Итак,
геометрические аксиомы не являются ни синтетическими априорными суждениями, ни опытными фактами.
Он рассматривал, например,
геометрические аксиомы как врождённые представления, данные нам в пространственном восприятии, что является очень спорным.
Чтобы обсудить это мнение, мы должны сначала спросить себя, в чём состоит природа
геометрических аксиом.
Что
геометрические аксиомы описывают сущность нашего пространства, означает только, что в них формулируются правила, по которым наш дух при формировании наших чувственных впечатлений обращается к пространственным образованиям нашего опыта.
Геометрические аксиомы и предложения также имеют своеобразный смысл доказательства.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: тяжеленько — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Дело геометрического чувства – создать
геометрическую аксиому, из которой логическим путём может быть выведена наука геометрии; точно так же дело нравственного чувства – создать нравственную аксиому, из которой логическим путём можно вывести систему нравственности.
Исходным пунктом должно быть не понятие априорного и не произвольное его определение, в силу которого
геометрические аксиомы могут и должны быть подведены под него без лишних слов, а ощущение доказательства, которое должно быть исследовано на предмет того, указывает ли оно на априорное или нет.
Метагеометрия возможна, поскольку интуитивная необходимость
геометрических аксиом не является логической необходимостью.
Сейчас уже вряд ли найдётся человек, способный сходу указать, кто первым заметил, что если бы
геометрические аксиомы задевали интересы людей, то они, наверное, опровергались бы.
Одним словом,
геометрические аксиомы, а значит, и геометрия, добавляют к логической необходимости ещё один вид необходимости.
Подавляющее большинство из тысяч и тысяч тех, кто осознаёт
геометрические аксиомы с этим чувством всеобщей достоверности, не обладают никаким подобным знанием.
Теория
геометрических аксиом возможна и без априоризма; более того, сторонник последнего ни в чём не опережает своего оппонента, поскольку именно в решающий момент его априоризм подводит его и ничего не может дать в объяснение.
Совсем другое дело –
геометрические аксиомы!
Безукоризненно соотвествуя
геометрической аксиоме, гласящей, что через три точки, лежащие на одной прямой, можно провести плоскость, притом только одну, они никогда не шатаются.
Геометрические аксиомы совсем другие: здесь самые простые мыслимые отношения, никакой причинной связи, никакой последовательности, никакой множественности отношений, из которых сначала надо было бы вычленить решающие, никаких качественных различий, а только чисто количественные, простые отношения пространственного сопоставления, которые можно легко не заметить.
Откуда берётся это бесспорное различие между
геометрическими аксиомами и законами природы?
Само существование способов представления объясняет лишь фактическую обоснованность
геометрических аксиом для всего мира опыта, но не наше знание об этой обоснованности и не нашу убеждённость в её необходимости.
В последнем случае это означает восприятие более высокого уровня, чем понимание
геометрической аксиомы или общепризнанное представление о «добре».
Если они выполняют
геометрические аксиомы с тем чувством общей обоснованности, то повсеместно единая конституция пространства является для них самоочевидной предпосылкой, которая не требует для своего объяснения априорной теории, а естественно навязывается с силой на основе повсеместно аналогичного опыта.
Это «никогда и ни за что» является догматическим утверждением и содержит petition principii [ошибочное предположение – wp]: проблема заключается именно в том, не могут ли апостериорные истины при определённых обстоятельствах достичь такой степени определённости, какая эмпирически присуща
геометрическим аксиомам.