Проклятье из Тридесятого царства

Ян Тихий, 2021

Фил и Хан – студенты юридического факультета, решившие самостоятельно расследовать таинственное дело №306 о бесследном исчезновении четырехлетней девочки. Единственный свидетель уверяет, что ее похитили гуси-лебеди. Но можно ли в такой ситуации всерьез воспринимать слова ребенка?

Глава 7. Никогда обратно

Очутившись в лесу, Хан и Фил удивленно осмотрелись вокруг, а затем друг на друга.

— Стравинский не такой уж и сумасшедший, — подытожил Фил.

— Все равно я ему не доверяю.

— Я тоже, но пока что он не обманул.

— Ладно, давай подождем, пока это случится, — пожал плечами Хан. — И что-то я не вижу моста…

— Давай немного постоим и отдышимся. Мне нужно время, чтобы все осознать. Ты только представь, Хан… Мы стоим на пороге входа в саму сказку! Что нас ждет? Что мы там увидим? Я всю жизнь убегал из реальности в книги со сказками, а сейчас сама сказка прекращается в реальность. Мы только что преодолели уйму километров за считанные секунды, а я даже боюсь осознать это. Мне не хочется просыпаться, если это сон — я хочу остаться.

— Филипп, не говори так. Сказки ведь бывают разные. Уж ты-то разбираешься в этом вопросе. Непросто так из сказки сбегают ее персонажи, принося гнусно и жестоко в жертву невинных детей! — Хан чувствовал, как зарождающийся гнев подкатывается комом к горлу. — Или ты думал, что мы сейчас пройдемся по леденцовому мосту и начнем водить хороводы с голубыми феями? Не попадают в добрые сказки проклятые души. Именно об этом нам нужно помнить. Мы идем спасать ни в чем невиновную девушку. СПА-САТЬ. Если бы там было все так радужно, то в этом не было бы необходимости. Радовались бы за Машку и слали бы ей открытки.

Филиппа расстроили слова лучшего друга, но не потому, что он был не согласен, а скорее потому, что тот был прав.

–Тише, — Фил поднес указательный палец к губам.

Парни затаили дыхание. Где-то рядом слышался шум воды. Фил поманил рукой Хана.

Они молча шли в ту сторону, где слышался шум воды. В лесу было так темно, что не видно было собственную ладонь на расстоянии вытянутой руки. Шли на ощупь, ориентируясь на звук.

Пройдя метров пятнадцать, ребята поняли, что они на верном пути — звуки воды становились ближе. Выйдя на небольшую поляну, Фил и Хан, наконец-то, увидели предполагаемый источник шума: узкая река с очень бурным течением.

Думаешь, это она? — спросил Фил. — Какая-то узкая. Это скорее не река, а так, ручеек… Может просто переступим?

— Не думаю, что это хорошая идея. Иначе, зачем мост? Нам же четко сказали, что именно он ведет Тридесятое царство.

— Смотри! Вот он!

Вышедшая из-за облаков полная луна, осветила сквозь плывущий густой туман поляну и реку. Вот то, что они искали. Мост выглядел несоизмеримо высоким по сравнению с речушкой. Сделанный из круглых деревянных колод с поручнями из тонких плетенных прутьев, он производил впечатление, действительно, сказочного. Именно так изображают лесные мосты в мультфильмах и книжных иллюстрациях. Только было в нем что-то тревожное не по форме, но по сути. Когда подходишь к этому мосту, то не можешь избавиться от тревожного ощущения, что назад уже никогда по нему не пройдешь. От того, он не вызывал умиления и желания полюбоваться, сфотографировать, привязать ленту на память. Сейчас в свете холодной луны он выглядел так, будто построен для того, чтобы полностью поглотить этот и любой другой ниспадающий свет.

Несмело подойдя ближе, друзья увидели, как по ту сторону моста к ним медленно движется высокая темная фигура. Ребята почувствовали, как в лицо подул холодный ветер. По спине пробежали мурашки. Стало холодно. Шаг за шагом, слегка прихрамывая, фигура в черном рассекала туман. Темный силуэт застыл ровно на середине моста. Филипп узнал ее. Она ничуть не изменилась: все такая же тощая, в том же платке, те же седые длинные волосы, свисающие вниз из-под него, длинный крючковатый нос. Старуха смотрела прямо на них. Ее взгляд совершенно ничего не выражал, но вызывал необъяснимое чувство тревоги и дикой тоски. Казалось, она все про тебя знает. И наверное, именно это больше всего и пугало. От волнения ноги стали ватными, дышать было тяжело. Но Фил надеялся, что это тот самый момент, когда он сможет спросить о том, что столько лет не давало ему покоя, но, заглянув старухе в бездонные темные глаза, пришлось признать: на его вопросы никто отвечать не будет. Сердце сжал страх и разочарование.

Внезапно фигура просто растворилась. Как фантом, как призрак, которого, возможно, никогда и не было.

— Хан, ты тоже это видел?

— Ты про старуху, которая только что исчезла посреди моста? Фух, хорошо, что ты спросил. А то я уж было подумал, что показалось.

— Как думаешь, можно идти?

— Давай прикинем, какие у нас есть варианты… Можем идти, а можем не идти. Я серьезно, — ответил Хан. — Но, если мы не пойдем, то Маша никогда не вернется. Хоть мне она, не особо-то и нравилась, но ты же понимаешь, что мы себе этого не простим.

— Не простим ее смерти?

— Ты в это до сих пор не веришь? — спросил Хан, приподняв одну бровь.

— Понял. Я за то, чтобы идти, — голос Филиппа на этот раз звучал твердо и решительно.

Хан, опустив голову, потупил взгляд. Нет, он не струсил, он знал, что пойдет. Ему нужно было немного больше времени на то, чтобы вдохнуть поглубже и сделать свой первый шаг на встречу тому, что навсегда изменит его жизнь. Фил же этого жаждал всей душой: перемен.

— Тебе страшно, Хан?

— Немного, а тебе? Это ведь не будет сказка про единорогов, это будет что-то, скорее, про ночной кошмар.

— Кошмар? Знаю, что это такое, ведь я — ребенок из семьи запойных алкашей, ты забыл?

— Аргумент.

Филипп ступил на мост первым, следом за ним пошел Хан. Прогнившие колоды скрипели под ногами, а река — наоборот, будто бы притихла, как и друзья, которые нервно затаили дыхание.

Ступив на землю, усеянную прелыми листьями и хвойными иголками, Фил и Хан с облечением выдохнули, их лица расплылись в блаженных улыбках: пронесло. Но тут же снова сделали глубокий вдох, увидев перед собой то, что было, в общем-то, предсказуемым, но, все равно, неожиданно устрашающим. Парни подняли головы вверх и не могли поверить свои глазам: настоящая избушка на курьих ножках. Хотя вернее ее будет называть не избушка, а изба. Серая, мрачная, прогнившие брусья местами поросли мхом. Единственное окно скрыто под слоем пыльного налета и грязи. С той стороны реки ее не было видно. Ладно, по правде говоря, ее там и не было бы, если не перейти мост.

— Это настоящие куриные ноги? — с восторгом спросил Фил, не веря своим глазам.

— Не знаю, — прищурив глаза и направил свой пристальный взгляд Хан, — что-то мне не хочется детально изучать этот вопрос. Посмотри, они такие грязные, что вполне могут сойти за деревянные, типа вырезаны из гнилого влажного бревна. Что дальше?

— Избушка, избушка! Стань к лесу задом, а ко мне передом, — Фил знал наверняка, как обращаться с подобного рода жилым фондом, нуждающимся в реновации.

План сработал. Изба повернулась, но не смотря на вагон прочитанных сказок, заходить в нее было жутко.

— Ладно, пойдем. Маша, скорее всего там. Она не могла не зайти сюда. Уверен, она здесь побывала, — махнул рукой Фил.

Поднявшись по кривым стонущим ступенькам, Филипп притормозил на пороге, после чего постучал в дверь. Ответа не последовало. Сделав несколько попыток, приняли решение входить.

Дверь, скрипя, отворилась. В нос ударил запах сырой древесины, пыльной ветоши и плесени. В помещении было темно и холодно. Стало понятно, что здесь давно никто не живет. Постояв на пороге, парни, все же, неуверенно оглядываясь вошли внутрь. Избушка снова начала вращаться. Едва удержавшись на ногах, ребята сделали пару скованных шагов наощупь в темноте. Нужно было зажечь свет. Посветив телефоном, стало понятно, что все не так просто: огарки свечей были натыканы по всей избе, но ничего такого, чем можно было бы разжечь огонь. В остылой избе было холоднее, чем на улице, а видимость была слишком слабой даже не взирая на свет фонариков. И тут, внезапно, изба снова начала вращаться. Спустя две секунды после того, как она замерла, дверь отворилась и на пороге показался стройный высокий силуэт. Голос явно принадлежал очень молодой женщине:

— Фу-фу-фу! Откуда русским духом разит? — то ли удивленно, то ли брезгливо произнесла она.

— Хоть кто-то во мне русского признал! Я же говорил, — шепнул тихонько Филу Хан. Он не смог промолчать. Девушка его явно услышала.

Одним щелчком пальцев она зажгла все свечи в избе. Теплый свет обнажил все то, что так тщательно скрыла темнота: тесное помещение с огромной небеленой печью, примыкавшей к стене по правую руку от входа. На верху было оборудовано спальное место, наполовину занавешенное сырой заплесневелой тканью. У противоположной стены стоял дубовый (ну, скорее всего) стол с придвинутой к нему массивной скамьей. Рядом в углу стояла домашняя утварь: поредевшая от времени метла, деревянное ведро-ушат, в котором хранилась глиняная посуда, левее от него, опершись на стену, стоял прихват, завешенный паутиной, в углу стояли еще какие-то полезные в хозяйстве вещи, но не идентифицированные мозгом молодого среднестатистического парня из XXI века. Судя, по наличию еще одной двери, кроме входной, в избе было дополнительное помещение.

Но Фил и Хан не обращали на все это никакого внимания. Подумаешь, старый хлам. То ли дело — красавица, которая стояла дверях и сурово осматривала их с ног до головы. Она была именно такой, какой мы привыкли представлять главных положительных героинь русских сказок: темная коса до самого пояса, повязанная алой лентой, большие карие глаза, черные брови, прямой маленький нос, розовые щечки, пухлые, но некрупные губы. У девушки была прекрасная кожа. Шея была длинной, лебединой, стан был стройным, но крепким, талию скрывал свободный красный льняной сарафан, надетый поверх искусно вышитой рубахи.

— Кто вы такие и почему явились ко мне без разрешения? — сурово спросила девушка.

— Мы прибыли со стороны моста. Я Фил, а это мой друг — Хан. Извините, мы думали, здесь никто не живет.

— А-а-а, ясно, — девушка явно решила сменить опасение на милость. — Что ж, будьте моими гостями. Меня зовут Алена, но все зовут меня Аленушкой.

— Вы здесь живете? — удивился Филипп.

— Нет, это дом моей матери, Яги. Ее гости — мои гости. Если бы не я, вы бы здесь околели. Здесь давненько никого не было.

— Не знал, что у Яги есть дочь… — сказав это, Фил с прищуром уставился на Аленушку, — Хотяяя… В сказке «Огонь, вода и… Медные трубы» была.

— Много ль тебе известно! — фыркнула Аленушка. — Вы ничего не знаете о нашем царстве!

— Простите, мой друг не хотел Вас оскорбить, Аленушка. Он, просто, в шоковом состоянии и сам не знает, что за бред несет, — поспешил вмешаться Хан. — Спасибо, что приняли нас, как своих гостей.

Аленушка улыбнулась:

— Так он у вас хворый? Быть по-вашему, прощу на первый раз. Более никаких вопросов.

Аленушка прошла в избу и села на скамью:

— Пора навести тут порядок.

Девушка поманила пальцем метлу, которая тут же к ней подлетела. Аленушка что-то нашептала ей, и та принялась вертеться по всей избе, поднимая доисторическую пыль столбом. Щелчок пальцами — вмиг загорелся огонь в печи, запахло теплом. Послышался шум откуда-то со стороны дальнего угла — старый ушат наполнился водой и пеной. Алена подошла и вынула из него чистую посуду и бережно расставила на столе, заботливо вымытом метелкой. Затем, взяла ушат и расплескала всю воду по избе, едва не задев парней, которые вовремя успели пригнуться и зажмуриться. Открыв глаза, он увидели перед собой совершенно другой интерьер: чисто, уютно, тепло. В печи потрескивал огонь, в помещении пахло мылом и свежевыглаженным бельем.

— А сейчас, — командным тоном начала Аленушка, — вам нужно немедля отправиться в баню. В нашем царстве баня — это обязательный ритуал для гостей, прибывших из другого мира.

— Вот так сразу? Мы только пришли, а нас уже послали, — обиделся Хан. — У нас много вопросов и нам нужна помощь.

— Хан, ты что, забыл, зачем мы сюда пришли? — Фил ткнул его в бок. — Ну, вспоминай: Маша, банные принадлежности… Давай позже с вопросами разберемся.

— О! Баня! Давненько не парился! — воскликнул Хан.

— За дверью, — указала рукой Аленушка, — вот не забудьте, — сказала она, и, внезапно, на столе появились полотенце, гребешок и мочалка, похожая на щетку — все это, разумеется, в двойном экземпляре.

— Мойтесь хорошенько, чтоб от вас не разило зловониями вашими.

Друзья открыли дверь, ведущую в баню.

— Фил от меня воняет, скажи честно?

— Нет, я бы сказал. А от меня?

— Нет. Че она к нам придралась с порога? — обиделся Хан.

Как только дверь, ведущая в баню, щелкнула за спиной у ребят, Хан добавил:

— Ой, не нравится мне эта Аленушка… Нутром чую, Фил, что-то здесь не так.