К концу поездки обыкновенно мои ладони делались холодными, по телу проходила тревожная дрожь, не зная куда девать себя в такие минуты я заводил бессмысленный и пустой разговор с таксистом, что-то спрашивал сам не зная зачем, мало слушая его ответы, а он каждый раз, как и
большинство таксистов измученный монотонной работой, радостно, с неизменной горячностью откликался, много и часто путанно говорил, стараясь успеть высказаться за отведённый нам короткий промежуток, мне становилось совестно оттого, что я пользовался его скукой и добросердечностью, но таким не хитрым способом всё же удавалось себя успокоить и к моменту, когда он всегда с необычайной аккуратностью и ровно в одном том и же месте останавливал машину прямо подле двухстворчатых стеклянных дверей, я уже успевал окончательно совладать со своим желанием, и испытывал что-то похожее на похмелье, бестолково смотря перед собой на мягкий прямоугольник подголовника переднего сиденья и недоумевая собственному же сумасшедшему порыву минутной давности.