Фактически в центре внимания
конструктивистов оказываются особого рода субъективные среды множественной реальности.
Если говорить об улице 10-летия Октября, первых бараках, которые делали
конструктивисты, нельзя сказать, что они так прекрасны, – это массовое жильё.
Фактически в центре внимания
конструктивистов оказываются особого рода среды множественной реальности.
Памятник напоминает работы
конструктивистов начала века, хотя выполнен в 1958 году.
Код
конструктивисты пишут по наитию, а потому их логика не всегда понятна.
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать
Карту слов. Я отлично
умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: канализированный — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Но стоит попросить
конструктивиста составить документацию, он обязательно ответит, что код самодокументируемый.
Количеству сборок, которое
конструктивист выдаёт за день, позавидует даже Microsoft.
Если же вы умудритесь отыскать
конструктивиста и архитектора в одном лице, считайте, что львиная доля кадровых проблем решена.
Разделяя некоторые характеристики
конструктивистов и архитекторов, художники активно претендуют на собственный стиль.
Следует отметить, что в последние годы наметилось некоторое сближение позиций
конструктивистов и примордиалистов.
При этом последние он оценивал, как и отечественные
конструктивисты, исключительно положительно.
Показной роскоши буржуазного быта
конструктивисты противопоставляли простоту и подчёркнутый утилитаризм новых предметных форм, в чём видели олицетворение демократичности и новых отношений между людьми.
В совершенствовании жизни с помощью современных технологий видели свою задачу
конструктивисты.
Но в стремлении захватить все командные архитектурные высоты
конструктивисты перегнули палку.
Вследствие этого если люди подвергаются нападению из-за верований или по другой причине, то, как полагают
конструктивисты, можно по-разному отвечать на это.
Это, конечно, очевидная нелепость, и потому подавляющее число
конструктивистов старательно отмежёвывается от геллнеровского радикализма.
Тем не менее закрывать глаза на весьма серьёзную критику ряда положений примордиалистов со стороны
конструктивистов – невозможно.
Называя так книгу, я хотел бы отмежеваться от немногих оставшихся социальных
конструктивистов: тех социологов, философов и историков, которые пытаются объяснить не только процесс научного познания, но и его результаты особенностями специфической культурной среды.
Радикальные
конструктивисты концентрируют внимание именно на этом срезе реальности, который даёт возможность познающему организму действовать именно таким образом.
Основная идея
конструктивистов заключалась в стремлении преодолеть опыт предшествующего искусства, порвавшего с жизнью и выражавшего вкусы аристократии и мещанско-предпринимательского слоя общества, упразднить индивидуализм в творчестве и придать ему коллективный, даже классовый смысл.
Поэтому
конструктивисты оспаривают возможность достижения объективного знания.
Однако же по мере разбухания (а этот процесс неизбежен) надёжность улетучивается, а
конструктивист начинает судорожно искать новые, «заплаточные» решения – ведь для него очень важно видеть результат и пребывать в уверенности в том, что он справился с поставленной задачей.
Поэтическое творчество символистов, футуристов, акмеистов и
конструктивистов уже в то время становилось объектом исследования в научной поэтике.
Можно было попробовать разместить их симметрично и одинаково оформить, но
конструктивисты охотнее использовали другой приём – размерами, расположением, даже оформлением отдельных объёмов, корпусов намеренно подчёркивали асимметричность всей композиции.
Вместе с отрицанием традиционного понятия знания
конструктивисты отрицают и традиционное понятие истины.
Отличие умеренного конструктивизма от радикального состоит как раз в том, что если сторонники концепции умеренного конструктивизма рассматривают органы чувств субъекта как «врата в мир», то радикальные
конструктивисты акцентируют внимание на циклических и круговых отношениях между объектом и познающим субъектом, окружающим миром и живым организмом, который встроен в этот мир, осваивает и познаёт его.
Татлин, а затем
конструктивисты осуществили выход из живописной плоскости в реальное трёхмерное пространство; после этого пальма первенства перешла от живописи к архитектуре.
Исследования
конструктивистов показали следующее: во-первых, этнокультурные особенности социальных сообществ находятся в постоянном изменении; во-вторых, они вовсе не тотально присущи всем представителям общности, объединяемой общим названием и идентичностью.
Методологию
конструктивистов невозможно понять без рассмотрения теории речевых актов.
Стеффек отмечает, что в начале 1990-х годов несколько немецких
конструктивистов предприняли попытку усовершенствовать теорию социального действия, чтобы создать достойную альтернативу теории рационального выбора.
Радикальные
конструктивисты утверждают, что познаваемой реальности не существует.
Мы их также называем
конструктивистами, поскольку они считают, что сами конструируют картину мира, и эта картина мира меняет реальность.
Поэтому, чтобы понять коммуникативное действие,
конструктивист должен изучать эти три притязания, не ограничиваясь только теорией и методологией стратегического действия.
Именно эту методологическую реальность немецкий идеализм вынес на рассмотрение
конструктивистов.
Во-вторых,
конструктивисты считают, что терапевты должны помогать клиентам проверять целесообразность своих идей.
Татлинский памятник, предшественник кинетической скульптуры, которой советские
конструктивисты занимались в 1920-х годах, представлял собой огромную наклонную башню с вращающимися секциями и антропоморфной структурой, которая, казалось, шагала вперёд к утопическому советскому будущему.
Тем более прикоснуться к забытым фигурам великих
конструктивистов…
Поскольку авторы мыслят прогрессивно (читай: являются
конструктивистами), эти социальные теоретики выступают против любых разговоров о «врождённости».
Для эпистемологического
конструктивиста язык становится не просто средством описания, но технологией настройки внимания, позволяющей рассмотреть те аспекты природы, которые раньше ускользали, оставались незамеченными.
Но надо ли понимать платонизм как «наивный реализм» (а это принято в высказываниях
конструктивистов [Панов, 1984])?
Наши «описания», наш нарратив – это не только и даже не столько чистый констатив, сколько дискурсное конструирование (ура
конструктивистам), точнее, формирование (ура морфологам) предмета изучения.
Кроме того,
конструктивисты вводили в рассмотрение качественно новый и значимый рефлексивный или перцептуальный аспект политического пространства [Ruggie, 1998].
Более того, чем ближе автор‐
конструктивист приближается к фактуре, к этнографическим подробностям жизни народа, тем более искусительным для него самого выглядит возможность поквитаться с традицией (особенно внутренне им нелюбимой), разоблачить её несовершенство, показать её тёмные стороны и объявить именно их «нациеобразующими».
Только у нас может выпасть полметра снега 30 мая и растаять к 3 июня; только здесь у машин большие квадратные колёса, как в кошмаре
конструктивиста, и поездка на них заставляет почувствовать себя участниками родео.
Как и в дадаизме,
конструктивисты больше представляли руководящую идею, новую форму мышления в современном искусстве, чем художественное движение.
Персонажи его картин – «Купающиеся девушки», например, или «Портрет девушки с книгой» – лишаются нарочитой угловатости, свойственной
конструктивистам; в них просто невозможно узнать автора авангардных, кубистских работ 1920-х годов – «Кабаре», «Театр», «Автопортрет».
Русские
конструктивисты верили, что трансформация искусства преобразит человека.
Можно почти посочувствовать бихевиористам и социальным
конструктивистам первой половины XX века, которые рассматривали разум как загадку или концептуальную ловушку и старались избегать её, исследуя лишь наблюдаемое поведение и другие явные проявления культуры.
В 1920-е годы
конструктивисты и лефовцы стремились установить «диктатуру вкуса» и предлагали объявить войну мещанству, пошлости, «лубочным безобразиям», «псевдопролетарским безделушкам» и «азиатской необразованности масс».
При назначении на должность шесть лет назад, когда ему было сорок два года, его представляли как твёрдого
конструктивиста с глубокими консервативными взглядами, схожими во многом с воззрениями человека, выдвинувшего его.