Деятельность государства должна быть подчинена высшей
идее блага.
Венчает платоновскую пирамиду
идея блага, соединяющая в себе все достоинства истины, красоты, справедливости.
И однако, по глубоко верному замечанию философа, именно страстное влечение к благу, а не
идея блага изменит мир.
А [благо как такой общий признак] явно не тождественно
идее блага.
Кто-нибудь, правда, возразит, что можно принять
идею блага за первоначало (archē) и переходить от него к рассуждению о благе, присущем каждой отдельной вещи.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: обвешить — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Чувственное желание – это попытка произвести предвосхищаемое восприятие, которое определяется смутной
идеей блага, относящейся к нему.
Смешение знания и удовольствия оказывается безопасным для науки, если их «бытие-вместе» определяется
идеей блага.
На следующей ступени находятся
идеи блага, красоты и добра, которые также считаются основными идеями в платоновской философии.
Опять-таки, подобно тому, как трансцендентальные идеи интеллигибельного, истинного, реального ведут к полной интеллигибельности, к полной истине, к реальному в любой его части и любом аспекте, так трансцендентальная
идея благого ведёт к безупречному благу.
Так вот, то, что придаёт познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это ты и считай
идеей блага – причиной знания и познаваемости истины.
Речь идёт, вопервых, о характере идеи мирового прогресса, способах её постижения, вовторых, о содержании
идеи блага и, втретьих, о роли человека во всемирном движении прогресса к своей завершающей или высшей точке.
Если несколько удовольствий исходят от какого-либо объекта, или когда с тем же самым ранее воспринята
идея блага, наше стремление становится сильнее, чем если бы удовольствий было меньше.
Центральной идеей платоновской философии является
идея блага.
Всем, что относится к осуществлению
идеи блага, занимаются не священники, а правители философы.
Мир идей иерархичен, и верховное положение среди них занимает
идея блага.
Коротко говоря, трансцендентальная
идея блага зовёт нас, теснит, торопит, так что мы могли бы обрести покой только во встрече с таким благом, которое безусловно выше любой критики.
Только посредством такого диалога может быть адекватно выражена и понята многоплановая природа человеческого страдания и уже на этом основании выработано современное понимание
идеи блага и как цели врачевания для отдельного индивида, и как цели общественного здравоохранения в целом.
В мире идей существуют только благие идеи, служащие единой
идее блага, которая направляет все идеи к единой благой цели.
Поставив во главу своей работы
идею блага общества, авторы видели пути реализации этой идеи в привлечении внимания зрителей к достоинству простого труда, в показе гармоничности и зрелищности обыкновенных трудовых процессов.
И на этом пути сформированный им образ философа как идеального правителя в государстве, обладающего
идеей блага и добра в полном объёме, является как раз таким инструментом.
Постижение
идеи блага – это божественное событие, оно придаёт познаваемым вещам истинность и является причиной знания человека.
А реальная действительность такова, что содержит
идею блага в самой себе.
Идея блага реализуется в духовной сфере.
Мы возносим в центр вселенной
идею блага, но всматриваемся не во благо как таковое (ибо его нет), а в его симулятивную версию – короче говоря «концепцию»…
Но может быть, кому-либо покажется полезным познание
идеи блага для различения достижимых практических благ: имея как бы пример, мы тем легче узнаем относительные блага человека, и если будем знать благо само по себе, то тем легче достигнем относительных благ.
Как следствие, придание
идее блага материального оттенка приводит к тому, что сама свобода понимается главным образом как экономическая категория.
Задача воспитателя – «раскрыть их (граждан) сердца для гуманности, а их ум для истины и сделать, наконец, из них (граждан)… здравомыслящих и чувствующих людей… сформировать патриотов, прочно связать в сознании граждан идею личного блага с
идеей блага национального».
На повороте мирового хода все изгнанное в космос, т.е. возникшее «оттуда», вновь и вновь «пернается» в «наднебесном месте»; в надбытии
идеи блага впервые получает свою порождающую силу «общность» особых идей.
Хотя идея души, несомненно, ниже идеи познания, должна существовать высшая идея, которая, будучи субъектом, несёт в себе их обе, так что вышеупомянутое заблуждение, что
идея блага равна идее νους, а не превосходит её, уже предотвращено.
Это, однако, уже дополняет положения четвёртого раздела о совпадении
идеи блага с идеей vovg так, как мы этого требовали, в том смысле, что теперь она оказывается также одинаково связанной с идеей бытия; περας и αιτια поэтому сливаются здесь в ουσια и что там как общий субстрат απειρον, то здесь как конкретная субстанция υλη.
И теперь, наконец, становится ещё более понятно, как у государственного деятеля
идея блага может быть описана как идея меры в намёке на будущее её обсуждение и, более того, как диалектика может быть описана как высшая математика (см. Thl. I. pp. 323 – 325).
Это значит, что ему предстоит сохранить
идею блага/добра/красоты как внутренний мотив, тогда как его служебная деятельность только целесообразна (вне суждений и оценок этики).
Но как только мы представляем себе какую-либо вещь как хорошую, наше влечение к ней усиливается (§.589), и из
идеи блага возникает чувствительное влечение (§. 580).
Предположим, что в
идее блага содержатся удовольствия A, B, C и D, всего четыре, но различающиеся по степени.
Если несколько удовольствий соединяются с ранее воспринятой
идеей блага, то это добро кажется более значительным, чем то, что воспринимается нашими чувствами.
Однако к
идее блага присоединяется смутная память о удовольствии.
Причину неправильного употребления этого слова я нахожу в том, что идея истины (и тем более
идея блага, которая будет развита ниже) на самом деле связана со всем тем, что высоко ценится как объект религиозной веры и удерживается из глубочайшей эмоциональной потребности.
Идея блага заключается также в беспокойном продолжении и неостановимом следствии функции, которая принадлежит непосредственно самому сознанию.
Действовать, исходя из принципов разума, – значит руководствоваться
идеей блага.
Знать истину о человеке – значит, знать
идею блага.
Например, Лосев считает, что здесь речь идёт о высшей
идее блага, его «беспредпосылочного начала».
На вершине её находится
идея блага.
Таким образом, необходимо, чтобы предвосхищаемому восприятию сопутствовала смутная
идея блага.
Если несколько удовольствий исходят от какого-либо объекта, или когда с тем же самым воспринята
идея блага, то эта идея оказывается смутной (§. 39).