Если принять это в основание, то нам будет ясно, почему древние
историки писали скифы-сарматы, венеды-сарматы, алане-сарматы и проч.
Профессиональные
историки писали в основном для других учёных, применяли различные теории, а не полагались на личные наблюдения, и явно обращались к работам учёных, работавших ранее.
Тайну того, как это у них получилось, наши самые именитые полководцы унесли с собой в могилу, а советские
историки писали «истории» на основе их мемуаров, из которых можно почерпнуть байки о героизме красноармейцев, вырубавших топором немецкие танки вместе с экипажами или под ураганным огнём искавших на нейтральной полосе потерянный партийный билет, но порой трудно даже разобрать, с кем данный генерал воевал.
Дореволюционный
историк писал, что во второй половине XVII в. в духовное звание нередко вступали «люди даже и несвободных состояний», а «помещики имели у себя священно-церковнослужителей часто из своих же крестьян».
Византийские
историки пишут, что славяне сверх их обыкновенной храбрости имели особенное искусство биться в ущельях, скрываться в траве, изумлять неприятелей мгновенным нападением и брать их в плен.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: вербейник — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Современный
историк писал, что испанская знать к концу XV столетия представляла собой большую семью, возглавляемую королём.
Ведь этот образец отеческих доблестей, великий патриот и первый римский
историк писал на латинском языке.
Один арабский
историк писал, что каждый высший чиновник и губернатор пользовался уважением только в той мере, насколько он соответствовал примеру, подаваемому султаном.
Средневековые
историки писали о проделках живых мертвецов как о реальных событиях.
Ещё в V в. до н.э. древнегреческий
историк писал о том, что это племя является поставщиком янтаря.
Историки пишут книги, выступают с экранов телевидения без ответственности за свои высказывания!
Оба наших
историка пишут вполне содержательно и интересно, но перекос в сторону иностранных авторитетов не украшает, а портит впечатление от их книг, снижает их достоверность.
Видно, что публика не совсем готова обсуждать тему преступлений против немецкого населения, хотя уже некоторое время
историки пишут об этом.
Один известный
историк писал: «В 1880 году три четверти работающих норвежских женщин нанимались служанками, экономками или прачками»4.
– Ну, тебе-то, как «человеку в погонах», наверняка нравится воевать? Не зря же военные
историки пишут, что любая война это двигатель прогресса.
Поэтому, когда корейские
историки пишут, что они освободились от японцев сами, то под этим «сами» надо понимать не столько «благодаря собственным действиям», сколько «без чьей-либо помощи».
Как правило,
историки пишут именно о короле.
Тем более что сам готский
историк писал: «Мы больше верим прочитанному, чем старушечьим россказням» (т. е. не «выдумывал» и не «пересказывал выдумки невежд», а опирался на труды предшественников-историков).
Свой особый взгляд на историю казачества они обосновывают чаще всего тем, что, по их мнению, русские летописцы и стародавние
историки писали в угоду царям.
Дальше
историк пишет уже от своего лица.
Украинский
историк пишет: «Внутренний ход событий показал, что, несмотря на поддержку национально-культурного развития нерусских народов, именно в национальных регионах социально-экономические кампании большевистского руководства, особенно коллективизация, проходили с наибольшими осложнениями».
Тем, конечно, это не нравилось и их придворные
историки писали о жестоких нападениях кельтов.
Греческие
историки пишут, что он никогда не имел при себе телохранителей, потому что не боялся сограждан, а от политических противников его защищали друзья.
Ангажированные
историки пишут много правдивых подробностей из средневековой жизни этих очагов синкретизма с исламом или с христианством.
Все великие
историки писали пером или ручкой.
Причём об этих любовных делах на коммерческой подкладке
историки пишут без всякого, можно сказать, воодушевления, этаким вялым канцелярским тоном, как о самых пустых, примелькавшихся предметах.
Мусульманские
историки пишут, что причиной этого было общее разочарование знати в своём халифе, ибо тот упорно старался править в духе первоначального ислама.
Почему
историк пишет о будущем?
Таким образом, советские
историки писали, что власть занималась изъятием хлеба и подавлением недовольства, но вынуждены были указывать, что изъятие хлеба они производили для освобождения крестьян от «пут феодализма» и повышения благосостояния этих крестьян.
Современный
историк пишет, что он был «самым гениальным из ренессансных правителей».
Естественно, что арабские
историки пишут о поражении правоверных достаточно скупо.
Китайские
историки писали, что в военное время гунны скачут на лошадях и занимаются стрельбой из лука, а в мирное время им нечего делать, тогда как китайцы в мирное время работают, а к военному времени они не подготовлены.
Дореволюционные
историки писали о нём скупо, а из школьных учебников истории этот период вообще исчез.
Мы вынуждены воссоздавать мир их любви, не имея ни хроник, которые римские
историки писали о войнах и о политике, ни какой-нибудь амбарной книги чувств и страстей, в которую бы записывались все слова влюблённых и их поцелуи.
Многие средневековые
историки писали и чтобы зафиксировать события, и чтобы развлечь читателя, а также чтобы укрепить читателя в вере, и эта цель диктовала им, что именно следует включать в данный текст.