Магнус Чейз и боги Асгарда. Меч Лета

Рик Риордан, 2015

В день, когда ему исполнилось шестнадцать, Магнус Чейз узнал о себе кое-что неожиданное. Оказалось, он имеет право на наследие одного из скандинавских богов и может достать со дна покрытой льдом реки Чарльз древний меч. Магнус протянул руку – и призвал чудесное оружие. Меч оказался искореженной и покрытой ракушками железякой. А вот огненный великан, пожелавший завладеть им, выглядел очень внушительно. Магнус вступил с чудовищем в бой – и погиб. Именно так начались его невероятные приключения…

Глава 13. Злополучный конец Фила-картошки

НАС СМЕЛО ЦУНАМИ из оголодавших воинов. Людские потоки лились со всех сторон: эйнхерии с толкотнёй, шутками и хохотом рассаживались по местам.

— Держись, — приказала Сэм. Она обхватила моё запястье и взмыла вверх в питер-пэновском стиле.

— Предупреждать надо! — взвыл я.

— Я же сказала: держись.

Мы скользили над головами воинов. На нас никто не обращал особого внимания, если не считать того парня, которого я нечаянно пнул в лицо. Мимо сновали другие валькирии: кто-то сопровождал воинов, кто-то разносил подносы с едой и кувшины с напитками.

Мы направились к столу, который тут явно значился как почётный: если бы это был баскетбольный матч с участием «Бостон Селтикс», то на этом месте восседали бы хозяева поля. В этой роли здесь выступала дюжина угрюмых чуваков — перед ними стояли золотые тарелки и сверкающие драгоценными камнями кубки. На самом почётном месте возвышался деревянный трон с высокой спинкой. На спинке два ворона чистили перья.

Сэм приземлила нас за столом слева от почётного. Остальные двенадцать наших сотрапезников ещё только устраивались — две девушки и четверо парней в обычной уличной одежде плюс шесть валькирий, одетых примерно как Сэм.

— Это тоже новенькие? — осведомился я.

Сэм кивнула и озабоченно свела брови:

— Семеро за одну ночь — что-то многовато.

— А это хорошо или плохо?

— Чем хуже обстоят дела, тем больше гибнет героев. А это значит… — Она поджала губы. — Неважно. Давай уже сядем.

Но сесть мы не успели: у нас на пути возникла высокая валькирия:

— Самира аль Аббас, кого это ты нынче притащила? Ещё одного полутролля? Или шпиона от твоего папочки?

Девице на вид я бы дал лет восемнадцать. Рост у неё был — на зависть любому нападающему в баскетбольной команде. По плечам раскинулись белоснежные косицы. Что меня ошарашило, так это её оружие: согласитесь, перевязь с плотницкими молотками — это довольно странно. Возможно, в Вальгалле большой спрос на забивание гвоздей. На шее у валькирии висел золотой амулет в форме молота. Глаза у неё были голубые и холодные, как зимнее небо.

— Гунилла, — напряжённо заговорила Сэм, — познакомься: это Магнус Чейз.

Я протянул руку:

— Горилла? Приятно познакомиться.

Девица сердито раздула ноздри:

— Я Гунилла. Капитан валькирий. А ты, новенький…

Трубный глас, который я уже слышал перед пиром, эхом раскатился по трапезной. Но теперь я видел, откуда идёт звук. У подножия дерева двое парней держали чёрно-белый рог какого-то животного. Рог был размером этак с каноэ. А третий парень в него дул.

Тысячи воинов расселись по местам. Капитан валькирий бросила на меня испепеляющий взгляд, развернулась и потопала к главному столу.

— Ты с ней поаккуратнее, — предупредила Сэм. — Гунилла могущественна.

— Та ещё жлобиха.

Уголок рта у Сэм чуть дрогнул:

— Не без этого.

Но, вообще, Сэм казалась задетой. Вцепилась в топорище — аж костяшки пальцев побелели. Меня так и подмывало спросить насчёт «шпиона от папочки», которого помянула Гунилла, но шея всё ещё ныла. Поэтому я счёл за благо не бесить валькирию и помолчать.

Я уселся в самом конце стола рядом с Сэм — так хоть не придётся заводить беседы с другими новичками. Тем временем по залу порхали сотни валькирий, разнося еду и питьё. Как только кувшин в руках у валькирии пустел, она устремлялась к кипящему над огнём золотому чану, зачерпывала мёда из козьего молока и летела дальше обслуживать эйнхериев. В другом конце трапезной готовилось главное блюдо. На стофутовом вертеле вращалась туша какого-то зверя. Точно не скажу, кто это был, но размерами он не уступал синему киту.

Мимо промелькнула валькирия, и передо мной нарисовались блюдо с едой и кубок. На блюде дымились куски мяса — какого именно, точно сказать я не мог, но пахло божественно. Сбоку ещё лежали картошка с подливкой и куски хлеба с маслом.

— Какого зверя я ем?

Сэм вытерла рот тыльной стороной ладони:

— Его зовут Сэхримнир.

— Ну, вы даёте! И еда с именем? Я не желаю знать, как зовут мой ужин. Вот картошка — её типа зовут Стив?

Сэм закатила глаза:

— Да нет же, дурачок. Картошку зовут Фил. А вот хлеб зовут Стив.

Я ошалело уставился на неё.

— Шучу, — тут же успокоила меня Сэм. — Сэхримнир — это волшебный зверь Вальгаллы. Его каждый день убивают и съедают за ужином. Зато каждое утро он воскресает — и снова как новенький.

— Да уж, не повезло зверюге. Но кто это? Корова, свинья или…

— Это то, чего ты сам хочешь. У меня вот говядина. А другие части туши — это курица или свинина. Я свинину не ем, но есть любители.

— А если я вегетарианец? Если я фалафеля хочу?

Сэм помертвела:

— Это ты пошутил?

— Почему сразу «пошутил»? Я люблю фалафель.

Её плечи облегчённо обмякли:

— Ладно, если тебе нужен фалафель, тогда закажи кусок из левого бока. Там сыр тофу и соевый творог. Его приправят по твоему вкусу.

— То есть у вас тут волшебный зверь с грудинкой из тофу?

— Это Вальгалла, рай для воинов на службе у Одина. Что бы ты ни выбрал — у еды будет совершенный вкус.

Мой живот урчал уже совсем нетерпеливо, поэтому я принялся за еду. В соусе очень правильно сочетались сладкое и солёное. Хлеб был как тёплое пушистое облако, сдобренное маслом. И даже Фил-картошка оказался на высоте.

Я не большой любитель молока коз-на-свободном-выпасе, и мне поначалу не очень хотелось пробовать мёд. Но напиток в моем кубке больше напоминал сидр с пузырьками, и я решил, что рискну.

Я отпил глоток. Питьё оказалось сладким, но не чересчур. Прохладным и успокаивающим. И с нотками, которые я не сумел толком распознать: то ли чёрная смородина, то ли мёд, то ли ваниль. В общем, я осушил кубок одним глотком.

И внезапно у меня внутри словно вспыхнуло пламя. Нет, это было не как от алкоголя. (Да, алкоголь я пробовал — и меня стошнило. А потом попробовал ещё раз, и меня опять стошнило.) От этого напитка не кружилась голова, не подступали дурнота и сонливость. Скорее он действовал как ледяной эспрессо, но без горького привкуса. Мёд пробудил меня, согрел, придал уверенности — и всё это без бешеного сердцебиения и вспышек раздражительности.

— Годная штука, — признал я.

Валькирия спикировала ко мне, наполнила кубок и умчалась.

Я покосился на Сэм. Та стряхивала с платка хлебные крошки.

— А ты тоже прислуживаешь на пиру?

— Естественно. У нас дежурства. Это большая честь — служить эйнхериям.

И она ведь даже не прикалывалась.

— А много тут валькирий?

— Сколько-то тысяч, наверное.

— А эйнхериев?

Сэм надула щёки:

— Получается, десятки тысяч. Это ведь только первая смена, молодёжная. Потом ещё две, взрослая и возрастная. В Вальгалле пятьсот сорок дверей. Из каждой на битву выйдет восемьсот воинов. Итого четыреста тридцать две тысячи эйнхериев.

— Где столько тофу-то взять?

Сэм пожала плечами:

— Мне лично кажется, что цифра сильно завышена. Но точная статистика известна лишь Одину. В любом случае, когда грянет Рагнарёк, нам понадобится большое войско.

— Рагнарёк, — эхом откликнулся я.

— Гибель Богов, — объяснила Сэм. — Когда все Девять миров сгинут в великом пожаре, а воинства богов и великанов сойдутся в последней битве.

— А, в этом смысле. — Я обвёл взглядом ораву воинов-тинейджеров. И вспомнил свой первый день в средней школе Аллстона — за несколько месяцев до того, как не стало мамы и моя жизнь пошла наперекосяк. Нас было тысячи две. В коридорах от кабинета до кабинета царил абсолютный хаос. Школьная столовка напоминала аквариум с пираньями. Но до Вальгаллы средней школе всё-таки далеко. Я указал на почётные места: — А кто вон те красавчики? Они не староваты для первой смены?

— Я бы не стала называть их «красавчиками», — заметила Сэм. — Это таны, владыки Вальгаллы. Каждый из них персонально приглашён за этот стол самим Одином.

— Значит, пустой трон…

–…это трон Одина, да. Но он… он давненько не наведывался на пиры. Вместо него вороны — они всё подмечают и ему докладывают.

Эти вороны с глазами-бусинами, честно говоря, меня напрягали. По-моему, они всё время косились именно на меня.

Сэм указывала на сидящих справа от трона:

— Это Эрик Кровавая Секира. А это Эрик Рыжий^[29].

— Похоже, тут перебор Эриков.

— А вон там Лейф Эрикссон.

— Ого! А где его бронзовый лифчик?

— Будем считать, я не слышала. Потом сидит Снорри^[30]. Дальше — наша очаровашка Гунилла. Потом лорд Нельсон^[31] и Дэви Крокетт^[32].

— Дэви Кро… Да ладно!

— А на краю стола — Хельги, управляющий. Ты с ним, наверное, уже знаком.

Хельги, похоже, отлично проводил время, над чем-то посмеиваясь с Дэви Крокеттом и потягивая мёд. За его стулом стоял швейцар Хундинг с гроздью винограда в руках. Он отщипывал от грозди по одной виноградине и протягивал Хельги. Вид у швейцара при этом был несчастнейший.

— Слушай, а что там у управляющего с Хундингом?

Сэм скривилась:

— Кровная вражда ещё при жизни. Потом они погибли, и оба попали в Вальгаллу, но Один решил, что Хельги достоин большего почёта. И возвёл Хельги в ранг управляющего. А тот первым же приказом записал Хундинга, своего кровного врага, в лакеи. Теперь Хундингу поручают всю грязную работу.

— Выходит, для Хундинга здесь не такой уж рай.

Поколебавшись немного, Сэм прошептала:

— На самом деле в Вальгалле нет равенства. Тут своя иерархия. И тому, кто окажется внизу, считай, сильно не повезло. Помни, когда начнётся церемония…

Таны на почётных местах разом застучали кубками о стол. И все эйнхерии последовали их примеру. Как будто в Трапезной Павших Героев забилось металлическое сердце.

Хельги встал и поднял свой кубок. Шум мгновенно стих.

— Воины! — загремел управляющий на весь зал. Сейчас он смотрелся чрезвычайно царственно. Я с трудом узнавал в нём того типа, который несколько часов назад всучил мне люкс по акции и ключ от мини-бара. — Нынче к нам присоединились семеро павших! Это само по себе повод для праздника, однако мы приготовили для вас нечто особенное. Благодаря капитану валькирий Гунилле сегодня мы впервые сможем не только послушать о славных деяниях наших новых эйнхериев, но и посмотреть, как всё было!

Сэм сдавленно икнула.

— Нет, — пробормотала она. — Нет, только не это.

— Итак, представление павших начинается! — провозгласил Хельги.

Десять тысяч воинов, как по команде, развернулись и выжидательно уставились в мою сторону.

Примечания

29

Оба Эрика — весьма заметные персоны в мире викингов. Эрик Кровавая Секира (около 885–954) — любимый сын одного из самых прославленных норвежских конунгов, Харальда Прекрасноволосого, объединителя Норвегии. Эрик, как и его отец, побывал в должности конунга, а потом сделался и королём Нортумбрии (одного из королевств на территории современной Великобритании). Однако Эрик Кровавая Секира недаром получил своё прозвище — слишком он был крут нравом и воинствен. В итоге Эрик погряз в междоусобной вражде и погиб во время смуты в Нортумбрии. Эрик Рыжий (950—1003) тоже был вояка хоть куда, но прославился скорее как мореплаватель — в самом конце X века он основал первую колонию в Гренландии.

30

Без Снорри Стурлусона в нашей истории просто никак. Именно Снорри поведал нам и об Эрике Кровавая Секира, и о скандинавских богах, и о валькириях, и о многом из жизни викингов. Это исландский скальд (то есть поэт) и прозаик, а также политик, живший в XIII веке. Снорри написал «Младшую Эдду» — важнейший источник по скандинавской мифологии и одновременно поэтический учебник, а также толстенную книгу «Круг земной» — историю Норвегии с древнейших времён до 1177 года.

31

Адмирал Горацио Нельсон (1758–1805) — знаменитый английский флотоводец. Англичане страшно им гордятся, поскольку Нельсон в пух и прах разбил флот Наполеона в Трафальгарском сражении (1805), которое считается одним из самых важных в истории европейских парусных флотов. Правда, сам адмирал в битве при Трафальгаре был смертельно ранен. Зато, как мы видим, его избрали для Вальгаллы, а благодарные соотечественники воздвигли ему памятник в самом центре Лондона — на Трафальгарской площади.

32

Про Дэви Крокетта (1786–1836) американцы знают в основном из фольклора: про него есть песни, книги и фильмы, а при жизни его прозвали «Королём Дикого Фронтира» (фронтир — это граница освоенных территорий на Диком Западе: ведь изначально Соединённые Штаты занимали лишь узкую полоску земли вдоль Атлантического побережья и постепенно расширялись на запад и на юг). Вероятно, авантюрист Дэви Крокетт, в понимании Магнуса, смотрится немного странно в компании таких пафосных фигур, как Нельсон, Снорри и двое Эриков.