Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Рик Риордан, 2015

В день, когда ему исполнилось шестнадцать, Магнус Чейз узнал о себе кое-что неожиданное. Оказалось, он имеет право на наследие одного из скандинавских богов и может достать со дна покрытой льдом реки Чарльз древний меч. Магнус протянул руку – и призвал чудесное оружие. Меч оказался искореженной и покрытой ракушками железякой. А вот огненный великан, пожелавший завладеть им, выглядел очень внушительно. Магнус вступил с чудовищем в бой – и погиб. Именно так начались его невероятные приключения…

Глава 4. Нет, серьёзно, этому типу не место за рулём

Слыхали когда-нибудь о безумных бостонских водителях?^[9] Так вот, мой дядя Рэндольф как раз из них.

Короче, он раскочегарил свой «БМВ 528i» (ну, разумеется, «БМВ», что же ещё!) и рванул вдоль Коммонуэлс-авеню. При этом он игнорировал светофоры, ошалело сигналил другим водителям и неистово метался из ряда в ряд.

— Вы пешехода пропустили, — вставил я. — Может, вернётесь додавите?

Но Рэндольф был слишком поглощён вождением, чтобы отвечать. Он всё посматривал на небо, словно ждал: не начнётся ли гроза? А сам тем временем направил «БМВ» через перекрёсток в сторону Эксетера.

— Ну, — снова подал голос я, — куда едем-то?

— На мост.

Исчерпывающее объяснение. В Бостоне и окрестностях мостов штук двадцать.

Я провёл рукой по кожаному сиденью с подогревом. В последний раз я ездил на автомобиле примерно с полгода назад — в «Тойоте» соцработника. А до этого катался в полицейской машине. Оба раза я назвался не своим именем. Оба раза сбежал. Но за два года уличной жизни я научился ставить знак равенства между автомобилем и тюремной камерой. И не факт, что сегодня на этом фронте грядут перемены.

Я всё ждал, когда же Рэндольф соизволит ответить хоть на один из моих животрепещущих вопросиков — ну, скажем: кто был мой папа? Кто убил мою маму? Как вы потеряли жену и детей? У вас сейчас глюки? Почему вам приспичило душиться этим гвоздичным одеколоном?

Но дядя был занят: он сеял хаос в потоке автомобилей.

Наконец, чтобы уже как-то прервать затянувшееся молчание, я спросил:

— Так кто там собирается меня убить?

Рэндольф повернул вправо, на Арлингтон. Мы обогнули Общественный сад, миновали конную статую Джорджа Вашингтона, ряды газовых фонарей и заметённые снегом изгороди. Я боролся с искушением вывалиться из машины, помчаться к лебединому пруду и укрыться в спальном мешке.

— Магнус, — произнёс Рэндольф, — я всю свою жизнь посвятил изучению следов скандинавов в Северной Америке.

— О, спасибо, — хмыкнул я. — Теперь-то мне всё ясно.

И тут я внезапно разглядел то самое сходство между Рэндольфом и мамой. Дядя точно так же сердито нахмурился, точно так же взглянул на меня поверх очков, как бы говоря: «Пожалуйста, мой мальчик, давай сейчас побеседуем без шуток». И от этого сходства у меня заныло в груди.

— Ладно-ладно, — кивнул я. — Как скажете. Значит, следы скандинавов. Это вы о викингах?

Рэндольф поморщился:

— Как тебе сказать… викинги — это те, кто устраивал вооружённые набеги. Это скорее род занятий. Речь о скандинавах, а они не все были викингами.

— Статуя Лейфа Эрикссона… Она означает, что викинги… ну то есть скандинавы, открыли Бостон? Я-то думал, это были отцы-пилигримы^[10].

— Я могу прочесть трехчасовую лекцию только на одну эту тему.

— Ой, пожалуйста, не надо.

— Если коротко — скандинавы исследовали Северную Америку и даже строили здесь поселения примерно в тысячном году, почти за пять веков до Христофора Колумба. Учёные на этот счёт сходятся во мнениях.

— Вот радость-то! Ненавижу, когда учёные не сходятся во мнениях.

— Но насколько далеко на юг заплывали скандинавы, точных сведений нет. Добирались ли они до современной территории Соединённых Штатов? Эта статуя Лейфа Эрикссона… Любимое детище одного местного археолога-любителя. Он жил в девятнадцатом веке, и звали его Ибен Хорсфорд. Он истово верил в то, что Бостон — это затерянный край Норумбеги, южный рубеж проникновения скандинавов на наш континент. У Хорсфорда был инстинкт, нутряное чутьё, но реальных доказательств не было^[11]. Многие историки решили, что он просто с приветом. — Дядя смерил меня многозначительным взглядом.

— Дайте-ка угадаю… А ведь вам не кажется, что он с приветом. — Я с трудом сдержался, чтобы не прибавить «дурак дурака видит издалека».

— Карты на моем столе, — сказал Рэндольф, — вот они и есть доказательство. Мои коллеги полагают, что это фальшивки. Но это не фальшивки. Утверждая это, я рисковал репутацией!

«Ага, вот почему его попёрли из Гарварда», — догадался я.

— Скандинавские первооткрыватели добрались до этих мест, — продолжал дядя. — Они что-то искали… И нашли это здесь. Один из их кораблей затонул неподалёку. Долгие годы я считал, что это произошло в Массачусетском заливе, и пожертвовал всем, чтобы разыскать останки затонувшего судна. Я купил яхту и брал жену и детей в походы под парусом. А в последний раз… — Голос его пресёкся. — Этот шторм разыгрался ни с того ни с сего, и пламя… — Тут он умолк, но суть я уловил: его семья погибла на море во время шторма. Выходит, он не только репутацией рискнул, а вообще всем ради своей безумной теории о викингах в Бостоне.

Честно, мне было его очень жалко. Но оказаться в роли очередной дядюшкиной промашки тоже как-то не улыбалось.

Мы остановились на углу Бойлстон-стрит и Чарльз-стрит.

— Мне, наверное, лучше выйти сейчас. — И я подёргал ручку. Дверца автомобиля оказалась заперта на центральный замок, кнопка которого находилась у водителя.

— Магнус, выслушай меня. Ты не случайно родился именно в Бостоне. Твой отец хотел, чтобы ты отыскал то, что он утратил две тысячи лет назад.

Я так и подскочил:

— Как-как, вы сказали?! Две тысячи лет назад?!

— Ну да, плюс-минус сколько-то.

Так, кажется, пора что-то делать. Может, заорать и начать колотить по стеклу? Кинется ли кто-нибудь мне на выручку? Если удастся выбраться из машины, попробую разыскать дядю Фредерика и Аннабет — они-то наверняка не такие психи, как Рэндольф.

Мы повернули на Чарльз-стрит, направляясь к северу, между Общественным садом и Бостон Коммон. Этак Рэндольф завезёт меня куда угодно: в Кембридж, в Норт-Энд, в какую-нибудь заброшенную придорожную канаву…

Я старался держать себя в руках:

— Две тысячи лет… Среднестатистические отцы так долго не живут.

Рэндольф напоминал мне Луну из старых черно-белых мультиков: бледное одутловатое лицо, изрытое оспинами и шрамами, и потаённая улыбочка, не предвещающая ничего хорошего.

— Магнус, что ты знаешь о скандинавской мифологии?

«Ну все, приехали», — обречённо подумал я, а вслух сказал:

— Да, в общем, немного. У нас была книжка с картинками, мама мне её читала, когда я был маленький. И ещё вроде была парочка фильмов про Тора?

Рэндольф брезгливо покачал головой:

— Эти фильмы… Они до нелепости неправдоподобны. Настоящие боги Асгарда — Тор, Локи, Один — куда более могущественны, куда более грозны, чем любая голливудская поделка.

— Но… они же из мифов. Их как бы не существует.

Рэндольф воззрился на меня чуть ли не с сочувствием:

— Мифы — это история, которую мы позабыли.

— Ой, знаете, я тут вспомнил: у меня же встреча назначена вон на той улице…

— Тысячу лет назад скандинавские первооткрыватели пришли на эту землю. — Рэндольф вёз нас мимо бара «Будем!»^[12] на Бикон-стрит, где туристы делали селфи на фоне вывески. Посреди тротуара валялся скомканный флаер с надписью «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК» и моей старой фотографией, по которому как раз в этот момент протопал какой-то турист.

— Предводитель скандинавов, — вещал Рэндольф, — был сыном бога Скирнира.

— Ну, ясно: сыном бога. Нет, правда, высадите меня, я пешочком пройдусь.

— И этот человек принёс с собой некий особый предмет, — сообщил Рэндольф. — Нечто, принадлежащее твоему отцу. Когда корабль потерпел крушение в шторм, этот предмет был утрачен. Но ты… ты способен найти его.

Я снова подёргал дверь. По-прежнему заперто.

А знаете, в чём весь ужас? Чем дольше разглагольствовал дядюшка, тем меньше он казался мне психом. Моё сознание впитывало его рассказ как губка — все эти штормы, а также волков, богов и Асгард. Слова становились на свои места точно кусочки пазла, который я до сих пор никак не решался закончить. Я начинал верить дяде Рэндольфу, и от этого у меня тряслись поджилки.

Рэндольф вильнул вокруг въезда на Сторроу-драйв и припарковался возле счётчика на Кембридж-стрит. К северу от нас возносились рельсы открытого метро, ведущие к станции «Массачусетская многопрофильная клиника», а за ними высились каменные башни моста Лонгфелло.

— Так нам сюда? — спросил я.

Рэндольф порылся в подстаканнике в поисках четвертаков.

— Все эти годы он был ближе, чем я мог подумать. Мне всего-навсего нужен был ты!

— Вот оно, истинное чувство.

— Сегодня тебе исполняется шестнадцать. — Дядины глаза возбуждённо бегали. — И это идеальный день для того, чтобы ты мог востребовать своё наследие. Но этого дня ждали и твои враги. Поэтому мы должны найти его первыми.

— Но…

— Доверься мне ещё в самой малости, Магнус. Как только мы отыщем оружие…

— Оружие? Так моё наследие — это оружие?

–…как только ты завладеешь им — ты спасён. Я всё тебе объясню. Я научу тебя, как быть с тем, что грядёт. — Он открыл водительскую дверцу и собрался вылезать. Но я вцепился в его запястье.

Обычно я избегаю прикосновений. Не люблю физический контакт. Но сейчас мне требовалось дядино внимание — целиком и без остатка.

— Ответьте мне на один вопрос, — сказал я. — Но ясно и чётко, без увёрток, без лекций по истории. Вы сказали, что знали моего папу. Кто он?

Рэндольф накрыл мою руку своей, отчего меня перекосило. Для преподавателя истории ладонь у него была слишком шершавая и мозолистая.

— Магнус, клянусь тебе всей своей жизнью — это правда. Твой отец — скандинавский бог. А теперь поторопимся. У нас парковка на двадцать минут.

Примечания

9

На случай, если вы не слышали: бостонские водители заслуженно славятся среди жителей США пренебрежением к правилам дорожного движения. Это подтверждают данные страховых компаний. Злые языки говорят, что безумные бостонские водители трактуют знаки «уступи дорогу», «стоп», «сужение дороги», «пешеходный переход», а также красный свет на светофоре как «жми на газ».

10

Сразу видно, Магнус не доучился в школе. Бостон, конечно же, никто не открывал. Его основали в 1630 году. И не совсем отцы-пилигримы, а их единоверцы. Вы наверняка знаете, что США до обретения независимости в 1776 году представляли собой череду английских колоний, протянувшихся вдоль Атлантического побережья Америки. Среди них был и Массачусетс со столицей в Бостоне. Массачусетс получился путём сложения нескольких колоний поменьше, в том числе Нового Плимута и Колонии Массачусетского залива. Обе эти колонии основали пуритане (это такое течение в протестантизме), подавшиеся за океан из Англии не от хорошей жизни: слишком благочестивые и независимые в религиозных и житейских вопросах, они не очень-то ладили с официальной Церковью Англии, то и дело норовившей вмешаться в их дела. Новый Плимут основали отцы-пилигримы — они прибыли в Северную Америку в 1620 году на корабле «Мэйфлауэр». И кстати, именно они придумали День благодарения. А в 1630 году другая группа пуритан во главе с Джоном Уинтропом (о нём разговор впереди) высадилась в Массачусетском заливе. Они-то и построили Бостон.

11

Ибен Хорсфорд (1818–1893) преподавал агрохимию в Гарвардском университете (между прочим, это он изобрёл разрыхлитель для теста) и по совместительству был археологом-любителем. Памятник Лейфу Счастливому был создан скульптором Энн Уитни именно по его заказу. А ещё Ибен Хорсфорд построил башню на берегу реки Чарльз — в том месте, где, как ему казалось, стояла легендарная скандинавская крепость Норумбега.

12

«Будем!» (Cheers!) — один из самых знаменитых баров Бостона, открытый ещё в 1969 году.