Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Рик Риордан, 2015

В день, когда ему исполнилось шестнадцать, Магнус Чейз узнал о себе кое-что неожиданное. Оказалось, он имеет право на наследие одного из скандинавских богов и может достать со дна покрытой льдом реки Чарльз древний меч. Магнус протянул руку – и призвал чудесное оружие. Меч оказался искореженной и покрытой ракушками железякой. А вот огненный великан, пожелавший завладеть им, выглядел очень внушительно. Магнус вступил с чудовищем в бой – и погиб. Именно так начались его невероятные приключения…

Глава 12. Ладно хоть к козе не приставили

В КОРИДОРЕ УЖЕ НАЧАЛИ СОБИРАТЬСЯ мои соседи. Томас Джефферсон-младший оказался долговязым парнем примерно моих лет, с короткими курчавыми волосами. Он был в синем шерстяном мундире с медными пуговицами и нашивками на рукаве, а за плечом у него висела винтовка. Форма Гражданской войны, догадался я^[25].

Увидев меня, Томас Джефферсон-младший приветливо кивнул:

— Как поживаешь?

— Ну… собственно, никак, — ответил я. — Я же типа умер.

Он рассмеялся:

— Ага. Потом привыкнешь. Зови меня Ти Джей.

— А я Магнус.

— Идём. — Сэм уже тащила меня вперёд.

Мы прошли мимо девушки, которая, вероятно, была моей соседкой, Мэллори Кин. Мэллори являлась обладательницей копны вьющихся рыжих волос, зелёных глаз и зазубренного кинжала, которым она потрясала перед лицом парня, стоящего возле двери со знаком Х. Росту в парне было шесть футов семь дюймов^[26], не меньше.

— Опять эта свиная башка? — вопрошала Мэллори с еле заметным ирландским акцентом. — Икс, думаешь мне охота смотреть на отрубленную голову всякий раз, как я выхожу за порог?

— Я больше съесть не мог, — рокотал в ответ Икс. — Свиная башка ко мне в холодильник не влезает.

Вот честно, я с таким детиной поостерёгся бы спорить. Этот Икс смахивал на взрывозащитный контейнер. С помощью Икса вы запросто обезвредите гранату — если попросите парня её проглотить. Его кожа цвета акульего брюха была усеяна бородавками, по всему телу вздымались волны мускулов, а лицо испещряли шрамы — настолько многочисленные, что я бы затруднился показать, где у него нос.

Мы прошли мимо: Мэллори и Икс, поглощённые спором, нас даже не заметили.

Когда мы удалились на порядочное расстояние, я спросил Сэм:

— А что за бугай такой серокожий?

Сэм прижала палец к губам:

— Икс — полутролль. И он немножко переживает из-за этого.

— Полутролль? То есть такие бывают?

— Естественно. И у него такое же право жить тут, как у тебя.

— Да я разве против? Я просто спросил.

Видимо, тут кроется какая-то история. Иначе бы она так не огрызалась.

Мы как раз проходили мимо двери с табличкой «ХАФБОРН ГУНДЕРСОН», и тут в дубовую доску изнутри врубился топор. В номере послышался приглушённый смех.

Сэм настойчиво вела меня к лифту. Она отпихнула ещё нескольких эйнхериев, пытавшихся войти в ту же кабину:

— На другом езжайте, ребята.

Решётка из копий замкнулась. Сэм вставила один из своих ключей в заюзанную скважину на панели, надавила на красную руну, и лифт поехал вниз.

— Я тебя в трапезный зал приведу немного пораньше, до того как откроются главные двери. Чтобы ты немного освоился с обстановкой.

— Ну… да. Спасибо.

С потолка лилась нордическая лёгкая музыка.

«Поздравляю, Магнус! — подумал я. — Добро пожаловать в воинский рай, где ты всегда сможешь услышать Фрэнка Синатру^[27] на норвежском языке!»

Надо бы поддержать разговор, но как-нибудь так, чтобы Сэм не расплющила мне трахею.

— Значит… На девятнадцатом этаже все как будто моего возраста, — заметил я. — Или… нашего возраста. В Вальгаллу только тинейджеров берут?

Сэм покачала головой:

— Эйнхериев разделяют на группы по возрасту на момент гибели. Ты в молодёжной группе, там народ до девятнадцати лет. С двумя другими группами — со взрослыми и пожилыми — вы почти не пересекаетесь. Так оно лучше. Взрослые… ну, они не принимают подростков всерьёз, даже если подростки живут тут на сотни лет дольше.

— Как везде, — кивнул я.

— А с пожилыми воинами трудновато поладить. Представь себе дом престарелых, где живут реально лютые стариканы.

— Ага, бывают такие ночлежки.

— Ночлежки?

— Проехали. А ты, значит, валькирия. Ты сюда всех понавыбирала.

— Точно, — ответила Сэм. — Я одна — прямо всех поголовно.

— Ха-ха. Ну, ты поняла, о чём я. Не всех, конечно, и не ты одна. У вас тут… как это… сестринство или что-то такое.

— Вот именно. Валькирии ответственны за выбор эйнхериев. Каждый здесь, в Вальгалле, когда-то пал геройской смертью. Путь в Вальгаллу открыт лишь тем, кто исполнен воинской чести или же ведёт происхождение от скандинавских богов.

Мне вспомнились слова дяди Рэндольфа о том, что меч — это моё наследие.

— Происхождение от богов… Это когда бог доводится отцом, например?

Я опасался, что Сэм поднимет меня на смех, но она лишь мрачно кивнула:

— Многие эйнхерии — полубоги. Но многие — обычные смертные. Для Вальгаллы избирают не за происхождение, а за мужество и честь. По крайней мере, так это должно быть…

Я не понял — она сказала это мечтательно или обиженно.

— А ты? — спросил я. — Как ты стала валькирией? Ты тоже пала благородной смертью?

Сэм рассмеялась:

— Нет пока. Я ещё среди живых.

— И как это у тебя получается?

— Ну, это типа двойная жизнь. Сегодня вечером я сопровождаю тебя на пир. Потом сломя голову мчусь домой доделывать домашку по матанализу.

— Что, серьёзно?

— С матанализом не до шуток!

Дверь лифта открылась. Перед нами простирался зал размером со стадион.

У меня отвисла челюсть:

— Офигеть…

— Добро пожаловать в Трапезную Павших Героев! — провозгласила Сэм.

Сверху вниз изогнутыми ярусами, как на стадионе, спускались длинные столы. В самом центре зала вместо баскетбольной площадки росло дерево — выше Статуи Свободы. До нижних веток было, наверное, футов сто. А крона раскинулась над всем залом, врастая в своды, пробиваясь через обширное отверстие в потолке. Над кроной сверкали звёзды.

Первый мой вопрос, наверное, был не самый глубокомысленный из возможных:

— А почему на дереве коза?

В действительности козой дело не ограничивалось. Между ветвей шастало всякое-разное зверьё, причём я и определить-то мог далеко не всех. Но по нижним веткам, раскачивая их туда-сюда, бродил вполне узнаваемый зверь — жирная косматая коза. Из её раздутого вымени, как из прохудившегося душа, капало молоко.

Под козой четверо дюжих воинов таскали на плечах здоровенный золотой чан. Чан крепился на шестах, и ребята метались в разные стороны, силясь очутиться прямо под козой и поймать в ведро капли молока. Судя по тому, какие они были мокрые, промахивались они частенько.

— Козу зовут Хейдрун. Из её молока варят мёд Вальгаллы. Вкуснятина. Сам попробуешь.

— А что за парни за ней бегают?

— Да, работёнка у них так себе. Не безобразничай, а то и тебя по козе дежурить отправят.

— Э-э-э… А никак нельзя… ну, скажем, спустить козу вниз?

— Она свободная коза на свободном выпасе. К тому же такой мёд вкуснее.

— Ну да, ясное дело, — покивал я. — А другие животные? Я вижу, там белки, и опоссумы, и…

–…и сумчатые летяги, и ленивцы, — подхватила Сэм. — Они ничего, миленькие.

— Ага. Но вы же тут едите. Это же негигиенично, наверное. У зверья какашки и всё такое…

— Животные на Дереве Лерад очень хорошо воспитаны.

— Дерево Ле-е-рад? У дерева что, есть имя?

— У всех важных вещей есть имена. — Сэм нахмурилась. — Напомни: как тебя зовут?

— Очень смешно.

— Некоторые из животных бессмертны, и у них свои особые задачи. Где-то ходит олень по имени Эйктюрнир, сейчас его не видно. Мы его для краткости зовём Эйк. Видишь вон тот водопад?

Ещё бы я его не видел! По трещинам в коре откуда-то свысока сбегали ручьи. Они сливались в мощный поток, и водопад ревущей стеной низвергался с ветки в озеро, раскинувшееся между двумя корнями. По площади этот водоём мог бы потягаться с олимпийским плавательным бассейном.

— У оленя из рогов непрерывно течёт вода, — пояснила Сэм. — Она стекает по ветвям прямо в озеро, а из него уходит под землю. Воды этого озера питают все реки земли.

— В смысле… Вся вода течёт из оленьих рогов? Меня, помнится, чему-то другому учили на естествознании.

— Нет, конечно, не вся вода течёт из Эйковых рогов. Есть ещё тающие снега, дожди, всякие загрязнители. Плюс ещё капелька фторидов и слюны ётунов.

— Ётунов?

— Ну, великанов.

Валькирия вроде не шутила, хотя по ней точно не скажешь. Вроде улыбалась, но как-то натянуто. Глаза беспокойно бегали, губы она поджала — то ли чтобы не прыснуть со смеху, то ли в ожидании нападения. Она бы отлично вписалась в какое-нибудь стендап-шоу. Только лучше бы без топора. И черты её лица почему-то казались знакомыми: линия носа, изгиб подбородка, еле различимые рыжие и золотистые прядки в каштановых волосах.

— А мы с тобой раньше не встречались? — спросил я. — Ну, до того… как ты избрала мою душу для Вальгаллы.

— Очень сомневаюсь, — ответила она.

— Но ты же смертная? Из Бостона?

— Из Дорчестера^[28]. Я учусь в Королевской академии, на втором курсе. Живу с бабушкой и дедушкой и по большей части занята изобретением уловок, чтобы никто не узнал о моей валькирийской жизни. Сегодня, например, Джид и Биби думают, что я помогаю группе школьников с математикой. Есть ещё вопросы? — Её взгляд при этом отчётливо сигналил прямо противоположное: о личном больше ни слова.

Почему, интересно, она живёт с бабушкой и дедушкой? Сэм знает, каково это — потерять мать, так она сказала.

— Вопросов больше нет, — объявил я. — У меня и так голова вот-вот взорвётся.

— Вот грязища будет, — хмыкнула Сэм. — Давай-ка лучше найдём тебе место, пока…

По периметру зала распахнулись сотни дверей. Воинство Вальгаллы начало вваливаться в трапезную.

— Ужин подан, — сказала Сэм.

Примечания

25

Гражданская война в США (1861–1865) велась между северными и южными штатами, которые долго не могли договориться по поводу рабства. По нынешним временам звучит диковато, но вплоть до середины XIX века в Америку ввозили из Африки чернокожих рабов. Так уж сложилось, что на Севере США больше развивались промышленность и банковское дело — с точки зрения экономической выгоды, рабство северянам было ни к чему. А вот плодородный Юг с его хлопковыми и сахарными плантациями, напротив, в рабах очень даже нуждался. Поэтому, когда в 1860 году Президентом США был избран Авраам Линкольн, убеждённый сторонник отмены рабства, южные штаты подняли мятеж. Вы наверняка знаете, что победили в этой войне северяне, а после её окончания рабство было отменено.

26

То есть два метра.

27

Фрэнк Синатра (1915–1998) — один из самых известных американских певцов, обладатель знаменитого «бархатного» голоса.

28

Район Бостона, прежде бывший отдельным городом.