Иная. Подаренный шанс

Эль Таш (2024)

Я был готов отказаться от последнего шанса обрести истинную… Но мой брат решил иначе. Медальон с моей кровью уже отправлен к месту силы и в день солнцестояния, я либо обрету последний шанс, либо окончательно потеряю надежу на счастье… Я устала скитаться, прятаться, драться… Но мне есть ради кого жить. Мой сын, носитель королевской крови, которого жаждет стереть с лица земли его родовитый дядюшка. Сколько ещё мы продержимся, прячась на задворках империи? Ясно одно, в покое нас не оставят никогда…

Глава 27. Каил Навадайи

День клонился к закату. С полчаса назад на пороге гостевого дома вновь объявился Микула с очередным сообщением. На этот раз нас приглашали в баню. Сие полезное мероприятие, отчего-то не пользующееся особой популярностью среди знати за пределами «Медвежьей долины», здесь было возведёно в настоящий культ и, само собой, не предполагало отказа.

Особых сборов не требовалось. Наш рыжий «гонец» сообщил что халаты, полотенца, веники и прочие «нужности» для нас уже оставили на видном месте, и чтобы всем этим воспользоваться, надо лишь «маленько обождать».

Этот особый деревенский говор, на котором изъяснялся рыжик, весьма забавлял Дартина, и тот снова и снова втягивал мальчишку в занимательную беседу, дабы выловить новые неаристократичные словечки. Вот и сейчас под предлогом дружеского чаепития брат усадил паренька за стол, с интересом расспрашивая о жизни и нравах деревни. «Гонцу» льстило такое внимание со стороны высшего и он, наминая булочку, с невинной простотой сдавал все мало-мальски полезные секреты.

Сам я слушал в пол уха. Мне бы радоваться тому, что медведи не просто не выдворили нас за порог, но и допустили до участия в паломничестве к их вековой святыне, но настроение вопреки ожиданиям было скверным. Утром я видел свою «Снежинку» с Ратмиром. Парочка облюбовала задний двор и, стоя на пороге, как раз таки, той самой бани, мило о чем-то беседовала.

Но зверь бесился не из-за этого, а из-за того сколь непозволительно малым было расстояние между этими двумя. «Моя… Хах… Что, усатый друг, рановато мы успели присвоить ту, что не давала на это своего согласия». Забавно, но днём ранее, я безмерно радовался новостям об улучшении состояния Иной. И вот сегодня от этой радости не осталось и следа. Будучи где-то там, в недосягаемости для нас всех, «Снежинка» терзала душу болью и тревогой, теперь же вместе с оскалившимся нутром голову подняла ревность. Пока я не имел на неё даже право, но от острых коготков этой «бестии», тонко царапающих сердце, сидеть на месте удавалось с большим трудом. Зверь требовал забрать своё и чхать хотел на все логические цепочки, которые пытался построить разум. Мне просто жизненно необходимо было проветриться, или начать что-то делать! А потому, когда беглый взгляд, случайно брошенный в окно, выхватил возвращающуюся из бани распаренную и намытую троицу, состоявшую из Ратмира, Борислава и Селиона, я решил, что ждать повторного приглашения не имеет смысла.

— Дар, я пойду, — бросил, поднимаясь с нагретого нервами кресла, — давай, закругляйся тут и догоняй.

— Разве пора? — послышалось мне вслед, из оставленной позади гостиной.

— Пора, — крикнул, уже на пороге, — я видел уходящих медведей.

— Каил, но там…

Что «там», я уже не дослушал. Вернее даже не попытался дослушать, предпочитая выплеснуть избыток энергии за пределами дома. «Баня — хорошее лекарство не только от лютой хвори, но и от дурных мыслей», — эту житейскую мудрость, посланный к нам Микулка, явно позаимствовал у деда. И сейчас мне страстно хотелось поверить в то, что Алтэй не ошибся.

До крепкой деревянной постройки, имевшей у основания крыши два узких вытянутых окошка, я добрался за считанные минуты и, буквально влетев в предбанник, стал быстро избавляться от одежды. Зверь рвался к «Снежинке», и сегодня настала пора удовлетворить горячее желание встречи. Но прежде, чем отправиться к Неоре, нам обоим необходимо было выпустить пар. Холодная голова и обузданное нутро — единственное сочетание, при котором, мне с моим пятнистым другом светило не наломать дров. В остальных случаях исход был непредсказуем.

Как я не ободрал пуговицы с рубахи, было не ясно, но здравомыслие победило. Одежда перекочевала на вешалку, а я в том, в чём некогда родила меня мама, отправился дальше. Парную и предбанник разделяла большая комната. Здесь был огромный стол, накрытый искусно расшитой скатертью, на котором помимо толстостенных кружек, мёда и чая в пузатом заварнике, была разложена всевозможная печёная сдоба. От сладкого аромата рот мгновенно наполнился слюной. Медведи явно были щедрыми хозяевами. И я решил, что после парной непременно угощусь всем, до чего дотянется моя когтистая лапа.

На самом деле, хлебнуть горячего отвара хотелось уже сейчас, дабы разгрузить утомившийся разум, однако нутро торопило в спасительное пекло, нашептывая, что чай будет прекрасным завершением, но никак не началом. Пришлось отказать себе в малом и ещё раз вскользь оглядеть комнату в поисках того, что должно было пригодиться по ходу. Вместо стульев стол обрамляли деревянные лавки, на одной из которых стопкой лежало несколько белоснежных полотенец, пара мочалок и баночка с раствором из мыльного корня, а со спинки свисало три махровых халата. «Три» — тогда я не придал этому большого значения и, подхватив с настенного крючка деревянный ковшик, отправился прямиком в парную.

Мгновение, когда за спиной захлопнулась дверь, а в ноздри ударил запах берёзы и можжевельника, было последним осознанным посланием плавящегося разума. Потому что картина, представшая пред моими страждущими очами, заставила дрогнувшее сердце сделать большой замысловатый кульбит.