Проклятье из Тридесятого царства

Ян Тихий, 2021

Фил и Хан – студенты юридического факультета, решившие самостоятельно расследовать таинственное дело №306 о бесследном исчезновении четырехлетней девочки. Единственный свидетель уверяет, что ее похитили гуси-лебеди. Но можно ли в такой ситуации всерьез воспринимать слова ребенка?

Глава 4. Наша Маша

Время тянулось невыносимо долго, будто старая жвачка, которая потеряла вкус еще вчера, но ее зачем-то продолжали жевать. Солнце светило в гигантские окна аудитории так интенсивно, что хотелось постоянно жмуриться, а это было чревато негативными последствиями, например, внезапным приступом сна. Время близилось к обеду. Думать о чем-то, кроме еды — миссия не выполнима.

— Ну, молодые люди, на этом, пожалуй, все, — как пробуждающее заклинание от вечного сна, прозвучал голос преподавателя. — Прошу учесть, что сегодняшняя тема будет в списке вопросов на экзамен.

«Кто бы сомневался» — буркнул Фил.

Столовая находилась на первом этаже северного корпуса. Сейчас там как раз был самый разгар голодного зомби-апокалипсиса. «Пирожкиии, пиццааа, кофееее» — с глазами «на выкате», сбиваясь в единую синхронную толпу пробирались к прилавку вечно голодные студенты. Сотрудницы столовой стойко, храбро и отчаянно держали оборону, запасшись мелочью и вооружившись банковским терминалом.

Получив свою долю адреналина и сосиску в тесте, друзья решили выйти на университетский двор и перекусить, сидя где-нибудь на скамейке. Солнце, все-таки, не частый гость в октябре.

Говорить ни о чем не хотелось, поэтому Фил и Хан тупо смотрели в экраны телефонов, поедая свой паек.

— Эй, кислолицые, где вас два дня носило? — послышался знакомый голос откуда-то сверху.

Не поднимая голов, ребята в один голос вяло произнесли:

— Привет, Маша.

— Привет, ну так? Объяснения будут? — девушка включила менторский тон на максимум.

Друзья привыкли, что Маша Синицина — существо хоть и безобидное, но весьма беспардонное. До сих пор остается загадкой, почему она решила, что они — ее друзья; какой логикой она руководствуется, когда пытается влезть в их дела — тоже не ясно. Но как бы там ни было, Фил и Хан терпеливо и стойко переносили ее присутствие в своей жизни. А Маши там было очень много.

— Маш, отстань. Ты видишь, мы заняты, — все так же не отрываясь от смартфона ответил Хан.

— О, да. Вижу. Великие дела. А я бы на вашем месте, все-таки, поинтересовалась, что было в универе, пока вы нагло прогуливали! — девушка демонстративно скрестила руки на груди по подняла подбородок вверх, чтобы придать своему выражению лица еще более надменный вид.

— И что же? — поднял взгляд Фил.

Голубые глаза Маши загорелись — было видно, что она довольна вопросом. Откинув легким движением руки светлую косу за спину, она произнесла:

— Я, между прочим, вас, неблагодарных олухов, отмазала: уговорила нашу старосту не ставить вам «Н» — ку в журнал. Кто тут молодец?

— Кого уговорила? Лизку-подлизку что ли? Да ну… не шутишь? — недоверчиво спросил Хан?

— Не-а.

— Ты ей угрожала? — изобразил на лице испуг Фил. — А, нет! Ты ее била? Закрыла в темном подвале? Она жива?

— Ой, Катков, я, конечно, девушка импульсивная, но не настолько. Нет, договорились полюбовно.

Со старостой их группе, мягко говоря, не повезло. Все надеялись, что расклад будет стандартным: старостой станет скромный, помешанный на учебе человек-ботаник, а если уж совсем повезет, то ко всему прочему, еще будет и командным игроком, горой стоящим за свою группу. Но что-то пошло не так. Старостой стала девушка, по правде сказать, внешности привлекательной — этого, конечно, не отнять, но… на этом ее достоинства заканчиваются. Обладая очень скромными умственными способностями, Елизавета Щукина пыталась изо всех сил компенсировать это упущение бурной деятельностью. И нужно отметить, что в этом она была неподражаема. К концу первого курса Щукина достала всех: одногруппников, преподавателей, ректорат, и даже Министерство образования. Каждый неверный, с точки зрения Лизы, шаг — это прямой путь в Ад, вымощенный благими намерениями и состоящий из жалоб, претензий и объяснительных. Именно поэтому друзья не на шутку обеспокоились такой неожиданной щедростью со стороны любимой старосты.

— Хан, ты тоже предчувствуешь неладное? — насторожено спросил друга Фил.

— Вам не о чем беспокоиться, правда. Дело пустяковое, — натянула белоснежную улыбку Маша. Получилось не искренне.

— Дело? Синицина, что ты учудила? Выкладывай, — Хан улыбнулся, но внутри ему было не до смеха.

— Хан, тебе то как раз не о чем беспокоиться, — поспешила заверить его Маша.

— А, вот как… Теперь уже нервничаю я, — голос Фила звучал угрожающе.

— Наша Лиза решила принять участие в очередной самодеятельности. На этот раз в буквальном смысле, — Маша сделала паузу. — Конкурс красоты: «Мисс университет».

— Все рады за нее, конечно. Но я-то тут при чем?

— При всем, Фил. Ты будешь танцевать с ней танец, — Маша старалась преподнести эту новость, как радостную.

Хан засмеялся так громко, что на него обернулись все, кто был рядом в радиусе ста метров:

–Танец? С Лизой? На конкурсе красоты? Ах-ха-ха-ха, Фил! Вот это ты попал!

— А ты не смейся, Хан. Вообще-то, изначально она тебя в качестве партнера рассматривала, но мы с Лизой прикинули, что если она будет на каблуках, то ты ей по росту не подходишь: низковатый, а Катков — в самый раз.

— Ну спасибо, удружила, Синицина. А вы с ней не прикинули насчет того, что я не умею танцевать? — спросил Филипп.

— Об этом не волнуйся. Лиза сказала, что научит.

— Я так и не понял: ты помогла нам или отомстила? Где я так перед тобой провинился? Если честно, лучше бы она отметила, что нас не было…

— За себя говори, Фил, лично меня все устраивает — прервал его Хан.

— Я дело свое сделала: сказала Лизе, что уговорю Фила танцевать с ней, если она не поставит вам «прогул». Какие ко мне претензии, ребят?

— Никаких. Совершенно. Маша, ты просто солнце! — раскинув руки в стороны, сказал Хан. — А сейчас, если мы не поспешим, то рискуем опоздать на следующую пару.

А опаздывать было нельзя. Следующей парой была экономика у самого профессора Звягинцева. Если ты опоздал, то проще было не прийти, а если не пришел, то проще было набить себе на лбу татуировку: «Прошу отчислить меня по собственному желанию». Троица ускорила шаг.

Войдя в аудиторию ровно за 5 секунд до начала, друзья увидели, что преподавательское место пустует. «Странно, Звягинцев никогда не опаздывает» — шепнула Маша, когда ребята уже сели на свои привычные места. Прошло две минуты, дверь аудитории резко распахнулась, и в кабинет вошел… нет, вовсе не профессор. Первая мысль, которая мелькнула в голове у студентов: «Какой-то он странный». К преподавательскому столу уверенным шагом шел, хотя нет… не шел, а дефилировал молодой мужчина. Что-то в его походке было по женственному грациозное: легкий шаг, прямая спина, плавные движения кистей рук, подбородок смотрел вверх. Одет он был в бежевые укороченные брюки с тщательно отутюженными стрелками, бордовый джемпер, плотно обтягивающий худощавый торс, на ногах красовались замшевые светло-коричневые мокасины, из-под которых виднелись носки в тон джемпера. Безупречные стрижка и укладка его светлых (явно крашенных) волос выглядели, как наглядное пособие для начинающего барбера. «Ох, вы гляньте, каков модник» — с насмешкой шепнул Фил. «Ага, хороводник. Но лицом как-то не вышел» — скривилась Маша.

Отчасти это было правдой. Лицо мужчины было не то, чтобы некрасивым, но скорее непропорциональным: крючковатый нос, маленькие глаза и широкий рот. При всем этом, он максимально притягивал к себе внимание, на него было интересно смотреть и за ним было интересно наблюдать.

— Мое имя Петр Иванович Стравинский. Кандидат филологических наук. Профессор Звягинцев был вынужден срочно отправиться в командировку на север нашей необъятной родины, — его речь и произношение были такими же манерными, как и жестикуляция. — А по сему, ближайший час мы с вами посвятим интереснейшему рассуждению по теме отечественной литературы.

— Извините пожалуйста, — громко прозвучал менторский голос с первой парты, — мое имя Елизавета Сергеевна Щукина, староста этой группы. Вынуждена напомнить, что образовательной программой высшего учебного заведения предусмотрено определенное количество часов, отведенных на каждый предмет. А так как русскую литературу мы закончили изучать в прошлом семестре и даже сдали экзамен, то смею предположить, что произошла какая-то ошибка в расписании. А по сему, считаю правомерным не принимать участие в интереснейших рассуждениях.

Группа замерла в ожидании скандала.

«Лизочек окончательно берега попутала» — хотел шепнуть друзьям Хан, но воздержался, так как даже едва слышный шепот мог прозвучать в этой звенящей тишине громче иерихонской трубы.

— Оу, ну надо же какой редкий экземпляр совести народной, — изобразил восхищение Стравинский, улыбаясь во все лицо своим широченным ртом. — Елизавета, а Вы мне нравитесь своей прямолинейностью, — прощебетал он, подойдя почти вплотную к месту, где сидела Лиза.

— Не рассказывайте сказки, я же Вам откровенно нахамила, — выпалила девушка, совершенно не ожидавшая такой реакции преподавателя.

— Сказки? Я просто обожаю сказки, — сменив тон на максимально серьезный, произнес Стравинский. — И я с удовольствием поведаю Вам парочку любопытных…

— Да что Вы говорите… — перебив преподавателя, сказала Лиза, которая, кажется, начала входить в кураж. — Нам некогда сказки слушать, мы — юристы, а не дети малые.

— А с чего Вы, солнце мое, взяли, что сказки придуманы для детей?

— Я — не солнце, и плевать хотела, для кого они там придуманы. Мне это ни к чему.

— А зря, солнце мое, зря. Я изучаю сказки много-много лет, — Стравинский зашагал по

аудитории, сложив руки за спину, — и скажу Вам, что сказка — это мудрость поколений,

облаченная в привычные для нас формы. Она содержит тайные смыслы, которые требуют тщательного декодирования. Даже самая обычная, на первый взгляд, сказка таит в себе целый спектр мудрости природной и человеческой. Сказка — ложь, да в ней намек — улыбнулся преподаватель.

— Извините, а можно вопрос? — прозвучал голос Фила задней парты.

— Конечно, молодой человек, — обрадовался Стравинский.

— А какой тайный смысл или мудрость заложены в сказке «Гуси-Лебеди»?

В аудитории снова повисла тишина. Выдержав паузу, пристально посмотрев на Филиппа, Стравинский произнес:

— Прекрасный вопрос, молодой человек. Эта сказка — одна из моих любимейших. Смыслов в ней больше, чем кажется на первый взгляд. Эта история — кладезь тайных и сакральных знаний о потустороннем мире. Сами по себе гуси-лебеди — всего лишь посредники между двух миров. И главный вопрос — кому и для чего они служат.

— В сказке они служили Бабе-Яге.

— То, что они доставили маленького Иванушку бабе Яге, вовсе не означает, что они ей служат, — задумчиво произнес Стравинский.

— Типа «Служба доставки детей»? — усмехнувшись спросила Лиза.

— А почему бы и нет? И я бы на Вашем месте, молодой человек, — обратился он к Филу, — поинтересовался бы еще, кто такие ведьмы и какова их роль в этой сказке.

— Но в этой сказке нет ни слова о ведьмах. Я думал, что главная и единственная злодейка и ведьма — Баба-Яга. Других женщин с магическими способностями я что-то не припомню — задумчиво произнес Фил, стараясь не замечать взглядов одногруппников, явно осуждающих такой странный разговор.

— Сказки, дошедшие до наших дней, утратили значительный пласт важной информации. И при чем здесь магические способности? Сегодня в сказке всякая ведьма — сразу Баба-Яга. Но это не так. Ведьмы — это, прежде всего, те, кто знают намного больше других, в частности, о магических предметах и существах. Магия крайне редко существует в человеческом теле — ей нужен предмет, как некий сосуд. Ну, вспомните: шапка-невидимка, молодильное яблоко, волшебное кольцо и прочее. А уж ведьма знает об этих предметах все, поверьте, — Стравинский, выдержав паузу, продолжил, — и кем же, по-вашему, была Василиса Прекрасная, если не ведьмой? То, что написано в книге и то, что было на самом деле — это совершенно разные истории.

— То есть, Вы всерьез рассуждаете, что сказки — это вовсе и не вымысел, а реальные исторические события? — не скрывая пренебрежение на своем лице, спросили Лиза.

— Не совсем, — спокойно продолжил преподаватель. — То, что читали Вы — это, скорее всего, сказки, вымысел. А вот «персонажи» — это, вполне себе, реальные люди.

Даже Филиппу, не говоря уже о всех присутствующих, сложно было понять и оценить происходящее. Неужели весь этот разговор на самом деле происходит? Слишком много сказок за последние несколько дней.

Стравинский в это время посмотрел на часы:

— Оу, вынужден откланяться господа, сосем позабыл, что у меня есть еще уйма важных дел. Ах, да! Чуть не забыл, — повернулся он к Лизе, — мое прекрасное солнце, вот Вам подарочек, — Стравинский протянул девушке небольшое зеркальце в серебряной оправе, — я всегда не против затеять диспут и должен поблагодарить Вас за проставленное удовольствие. Преподавателб взял свой замшевый чемодан, похожий на ридикюль, и пошел в сторону выхода из аудитории, затем резко обернулся и добавил: «И еще одно, запомните: сказку лучше посещать по вечерам. Пока, солнышки мои!»

Щукина фыркнула, и посмотрев на «подарок», подумла: «Да уж, Лизонька, приехали — мусор нам еще не дарили.

После пары Фил, Хан и Маша направлялись через холл первого этажа к выходу из здания. В этот момент они услышали за спиной спешные шаги, пытающиеся их догнать:

— Фил, подожди, — обернувшись они увидели приближавшуюся к ним Лизу. — А как же наша репетиция?

— А я не знал, что она сегодня, — промямлил парень. — Лиза, может, давай завтра? Я не готов… Мне надо настроиться.

— Нет, это невозможно. Хореографический класс свободен только сегодня, а в следующий раз — неизвестно когда. Поэтому, давай, не отлынивай. Если хочешь, можешь взять кого-нибудь из этих двоих, — показала она пальцем на двух друзей, — но не Хана, а то я Вас знаю: будете ржать, как два коня.

— Ой, очень надо! — скривился Хан. — У меня, как раз, есть одно важное дельце в деканате.

— Хан, можно я пойду с тобой? — спросила Маша.

— Ну, вы и друзья, конечно, — возмутился Фил. — Решили меня оставить с моей проблемой наедине?

— Ладно, — сдалась Маша, — пойдем танцевать.

Распрощавшись, друзья разошлись по разным коридорам: Хан пошел в деканат, а ребята в хореографический класс.

Поворот ключа — и перед глазами предстал светлый кабинет, залитый осенним солнцем. Там не было ничего, кроме зеркал, по всему периметру класса, исключая стену, на которой расположилось огромное окно без подоконников, и блестящего темного паркета. Кинув сумки на пол, Маша и Фил уставились на Лизу, которая демонстративно стала посреди зала, чтобы громко и доходчиво изложить суть предстоящего номера. И по мере того, как Щукина излагала свой план, глаза ребят становились все шире, а нижняя челюсть опускалась все ниже.

— Танец будет концептуальным, в духе современного искусства. Фил, не беспокойся — музыку я подобрала, движения уже придумала. Стиль — контемпорари! — гордо объявила Лиза, но тут же расстроилась, не увидев предполагаемого восторга на лицах одногруппников.

— Конте… что? Лиза, ты в своем уме? — спросил озадаченно Фил.

— Ты никогда не танцевал контемпорари? — спросила Щукина, изумленно приподняв брови.

— Я вообще никогда и ничего не танцевал? Или ты думала, что я мастер спорта по бальным танцам? — Фил почувствовал, как его начинает пробирать раздражение.

— Нет, но разве так сложно этому научиться?

— Да уж проще некуда, Щукина!

— Не ругайтесь, мы что-нибудь обязательно придумаем, — попыталась разрядить обстановку Маша. — Давайте начнем, а там видно будет.

Маша сделала шаг назад, чтобы не занимать пространство рядом с ребятами, и тут же оступилась о сумки, лежавшие на полу.

— Ой! — чуть не упав, вскрикнула Маша.

Незакрытая сумка Лизы упала на бок, часть содержимого высыпалось наружу.

— Лиза, прости, — быстро сказала Маша. — о, а это зеркало, которое тебе вручил тот странный препод?

Девушка, сама не понимая зачем, решила рассмотреть его поближе:

— Что за рисунки здесь на рамке… — произнесла она, преподнеся зеркало максимально близко к лицу… и истошно закричала.

— Синицина! — Фил и Лиза бросились к ней. Ребята не могли поверить своим глазам: лицо Маши стало белым, как мел, застывшее выражение ужаса больше не сопровождалось криком. Девушка сделала глубокий вдох и упала без сознания, Фил едва успел ее подхватить. Зеркало выскользнуло из рук и разбилось вдребезги на сотню мелких осколков.

— Беги за медсестрой, я вызову скорую!

— Сейчас — ответила Филу Лиза и выбежала из класса.

Попытки привести Машу в чувство не увенчались успехом ни у Филиппа, ни у медсестры.

Осталось ждать скорую помощь. Казалось, врачи приехали спустя столетие, но прошло всего двадцать минут. Было принято решение госпитализировать студентку.

— Что здесь произошло? Кому стало плохо, и где Маша? — спросил подошедший Хан.

— Маше, — ответил Фил и рассказал историю о зеркале.

— Блин, я опоздал, — грустно сказал Хан.

— Ты здесь совершенно не при чем.

— При чем, Фил. Я мог этого не допустить. Я знал, что этот тип опасен.

–Ты о чем, Хан?

— Я пошел в деканат специально, чтобы узнать об этом «сказочнике», и знаешь что? Никакого Стравинского в нашем университете не было и нет: ни среди студентов, ни среди аспирантов, ни среди преподавателей.

— Я так и знала! — вскрикнула Щукина.

— Такого человека вообще никто не знает! Нас должны были отпустить, никакой замены не планировалось.

Фил почувствовал, как головная боль начинает подбираться к вискам.

Ребята втроем шли в сторону метро, чтобы разъехаться по домам.

— На счет Маши… — первой тишину прервала Лиза. — Я звонила ее маме, Маша в коме, — девушка грустно опустила глаза. — А ведь на ее месте должна была быть я…

— Лиза не начинай, — устало перебил ее Хан, — без тебя тошно.

— Как думаете, зеркало — это оно виновато? — не унималась девушка. — Мне кажется, этот тип — он сумасшедший, это он отравил Машу. Слушайте, а вы верите в порчу? Он же всю пару говорил, про какие-то магические вещи. Может, мне не стоило так его критиковать, а что, если все это правда? — она резко замолчала, как будто сама удивилась тому, что произнесла в слух.

— Лиза, уймись, пожалуйста… — начал Хан, но Фил его прервал.

— Я согласен с Лизой. Ты права, таких совпадений не бывает. Видимо, он хотел отомстить тебе, но зеркало взяла в руки Маша. И я думаю, что надо найти этого типа и устроить ему допрос с пристрастием.

— Вы оба — ненормальные, — резко сказал Хан, а затем подумавши добавил — но я согласен, найти этого придурка надо. Но проблема в том, что мы ничего о нем не знаем. Я даже все соцсети перерыл — пусто.

— Кажется, я знаю, где его найти. Хан, помнишь, что он сказал, кога выходил из аудитории?

— Понтия не имею, я вообще не слушал, чем он там бредил.

— Я помню! — резко вскрикнула Лиза, не заметив, как на нее оборачиваются прохожие. — Он сказал что-то типа… эм… «Сказку надо слушать вечером», да?

Нет, — ответил Фил, — я четко помню, что он сказал: «Сказку лучше посещать по вечерам».

— Ты намекаешь, на то, что он имел ввиду то кафе? — недоверчиво спросил Хан.

— Именно! — радостно ответил Фил.

— Мне кто-то объяснит? — спросила Лиза.

— Нет, — в один голос ответили ребята.

— Лиз, тебе пора домой, — немного смущаясь сказал Хан. — Извини, но дальше мы сами.

— Ну уж нет! Вы так просто от меня не избавитесь, я пойду с вами, — уперлась девушка. — Даже не обсуждается. Этот тип мне за все ответит: и за Машу, и за испорченную репетицию, и за потерянные нервы!

— Лиза, это может быть опасно, — постарался переубедить ее Фил.

— Я не поняла, вы хотите нажить врага в моем лице? Вы знаете, чем это для вас может кончиться? — голос Лизы явно не сулил ничего хорошего.

— Фил, забей, пусть идет, если ей так хочется, — сдался Хан. — Только, Лиза, чур, потом не истерить и нас не обвинять. Мы тебя предупреждали.

— Ведите меня в свою эту сказочную забегаловку. Я им там всем устрою чудеса на виражах.