Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Рик Риордан, 2015

В день, когда ему исполнилось шестнадцать, Магнус Чейз узнал о себе кое-что неожиданное. Оказалось, он имеет право на наследие одного из скандинавских богов и может достать со дна покрытой льдом реки Чарльз древний меч. Магнус протянул руку – и призвал чудесное оружие. Меч оказался искореженной и покрытой ракушками железякой. А вот огненный великан, пожелавший завладеть им, выглядел очень внушительно. Магнус вступил с чудовищем в бой – и погиб. Именно так начались его невероятные приключения…

Глава 18. Я вступаю в смертельную схватку с яичницей

— А ВОТ И ОН. — Ти Джей поднялся и пожал мне руку. — Присоединяйся к нам. Шикарный выход ты вчера устроил!

Он был одет так же, как и вчера: в синий шерстяной мундир поверх зелёной отельной футболки плюс джинсы и кожаные сапоги.

Рядом с ним сидели полутролль по имени Икс, рыжеголовая Мэллори Кин и парень, в котором я угадал Хафборна Гундерсона. Выглядел он как Робинзон Крузо на анаболиках: рубаха сшита из меховых лоскутов от разных зверей, кожаные штаны изорвались в лохмотья. В неухоженнной даже по викингским меркам бороде застряли куски сырного омлета.

Четверо моих соседей по этажу потеснились, давая мне место. Очень любезно с их стороны.

По сравнению с трапезной девятнадцатая гостиная казалась милым укромным уголком. По всей комнате была расставлена дюжина столов — по большей части пустых. В одном углу перед потрёпанным диваном потрескивал камин. Вдоль другой стены тянулся шведский стол, на котором чего только не было. Включая то, что я и вообразить-то не мог.

Ти Джей с компанией расселись перед большим панорамным окном, которое выходило на бескрайнее ледяное поле и кружащиеся снежинки. После моего зелёного атриума это несколько ошарашивало, но я уже начал привыкать, что с географией отеля всё непросто.

— Это Нифльхейм, — пояснил Ти Джей. — Царство льда. В течение дня вид меняется, тут проходят все Девять миров.

— Девять миров… — Я уставился на свою яичницу-болтунью, гадая, из какой галактики её доставили. — Я всё время слышу про Девять миров. Как-то не верится.

Мэллори Кин сдула с пончика сахарную пудру:

— А ты поверь, приятель. Я вот в шести из них побывала.

— А я в пяти, — ухмыльнулся Хафборн Гундерсон, демонстрируя весь остальной сырный омлет. — Мидгард, ясно, не в счёт. Это мир людей. Я бывал в Альвхейме, Нидавеллире, Ётунхейме…

–…в волшебном мире Диснея, — вставил Икс.

Мэллори вздохнула. С её рыжими волосами, зелёными глазами и сахарной пудрой вокруг рта она напоминала перекрашенного наоборот Джокера.

— Сколько раз тебе объяснять, дубина ты этакая: Диснейленд — не один из Девяти.

— А чего тогда он зовётся миром? — Довольный столь неотразимым доводом, Икс кивнул и снова принялся за еду — высосал мясо из панциря какого-то ракообразного.

Ти Джей отодвинул в сторону пустую тарелку:

— Не знаю, Магнус, станет ли тебе понятнее, но Девять миров — это не девять разных планет. Это скорее… разные измерения, разные слои реальности, соединённые Мировым Древом.

— Спасибо, — кивнул я. — Ещё больше путаницы.

— Да уж, не без этого, — рассмеялся Ти Джей.

— Мировое Древо — это то, которое в трапезной?

— Да нет, — покачала головой Мэллори. — Мировое Древо в разы больше. Скоро сам увидишь.

Это прозвучало угрожающе. Я попробовал сосредоточиться на еде. Получалось не очень, с учётом того, что рядом со мной Икс крушил зубами склизкого краба-мутанта.

Я указал на шинель Ти Джея:

— Это форма времён Гражданской войны?

— Рядовой пятьдесят четвёртого Массачусетского, друг мой. Я, как и ты, бостонский парнишка. Правда, попал сюда чуток пораньше.

Я произвёл мысленные вычисления:

— Ты погиб в сражении сто пятьдесят лет назад?

Ти Джей просиял:

— При штурме форта Вагнер, Южная Каролина. Моим отцом был Тюр, бог храбрости, закона и испытания боем. А моя мама — беглая рабыня.

Я силился вместить всё это в мою картину мира: вот передо мной тинейджер из 1860-х годов, сын беглой рабыни и скандинавского бога, и мы с этим парнем как ни в чём не бывало жуём вместе завтрак на перекрёстке девяти измерений.

Тут Икс рыгнул, тем самым более или менее вернув меня к повседневности.

— Боги Асгарда! — пожаловалась Мэллори. — Ну и вонь!

— Прощения просим, — проворчал Икс.

— А тебя правда зовут Икс? — осведомился я.

— Нет. Меня зовут… — Полутролль произнёс какое-то слово, начинающееся с «кс» и длившееся полминуты.

Хафборн вытер руки о кожаную лоскутную рубаху:

— Понял, да? Выговорить это никто не в состоянии. Поэтому мы зовём его Икс.

— Икс, — согласился Икс.

— Тоже приобретение Самиры аль Аббас, — сообщил Ти Джей. — Икс как-то набрёл на собачий бой… ну, из этих, незаконных. Где, говоришь, в Чикаго?

— В Чи-ка-ка, — подтвердил Икс.

— Он увидел, что там творится, и взбесился. И давай всё крушить, мутузить игроков и освобождать собак.

— Собакам надо за себя драться, — изрёк Икс. — Не за алчных людишек. Собак нельзя в клетках держать.

Спорить с таким амбалом мне не хотелось, но в то же время не скажу, что мысль о диких псах, дерущихся за себя, приводит в восторг. Этак и до волков недалеко. Которых мне ещё, на минуточку, провозвещать.

— Как бы то ни было, — продолжил Ти Джей. — Драка переросла в настоящую битву: Икс против шайки гангстеров с автоматами. Они его убили, но Икс уложил немало поганцев и освободил множество собак. И когда это было… с месяц назад?

Икс покряхтел в ответ, не переставая высасывать креветку.

Ти Джей развёл руками:

— Самира сочла его достойным и принесла сюда. И ей тут крепко влетело.

— Мягко говоря, — фыркнула Мэллори. — Тролль в Вальгалле! Казалось бы, какие пустяки!

— Полутролль, — поправил Икс. — И это моя лучшая половина, Мэллори Кин.

— Икс, она это не со зла, — утешил его Ти Джей. — Просто предрассудки очень устойчивы. Когда я попал сюда в тысяча восемьсот шестьдесят третьем, меня тоже не сказать, чтобы приняли с распростёртыми объятиями.

Мэллори закатила глаза:

— Ну, ты-то их сразил своим обаянием. Нет, правда, девятнадцатому этажу вечно кости перемывают. И это всё из-за вас. А теперь ещё и Магнус.

Хафборн наклонился ко мне:

— Не обращай на неё внимания. Так-то она милашка. Если забыть, какая стерва, конечно.

— Заткнись, Хафборн.

Здоровяк хмыкнул:

— Она такая злая оттого, что пыталась обезвредить бомбу в машине собственным лицом.

Уши у Мэллори заполыхали, как рябина:

— И что ты… я вовсе… РРРР!

— Магнус, по поводу вчерашнего ты не переживай, — продолжал Хафборн. — Лет двадцать-тридцать — и народ всё позабудет. Поверь мне, я уже всякого насмотрелся. Я погиб во время вторжения викингов в Восточную Англию, пал под стягом Ивара Бескостного. Двадцать стрел я встретил грудью, защищая моего повелителя!^[38]

— О, — только и вымолвил я.

Хафборн непринуждённо пожал плечами:

— И выходит, я тут… дай посчитаю… двенадцать веков.

Я вытаращил на него глаза. Да, у Хафборна борода и гора мускулов, но всё равно на вид ему дашь максимум восемнадцать.

— А как тебе удалось столько здесь прожить и не свихнуться? И почему тебя зовут Хафборн?^[39]

Хафборн помрачнел:

— Сначала второй вопрос… Когда я родился, я был такой большой, сильный и безобразный, что мама сказала, будто я лишь наполовину рождён, а наполовину высечен из камня. Вот так и приклеилось.

— Ты и сейчас безобразный, — проворчала Мэллори.

— А что до того, как не свихнуться… Это не у всех получается, Магнус. Жить в ожидании Рагнарёка нелегко. Главное — всё время чем-то заниматься. Здесь предусмотрена куча всяких дел. Вот я, например, освоил больше десятка языков, включая английский. Ещё я защитил диссертацию по германской литературе и научился вязать.

Ти Джей кивнул:

— Вот для этого я и позвал тебя завтракать с нами, Магнус.

— Чтобы научить вязать?

— Чтобы занять тебя чем-то! Сидеть одному в номере очень опасно! Если не будешь выходить — начнёшь угасать. Некоторые из старожилов… — Ти Джей прокашлялся. — Впрочем, неважно. Отныне ты живёшь здесь. И не забывай показываться на людях каждое утро до самой Гибели Богов. Тогда всё будет хорошо.

Я смотрел из окна на кружащиеся снежинки и раздумывал о предупреждении Сэм насчёт меча, о норнах, предрёкших беду через девять дней.

— Вы сказали, что бывали в Девяти мирах. Это значит, вы можете покидать отель?

Мои соседи обменялись смущёнными взглядами.

— Да, — ответил Хафборн. — Но наша главная работа — ждать Рагнарёка. Тренировки, тренировки, тренировки.

— Трень-трень-трень каждый день, — откликнулся Икс. — Трень-брень-дребедень. Как песенка в волшебном мире Диснея.

Вероятно, это была шутка. Хотя по лицу полутролля сказать было трудно, поскольку выражений у этого лица было два: жидкий цемент и застывший цемент.

— Время от времени, — прибавил Ти Джей, — эйнрехиев отправляют в другие миры с поручениями.

— Например, выслеживать монстров, — вставила Мэллори. — Убивать великанов, которые вламываются в Мидгард. Обуздывать ведьм и упырей. И ловить нарушителей.

— Упырей? Нарушителей? — переспросил я.

— Штука в том, — сказал Хафборн, — что мы покидаем Вальгаллу только по приказу Одина или танов.

— Но гипотетически я могу попасть на землю, то есть в Мидгард или куда-то ещё, — уточнил я.

— Гипотетически можешь, — подтвердил Ти Джей. — Слушай, у тебя из-за этой истории с норнами, должно быть, ум за разум зашёл, но мы ведь пока не знаем, что означает пророчество. Пусть таны над ним поразмыслят и решат, как быть. А тебе не стоит кидаться куда-то очертя голову и творить всякие глупости.

— Да смилуются над нами боги, — скривилась Мэллори. — Мы-то сами глупостей никогда не творим. Ночная вылазка за пиццей в Сантарпио^[40] не в счёт. Её вообще не было.

— Молчи, женщина, — прорычал Хафборн.

— Женщина?! — Мэллори потянулась к кинжалу, висящему у неё на поясе. — Базар фильтруй, хомяк ты шведский.

— Погодите, — вмешался я. — Вы знаете, как пробраться наружу?

Ти Джей громко покашлял:

— Прости, я тебя не расслышал. Разумеется, ты не спрашивал ни о чём противоправном, Магнус. Сам посуди: вот вернёшься ты сейчас в Мидгард — и что ты скажешь тем, кто тебя знал? Все считают тебя погибшим. Обычно если мы и выбираемся назад, то лишь после того, как умрут все, кто нас помнит. Так гораздо легче. К тому же эйнхерию нужно какое-то время, чтобы силы его окрепли.

Я попытался представить, как я торчу тут и жду год за годом. Не то чтобы у меня много друзей и родни — возвращаться мне особо не к кому. Но и сидеть тут сиднем — так себе развлечение. Веками учить языки и вязать свитера. Если Самира сказала правду, моя мама не в Вальгалле… И я должен её найти, где бы она ни была.

— Но можно же уходить без разрешения, да? — допытывался я. — Не насовсем, а на время.

Ти Джей неловко поёрзал на стуле.

— У Вальгаллы есть выходы во все миры. Отель так устроен. Большинство выходов охраняется, но… в Бостоне путей много, недаром он центр Мидгарда.

Я обвёл взглядом соседей. Никто не смеялся.

— Центр Мидгарда?

— Ну да, — кивнул Ти Джей. — Бостон — прямо на стволе Мирового Древа, а оно и есть кратчайший путь в любой из миров. Как, по-твоему, почему Бостон прозвали Сердцем Вселенной?^[41]

— Выдавали желаемое за действительное?

— Нет. Смертные всегда знали, что в этом месте что-то есть, хотя и не могли определить, что именно. Викинги годами искали центр мира. Они знали, что вход в Асгард должен быть где-то на Западе. Вот почему они так стремились в Северную Америку. И когда они встретились с коренными американцами…

— Мы звали их скрелингами, — заметил Хафборн. — Отвязные воины. Мне они пришлись по душе^[42].

— Выяснилось, что у здешних жителей оказалось полно историй про загробный мир, который кажется им совсем близким. И потом, когда прибыли пуритане… это видение Джона Уинтропа, сияющий «Град на холме»^[43]. Это не просто поэтический образ. Уинтроп видел самый настоящий Асгард, проступивший в других мирах. А салемские ведьмы? Это же истерия по поводу магии, что просачивается в Мидгард^[44]. И Эдгар Аллан По родился в Бостоне. Его самое знаменитое стихотворение «Ворон» тоже не случайность. Оно об одном из Одиновых священных воронов^[45].

— Хватит. — Мэллори смерила меня недовольным взглядом. — Спроси Ти Джея, «да» или «нет» — и он будет разливаться вечность. Ответ: да, Магнус. Покидать Вальгаллу можно как с разрешения, так и без него.

Икс хрустнул крабьей клешнёй:

— Но тогда ты не бессмертный.

— Верно, — кивнул Ти Джей. — Это вторая серьёзная проблема. В Вальгалле ты насовсем умереть не можешь — будешь постоянно воскресать. Это часть тренировки.

Я вспомнил того парня, которого у меня на глазах пронзило копьё, а потом его уволокли волки. Хундинг ещё сказал, что к ужину погибший будет как новенький.

— А за пределами Вальгаллы?

— Во всех Девяти мирах ты по-прежнему эйнхерий, — ответил Ти Джей. — Ты быстрее, сильнее и неуязвимее любого простого смертного. Но если ты умираешь вне Вальгаллы — ты умираешь. Совсем. Твоя душа отправляется в Хельхейм. Или, как вариант, ты растворяешься в предвечном ничто — бездне Гуннунгагап. Трудно сказать заранее. Но в любом случае рисковать не стоит.

— Разве что… — Хафборн выковырял часть омлета из бороды. — Разве что он и впрямь нашёл меч Фрейра и легенды гласят правду…

— У Магнуса сегодня первый день, — перебил его Ти Джей. — Давай пока в это не вдаваться. Он и так уже очумел.

— Я готов очумевать и дальше, — заверил я. — Так что там с легендами?

В коридоре пропел рог. Эйнхерии за другими столами начали подниматься и убирать тарелки.

Хафборн с энтузиазмом потёр руки:

— Разговоры подождут. Время битвы!

Ти Джей поморщился:

— Магнус, мы, наверное, должны рассказать, что бывает с новичками в первый день. Ты, главное, не пугайся, если…

— Ой, помолчи, — шикнула на него Мэллори. — А то сюрприз испортишь! — И она одарила меня сахарно-пудреной улыбкой. — Жду не дождусь поглядеть, как новичка четвертуют!

Примечания

38

Ивар Бескостный (Ивар Рагнарссон) — живший в IX веке знаменитый викинг, который славился своей свирепостью. Вместе с братьями он возглавил победоносный поход на англосаксонские королевства Восточная Англия и Нортумбрия, якобы с целью отомстить за отца. Отец Ивара — Рагнар Лодброг (или Рагнар Кожаные Штаны) — ещё более известная фигура в викингском мире. Он прославился многими ратными подвигами: например, взятием Парижа в 845 году. Правда, попытки завоевать Англию закончились для Рагнара не очень удачно: король Нортумбрии уморил его в яме со змеями. По этому поводу его сыновья во главе с Иваром Бескостным и затеяли «великий языческий поход», в котором стяжал посмертную славу Хафборн Гундерссон.

39

Хафборн (Halfborn) — «полурождённый».

40

Пиццерия Сантарпио — один из самых знаменитых ресторанов Восточного Бостона.

41

Как вы уже поняли, Бостон — город с историей. Поэтому разных прозвищ у него наберётся с десяток. Сердцем Солнечной системы окрестил свой город врач, поэт и писатель Оливер Уэнделл Холмс (1809–1894) — вероятно, в насмешку над самодовольными, зацикленными на себе горожанами. Но тех его сарказм ни капли не смутил, скорее наоборот: молва быстро превратила Бостон из Сердца Солнечной системы в Сердце Вселенной.

42

Скрелингами викинги назвали коренных жителей Гренландии и Северной Америки — скорее всего, это были эскимосы и, возможно, представители каких-то индейских племён.

43

Джон Уинтроп (1588–1649) — губернатор Колонии Массачусетского залива. В 1630 году он возглавил очередную экспедицию пуритан в Новый Свет. В знаменитой проповеди Уинтропа «Образец христианского милосердия» говорится о «Граде на холме», который предстоит построить пуританам в Америке и который станет примером для подражания во всём мире. Было ли у Уинтропа видение о «Граде на холме» — это вопрос спорный. А вообще «Град на холме» он не придумал, а позаимствовал из Нагорной проповеди Иисуса Христа (Евангелие от Матфея). Пуритане считали себя избранными Богом, поэтому колонизация Америки представлялась им важной религиозной миссией.

44

Салем — это пуританский город в Массачусетсе, получивший всемирную известность благодаря громкому судебному процессу над салемскими ведьмами (1692). Началось всё с того, что двух девочек обвинили в одержимости дьяволом, после чего жителей города охватила истерия: обвинения стали сыпаться одно за другим, и в итоге 150 человек были арестованы, а 19 из них казнены.

45

Лонгфелло не единственный прославленный бостонский литератор. Эдгар Аллан По (1809–1849) — один из самых загадочных, мрачных и трагических поэтов Америки — родился в Бостоне. Кстати, знаменит он не только стихотворением «Ворон» — помимо стихов По писал ещё и психологические детективы. И не просто писал, а являлся создателем этого жанра.