С другой стороны, это же говорит нам о том, что не стоит считать построение
здания науки завершённым.
Факты – фундамент
здания науки, они образуют эмпирическую основу науки, базу для выдвижения гипотез и создания теорий.
Только если дан такой здравый исходный пункт, последующее строгое дедуктивное развитие его, обеспечиваемое силлогистическим выводом, может привести к построению удовлетворительного
здания науки.
Получается, что возводят стены
здания науки, не укрепив должным образом его фундамент.
Вне положительного ответа на эти вопросы
здание науки принципиально не может быть достроено, а какой бы то ни было ответ на эти вопросы выходит за пределы действия номотетического метода.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: подгружаться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Величественное
здание науки о старении должно строиться людьми, обладающими широкими профессиональными взглядами одновременно во многих областях знания, изучающего человека.
Оставалось по строго определённому плану строить
здание науки, и наставники не отступали от него в существенных пунктах.
Привычное, прочное и устойчивое
здание науки и представлений о мире в начале XX века рухнуло.
Пример великих мыслителей говорит о том, что учёный строит единое
здание науки, постигает единую систему знания.
Прежде, чем мы начнём вносить какие-либо изменения в физику, химию, биологию и астрономию, преклонимся перед воистину титаническим трудом учёных всех времён, которые на своих плечах возвели колоссальнейшее и потрясающее
здание науки.
Представленные в книге статьи ряда ведущих отечественных психологов, взятые вместе, подтверждают общее неутешительное впечатление об отсутствии в психологии какого-либо более или менее твёрдого, более или менее общепринятого теоретического фундамента, необходимого для построения целостного
здания науки, для упорядочения и обобщения накапливаемых в ней знаний.
Напротив, история философии не показывает ни постоянства простого содержания, к которому ничего больше не добавляется, ни только течения спокойного присоединения новых сокровищ к уже приобретённым раньше, а обнаруживается, видимо, скорее как зрелище лишь всегда возобновляющихся изменений целого, которые в конечном результате уже больше не имеют своей общей связью даже единую цель; напротив, исчезает сам абстрактный предмет, разумное познание, и
здание науки должно, наконец, конкурировать с оставшимся пустым местом и делить с ним превратившееся в ничего не означающий звук название философии.
В последнее время развелось столько псевдо учёных, пытающих расшатать
здание науки, и кто, если не мы, должны противопоставить истинные знания глупым слухам о фантомах и летающих тарелках.
Но в реальном научном исследовании мы опираемся на уже готовые формы (которые тоже так-то суть образы или концепты, однако если это продумать, то нужно признать, что весь видимый и конструируемый мир есть воображаемая конструкция, а этот вывод не даёт ничего ни для науки, ни для здравого смысла), которые своей фактичностью и проистекающей из их фактичности необходимостью направляют способность воображения в русло строительства «стройного
здания науки».
Тогда, чтобы это роскошное
здание науки служило по назначению, все творческие силы надо будет задействовать не на развитие, а на то, чтобы не допустить его полного обрушения.
Открыты почти все двери
здания науки, но физика уже почти без стен: собор, весь состоящий из стекла, где отражаются отблески иного, бесконечно близкого мира.
Мы складываем
здание науки – из школы в институт и так далее, друг у друга перенимаем знания, воспроизводим их и постоянно ищем новые знания, а потом опять воспроизводим.
В представленных в монографии материалах – как понятно из всего сказанного – впервые излагаются эпистемологические подходы (а это и есть фундамент, на котором зиждется методологическое
здание науки), адекватные беспрецедентной сложности и многозначности сферы психического.
Здание науки оформляется пышным фасадом для ублажения взора профанов, которые из легковерных дураков превращаются в агрессивную «пехоту» олигархий.
Они конкретно отличаются от предыдущих, поскольку накопление количества перцептивных суждений, каким бы большим оно ни было, никогда не может стать опытом, и даже на мыслимо большом их количестве нельзя надёжно возвести
здание науки.
Ничтожный успех науки, малейшее продвижение по пути знания, достигнутое в ходе многодневных опытов в лаборатории – это мельчайшие карпускулы науки, кирпичики, слагающие огромное
здание науки, и они перевешивают на весах истины всю эту говорильню, изъятую из вторых рук, перевешивают всю эту сомнительную популяризацию, превращающую науку в развлечение для необразованных барчуков, развлечение на какой-то часок, не ведущее ни к какому развитию и продвижению науки.
Достаточно внести в его жизнь что-то необычное, чтобы загнать в тупик его рассудок и рассыпать, словно песочное строение, все тысячелетиями человечеством возводимые
здания науки и совершенство логической деятельности…
После звонка я иду на информатику; она проходит в недавно переоборудованном
здании наук и технологий, которое проспонсировала чья-то мать пару лет назад.
– Ты ведь понимаешь, если понравится твоя работа, тебя могут назначить одним из самых молодых специалистов, которые когда-либо удостаивались чести читать лекции в этом замечательном
здании науки.
Величественное
здание науки, над которым люди трудятся с муравьиным тщанием, рано или поздно должно обрушиться, если в упадке окажется его органическая основа, то есть раса.