – без ненужных массивов информации, только самое основное – выжимка, без потери информативности.
Чего бы ни касалась
история права, она находит безвозвратные нарушения в сознании человека.
По сути, правоведы того времени не придумывали ничего нового, а лишь предложили уже имевшийся в
истории права институт, идеально подошедший к тому историческому моменту.
К сожалению, мы вынуждены констатировать, что на нынешнем этапе современной
истории право на самоопределение зачастую трактуется весьма произвольно, вплоть до признания возможности самоопределения какой-либо этнической группы, пусть даже составляющей на нынешнем этапе большинство.
Он с одинаковым знанием дела останавливался как на вопросах, связанных с общей теорией права и социологией, так и на вопросах из истории политических учреждений, истории социального хозяйственного быта, в связи с
историей права первобытных народностей.
Впрочем, вся эта оговорка вызвана главным образом отделением в нашей книге истории уголовного и гражданского права от
истории права государственного.
Предметом
истории права должны быть в одинаковой мере как нормы государственного права (государственного устройства, управления и законодательства), так и частного права, а равно нормы, охраняющие и то и другое (уголовное право и процесс).
Необходимо включить в состав нашей науки
историю права литовско-русского, как связующее звено между древним правом (1-го периода) и периодом империи.
Очерки истории литовско-русского права, начатые в 1894 г. и доныне продолжающиеся (ныне – в 1908 г. – они доведены до
истории прав шляхетского сословия).
Безусловно, арендные, кредитные отношения или отношения купли-продажи зародились достаточно давно, что подтверждается
историей права, в том числе и источниками, относящимися к древнейшим временам.
Кто стремится к новому, тот не теряет способности познавать старое и объяснять его исторически, и нет такого юриста, который бы отрицал пользу и важность истории; но последнюю нельзя, да и не нужно знать до мелочей: мелочные подробности необходимы для филологии, но не для прагматической
истории права.
Сказочку о том, что жёсткость наказаний не останавливает преступников, опровергает
история права.
Эта часть русской
истории права открывает ему в последующем все новые и новые горизонты исследования.
Вся
история права представляет собой единый процесс, в котором «прерывность и непрерывность суть только моменты движения права».