Научи меня любить

Есения Светлая, 2021

Сколько слез я выплакала, вымаливая у Господа ребенка. Бесконечная череда клиник, анализов, надежд и разочарований. День за днем я боролась за наше счастье и нашу любовь. Пока в один прекрасный день мой муж не привел в дом мальчика, объявив, что это его сын. Мир рухнул. Разве можно полюбить чужого ребенка, когда единственной твоей мечтой остается родить своего родного малыша?

1

Гул в ушах нарастал, грозя очередной потерей сознания. Хватит…

Яна поднялась с колен. Ноги дрожали от боли и усталости. Икры прошила судорога, но эта острая боль сейчас казалась спасением. Эта боль не такая, как в душе.

Простояла практически два часа у иконы, просила. Молилась. Искала облегчения. Думала, сможет выплакаться, но ничего — ни слезинки.

В голове нещадно пульсировало — это от запаха ладана. Яна его вообще всегда плохо переносила. Но давно смирилась с неизбежным: божий храм и чад еловой смолы — вещи неразделимые. А в церковь тянуло. Хотелось защитить крохи оставшейся надежды. Потому что вера иссякла. Вера в медицину, врачей, в то, что все будет хорошо. Ничего не происходит, ничего не меняется. Семь, почти семь долгих лет. Силы кончились и азарт, и эйфория, что вот-вот все получится…

Оправив юбку, взяла с маленькой скамеечки сумочку. Еле дошла до иконной лавки у входа. Пожертвовала на строительство нового монастыря, заказала службу за здравие. Так вроде бы и всё.

Да, конечно, вот сейчас, выйдя из душного помещения небольшой церквушки, спрятавшейся в зарослях старого парка, она отчетливо понимала, что это все самообман. Что она просто цепляется за эти походы и молебны, как за спасательный круг. А спасения-то нет, никакого. Потому что все внутри. И не выходит. Отчаяние, смирение перед судьбой, страх, что ничего не изменится.

Вздохнула глубоко. Где-то среди искореженных вековых деревьев цвели яблоньки. Свежий аромат разливался в воздухе сладкой патокой. Вспомнилась та их первая весна с Сашкой. Поцелуи под деревом, и дождь из опадающих нежно-розовых лепестков отцветающей старой ранетки. Также светило солнце. Тогда казалось, что оно заливает своим волшебным светом все вокруг. Сейчас, глядя на солнце, Яна подумала о том, что время уже перевалило за полдень. Значит, через пару часов с вахты приедет Сашка. Голодный, уставший и соскучившийся по общению. А потому нечего тут нюни распускать. Нужно успеть добраться до дома, разогреть обед. И себя привести в порядок. Муж любит, когда Яна встречает его в домашней одежде с небрежной прической. А вот такую — накрашенную, в элегантном наряде — он ее не воспринимает совершенно. Возможно, чувствует себя неуютно или думает, что не ровня.

А Янка любит его всей душой, любит больше жизни. Никакие слова родителей, так отчаянно боровшихся с влюбленностью дочери, никакие трудности в их первые годы совместной жизни не смогли ни убить, ни даже остудить пылкие чувства. И Саша, она это знала точно, любит ее не меньше. Ни это ли счастье? Нужно радоваться тому, что даёт жизнь. Нужно быть благодарными. Нужно…

****

Успела по пути забежать в супермаркет, купить свежих овощей.

Дома, быстро скинув костюм-тройку из последней коллекции нынче столь модного столичного модельера, переоделась в короткие шорты. Так, а футболку? Вот эту, мягкую, безразмерную, с принтом мультяшной совы, ее легче всего будет стянуть потом, чтобы впопыхах не порвать.

Яна сладко улыбнулась в предвкушении. Растрепала прическу, собрала на затылке небрежный пучок, особо и не стараясь его закрепить. Сашка все равно вытащит шпильки, распустит ее длинные волосы, когда будет целовать.

Часы услужливо пропищали половину второго. Ну, всё. Остается меньше часа до приезда мужа. Нужно поторопиться.

В холодильнике охлажденные заготовки котлет. Осталось лишь нагреть сковороду и быстро их пожарить. В кастрюльке стоит очищенная картошка, уже залита водой. Включить, чтобы сварилась, а потом из нее сварганить пюрешку. Пока шкварчат и вздыхают пузатые котлеты, нужно нарезать салат; тепличные огурчики, мелкие с пупырышками, тугие, крепенькие — то, что надо. А какой от них аромат, закачаешься. Редисок пяток, потереть на терке тонкими листиками. Так, котлетки перевернуть.

Запах жареного пряного мяса расплывается по уютной кухоньке — такую они с Сашкой задумали и вместе создавали дизайн, сами делали ремонт, выбирали мебель. Получилось не хуже, чем на картинках в новомодных журналах…

Что там дальше? Ополоснуть зелень, побольше укропа; он такой душистый, вместе с огурчиками создаёт неповторимое сочетание, запах весны, запах свежести. Еще больше зелени, посолить, немножко черного перчика. И сметанка — домашняя, свежеприготовленная, с желтоватым оттенком, густая, без единой крупинки, тянется за ложкой, как ириска. Яна пристрастилась к домашним молочным продуктам из-за мужа, а потому уехала за сметаной рано утром на колхозный рынок, на окраину города. Сашка так любит молочное! Он вырос в деревне, на натуральных продуктах, был здоров и полон сил. Не то, что сама Яна — цветок городской оранжереи. Когда они встретились, то настолько отличались друг от друга, как небо и земля… А как он ее откармливал, когда они отдыхали летом в деревне! Ругался, если она отказывалась или говорила, что это вредно для фигуры. Но свежий воздух, повседневная работа по хозяйству из того, что Яна могла делать, прогулки до озера и обратно — все это отлично укрепило здоровье, фигура округлилась только там, где нужно. Щечки порозовели, да и глаза блестели от счастья. Это было их первое лето.

И первая попытка.

Безуспешная…

Не надо думать об этом, Яна. Не надо…

Котлетки хвалились румяными боками на блюде, разварившаяся картошка рассыпалась, осталось ее взбить миксером. Соль, три ложки домашнего топленого маслица, обжаренный мелко нарезанный лучок. Венчики вспахивают белоснежную мякоть, превращая комки в однородную пушистую массу. В красивую салатницу перекочевывают овощи, сдобренные сметаной, источая потрясающий аромат. Хлеб нарезан. Свежий, с хрустящей корочкой. Вроде бы все.

Звонок в дверь. Успела.

Яна побежала к двери, на ходу вытирая руки вафельным полотенчиком, прихваченным с кухни, бросила его куда-то на тумбочку, торопливо стала крутить барашек дверного замка.

Сашка! Уставший, обросший, родной.

Он сбрасывает тяжелую сумку с плеча, подхватывает под ягодицы Янку, запрыгнувшую на него, крепко сжимает худенькую фигурку до хруста. А она визжит и смеется, уткнувшись в его шею носом, вдыхая исходящий от любимого мужчины запах, приправленный острыми нотками пота и бензина.