Нити Жизни

Мария Луч, 2022

Дархан – молодой шаман с севера, чужой в мире людей и за его гранью. Ради спасения земляков, он отправляется на поиски могучего духа, чтобы сразиться с ним.Эслин – южанка, которую с детства учили угождать мужчинам. Все изменилось, когда она овладела магической силой Нитей Жизни и вступила в ряды повстанцев.Герои сталкиваются и становятся союзниками поневоле, не испытывая поначалу взаимного доверия, но остро нуждаясь в помощи. Ведь друг без друга им не одолеть врагов из мира людей и мира духов.И никому не ведомо, что лишь тонкая ниточка любви, протянувшаяся между ними, удерживает королевство от гибели.

Глава 7. Заступник

Талви, столица региона Изыски на севере Ангардаса

Едва черная пурга сорвалась с берегов Ледяного моря и понеслась крушить Талви, Дархан оставил свое тело в меховой постели, на полу простого дома из серого камня, и отправился в мир духов.

Обычному человеку нужно умереть, чтобы пройти за завесу, но шаманы способны по своей воле посещать иные миры, и общаться с их обитателями. Это ремесло опасно. Любой из духов может сильно навредить душе шамана или вовсе ее сожрать, а тело забрать. Трезво оценивая все риски, шаманы с духами ведут себя осмотрительно, и без нужды их обиталище не посещают. Но только не Дархан.

В Нижний мир спустилась ночь, показался месяц в зеленой дымке. Стояла гулкая тишина. По земле волочились клочья густого тумана. С крутого утеса шаман ясно видел верхушки черных кедров и, в просветах, тоненькие струйки дыма, вьющиеся из чумов, в которых жили души мертвых людей.

В воздухе над Дарханом время от времени мелькали истинные владельцы Нижнего мира: одни похожие на людей, другие не поддающиеся описанию. Проворные духи первой искры, которые выглядели как рой огненных мошек, поднялись с соседнего утеса и разлетелись по тайным и явным лесным кострищам, домам небожителей и каминам в мире людей. Дух головной боли, по виду как набитый мешок, с треском приземлился на ветки кедра.

Шаманом пока никто не интересовался, и это весьма его устраивало. На своей шкуре он успел познать, что одни обитатели этого мира хотят навредить людям, другие рвутся помогать, а третьим нет до них никакого дела. Но будет ошибкой делить духов на добрых и злых по их намерениям, ведь понимание вреда и пользы у них своеобразное, а нормы морали заставят волосы на голове шевелиться.

Поэтому Дар просто крепко держался за миг спокойствия и отдыхал, как отдыхает человек, который вдруг отошел на обочину оживленной улицы и зачарованно уставился на поток горожан в разноцветных платьях. В мире духов шаман чувствовал себя на своем месте, как нигде больше. Здесь все пронзала великая песнь, нанизывая каждое существо, каждую частицу пространства на невидимую нить, создавая единое причудливое плетение. Песнь звучала внутри. Она бесконечно лилась, меняла тональность, погружала в поверхностный сон, когда тело расслаблено, а разум чист и воспринимает все с предельной ясностью. Песнь тянула великая паучиха⁷, сидящая у корней мирового древа. Она же и создавала новые невидимые нити, и прокидывала их дальше и дальше, изредка отсекая старые или запутавшиеся. Шаман не знал и не хотел знать, сколько времени прошло. Он наслаждался своим состоянием и изредка косился вниз, на чумы мертвых людей.

Особенно его интересовал один — полотнище которого так сильно провисало, что жерди напоминали ребра голодающего. Время от времени из чума выходила высокая темноволосая женщина с впалыми щеками. Она то бросала склизкие синеватые потроха рычащим псам, что сторожили стадо полудохлых оленей, то выплескивала из таза мутную серую воду.

Все в Нижнем мире было искаженным и порченным, а души людей сильно болели и не помнили прошлого. Порой тяжело было наблюдать за ними, но Дар никого не жалел. Отмучаются свой срок, умрут вновь, и отправятся в Верхний мир. А уж там забудут о неизбывных страданиях и обретут журавлиные крылья от плеча до кончика мизинца. При мысли о Верхнем мире Дар даже поморщился. Залитые солнцем вершины гор, легкость и безмятежность, царящие там, вгоняли его в смутное раздражение. Хотя именно там ведь он и окажется сразу после собственной смерти. За пособничество и тяжелый труд, великие боги Нум и Нга⁸ сделали шаманам подарок — умирая, они отправляются сразу в Верхний мир, минуя страдания в Нижнем. А следом, как и все другие, в мир людей, в тело новорожденного.

Женщина вновь скрылась в чуме, а Дар отвел взгляд от стойбища и заметил в чаще тонкий дымок костра. Нахмурился. Души людей не уходят так далеко в лес — они живут в оковах страха, и на то есть причины. А духи обычно костры не разводят.

Шаман поднялся и тихонько свистнул. Позади него послышалась тяжелая поступь и сопение. Подошел его мать-зверь⁹ Ыысах — белоснежный великан-лось с белыми же рогами, хранитель частицы души шамана, его право находиться в мире духов. Ыысах лег на землю, и Дархан привычно забрался на него верхом, крепко держась за шерсть. Лось поднялся, разогнался и уверенно побежал к краю утеса. Прыжок, и Дар с удовольствием ощутил невесомость, крепко сжимая ногами бока животного. Они нырнули во влажное облако, стремительно приближаясь к земле. Ыысах пару раз оттолкнулся копытами от воздуха, выбрал прогалину между деревьями и, чуть перебирая ногами, мягко опустился на землю, покрытую черной сухой травой. Шаман похлопал по шее зверя слева, направляя его в чащу, но лось попятился и мотнул головой. Дархан повторил:

— Ну же! Хочу посмотреть, что там, и не повредит ли это… всем, кто тут живет.

Лось издал короткое мычание, развернулся и галопом рванул в другую сторону.

— А ну, стой, а то спрыгну! Ты лось, а не курица-наседка. Излишние опасения, — возмутился Дархан. — Я должен взглянуть.

Ыысах не сбавил шага, поэтому шаман недовольно цокнул, перекинул ногу и спрыгнул с великана-лося. Удар удачно пришелся на бок, да еще пришлось немного прокатиться по земле. Дархан встал, отряхнулся и направился в чащу, подволакивая ушибленную ногу. Ыысах остановился, промычал что-то низко и грубо, но все же догнал своего шамана.

Вместе они углубились в заросли кедров, стараясь ступать тихо. Вскоре показались отсветы огня и гомон. Ыысах, слишком заметный за деревьями, остановился поодаль, а Дар, обернувшись юркой змейкой, скользнул поближе к костру, притаился за чахлым кедром¹⁰ с белым налетом на коре, и стал внимательно слушать.

— Выпьем, выпьем! — призывал задорный женский голос.

— Наконец, наконец! — вторил ему веселый мужской. — Скоро я покажу шаманчику, где тотем, а эта пурга станет веским доводом за ним пойти!

— Брат будет рад, он так устал ждать, — подтвердил тонюсенький детский голосок.

— Этот способ гораздо хуже, чем первый. И очень рискованный, — начал медленно и гнусаво рассуждать кто-то четвертый. — Впереди много работы.

— А, брось, — недовольно прервал его женский голос. — Вывести шаманчика из себя — это раз плюнуть. Он уже готов, ты лишь успевай дровишек в костер подкидывать. Опрокинем его драгоценного Траву, а дальше дело в шляпе! Уоюр выберется и навсегда перетащит нас в мир людей! Ура!

Дух с женским голосом издал задорный визг. Дар вытянулся в струну и напряженно слушал, надеясь, что его не почуют. Он сразу ощутил мощь, исходящую от этой компании, и давно ускользнул бы куда подальше, но его встревожило известие о пурге и упоминание Травы, его духа-покровителя. Шаман ни разу в жизни не встречал своего амагят, в отличие от собратьев по ремеслу. Не зря чутье привело его сюда.

— Ура! — громогласно поддержал соратницу дух с мужским голосом. — А согласитесь, я здорово разозлил сабдаки¹¹? Видели бы вы, как я своими острыми когтями вспорол туши нарвалов и вытянул их на сушу! Ух, весь берег заволокло паром из жарких утроб. Запах крови до сих пор щекочет ноздри! Вот бы вы ахнули от красоты того темно-красного следа, что я провел от туш до человечьего городишка.

— Рано хвалишься, — фыркнул женский голос. — Вот когда дух места пройдет по следу и отомстит людишкам, тогда и оценим твои старания!

— Уже, сестра! — прервал ее недовольный мужской. — сабдаки так рассвирепел, что тут же оседлал пургу и помчал вершить возмездие. Он лютует! И не успокоится, пока не соберет дань. И вообще, посмотрим, будешь ли ты столь хитра и искусна, когда придет твой черед веселиться.

— Заткнитесь оба, — резко оборвал спорщиков детский голосок. — Не веселиться мы должны, а дело до конца довести. Продолжаем работу без спешки и куража…

— Тихо все! Я один чую здесь аромат волнения с нотками тревоги? Кто-то подслушивает наш разговор, — удивленно прогнусавил четвертый дух.

Ыысах, не дожидаясь реакции духов, сорвался с места и с бешеной скоростью помчался по лесу, едва успевая огибать деревья. Дархан в то же мгновение почувствовал, как крепкая рука схватила его у основания головы:

— Ах ты, скользкая тварь! Поймал!

Дар судорожно извивался, но противник держал крепко. Покрытый пленкой змеиный глаз не отличался остротой, поэтому рассмотреть компанию у костра никак не удавалось.

— Ну, и что ты такое? — грубо тряхнул его тот, кто поймал.

— Это наш ужин, — ласково предположил дух с женским голосом. — Мелкий дух, но мы его разорвем на четыре части и перекусим.

— Не возражаю, — согласился гнусавый.

— Подош-ш-шдите! — с трудом прошипел Дар. — Вы пош-ш-шалеете!

— Неужели? И почему? — дух-мужчина еще раз тряхнул его и бросил на землю у костра, перегородив дорогу к отступлению. Дар и не пытался бежать. Вернуть свой облик и призвать духов-помощников нельзя — узнают сразу. А змеей далеко от них не уползешь, быстро отыщут. Шаман решил пойти на хитрость:

— Я — дух речных змеев. С-с-сдесь по поручению госпош-ш-ши бегущих вод Среднего мира. С-с-сама Семизмеевая мать послала меня!

— А что же ей понадобилось здесь, возле стойбища человеческих душонок? — неуверенно усомнился дух с детским голосом.

Семизмеевая мать, как и Семивыдровая госпожа стоячих вод, пользовались большим уважением других духов, и не только благодаря их общему супругу — Великому Водному Змею. Обе матери славились жестким нравом и всегда наказывали обидчиков своих чешуйчатых слуг. Мать Бегущих вод как-то раз удостоила Дархана разговором о прибрежных травах, когда тот приехал в тайгу за целебными растениями. Он было приготовился выдумать в свою защиту целую историю, но почувствовал, что опьяненные и разгоряченные духи уже поверили ему.

— Не ваш-ш-ше дело, — отбрил он, — и я не лезу в ваш-ш-ши тош-ш-ше. Хвост мой долог, а память коротка.

— Ладно, проваливай, недосуг тут с мелкой сошкой возиться, — дух с мужским голосом схватил его за хвост, раскрутил и метнул в чащу. Дархан на полном ходу влетел в ствол кедра и со стоном рухнул на землю. Превозмогая боль и головокружение, Дар определил куда отступать и пополз, не дожидаясь, пока они передумают. Вслед ему несся смех. Когда он стих, дух с нежным голосом ребенка неуверенно спросил:

— Это же был именно он? Нам чем-то это грозит?

— Абс-с-с-олютно ничем! — передразнил дух с женским голосом, и вместе они расхохотались еще веселее.

Дархан этого уже не слышал. Удалившись от костра, он встретил Ыысаха, который ждал шамана, переминаясь с ноги на ногу. Дархан принял человеческий облик, влез ему на спину и накрепко вцепился в мать-зверя. Лось галопом помчал через сумрачный лес и вскоре снова вывез шамана к утесу и чумам людских душ.

— Молодец, что сбежал. Я бы на твоем месте так же поступил. Вдвоем бы их было не одолеть, да и не обмануть, — одобрил поведение Ыысаха шаман. — А теперь подумаем, кто это был и что это значит.

Лось молчал. Дар съехал со спины мать-зверя на землю и нежно погладил его по шее. Он чувствовал, что Ыысах тревожится.

— Так, один из них пригнал в Талви пургу. Значит, это те самые приспешники Уоюра. Но что это за духи? Где мой Трава и как его опрокинуть? И зачем выводить шаманчика из себя? Шаманчик, это я, очевидно.

Лось шумно сопел. Дар снова потрепал его по шее.

— Надеюсь, ты следил за ходом моей мысли. В этом месте она обрывается. Попробуй узнать что-то еще, а мне нужно вернуться и отвести ненастье, — озабоченно сказал Дар.

Он закрыл глаза, сосредоточился на своем теле и ухнул в темный тоннель. Перемещение закончилось ощущением жесткого удара. Голова закружилась, в глазах запрыгали звезды. Слух тут же уловил жуткий вой из окна. Стекла неистово дрожали в рамах. Крепко держась за голову, Дархан поднялся и решил впредь переводить себя медленно, пока у него не вылетели мозги. Чтобы прийти в себя, он начал рассуждать вслух:

— Так значит сабдаки. Дух места. Дух берега Ледяного моря. Тот, у костра, осквернил его владения кровью животных и указал на Талви. Понадобится подношение и хорошее настроение.

Великое множество духов обитают бок о бок с людьми в Среднем мире. Сабдаки и многие другие, словно заключенные, привязаны к особым местам или исказившимся телам. Люди могут их почувствовать, некоторые — даже увидеть и рассказать остальным. Так и появляются сказки о скрытных хозяевах леса, разумных жителях болота и запечных человечках. Те, что скитаются по людской обители в уродливом облике — зачастую кровожадны, но те, что незримо охраняют свой кусок земли — напротив, крови не терпят. Они возмущаются от такого оскорбления и начинают мстить. Важно понять, что это за дух, чтобы успокоить его. К каждому — свой подход.

Дархан пронесся по дому, собрал мешок еды и украшений, достал из кладовой сухой шарик растения перекати-поле и окутал его цветной мишурой с какого-то праздника. Затем он тщательно утеплился, надел перчатки и натянул шарф на лицо. Перед тем как выйти, поднял в себе силу Травы и прошептал:

— Корни из сердца земли начинаются, стебель ползет, за поверхность цепляется. Ярость ветров не помеха отростку — двигаться к цели ему будет просто.

Он уперся плечом в дверь, с трудом приоткрыл ее, проскользнул в щель и лег на землю. Пурга и не думала утихать. Талви погрузился во тьму. В воздухе носились мелкие острые льдинки и громоздкие предметы, сорванные с мест. Десятки людей не успели дойти до укрытия и теперь жались у стен, кувыркались по земле, бились о поверхности и цеплялись за все, что подвернется под руку.

Шаман не смотрел на них, а лишь ускорялся. Благодаря его силе, получалось успешно ползти, а в редкие минуты — бежать. Чутье на иномирных гостей вело его на окраину города, недалеко от дома. Вскоре Дархан заметил во тьме очертания странной фигуры в половину человеческого роста. Пурга бережно огибала ее кругом, не причиняя вреда. Очередное темное облако отошло от луны, и холодный свет позволил шаману рассмотреть духа Ледяного берега.

Этот сабдаки выглядел как огромная птица, в облике которой уродливо проступали человеческие черты: изящная девичья шея, лицо с голубыми глазами. Му-шубун. Дурная птица. Жестоко убитая юная девушка, не познавшая любви. Очевидно, ее душа прилепилась к тому самому берегу, на котором произошла расправа. Теперь от ее прежнего сознания ничего не осталось — существо лакомилось человечиной. Полуптица-полудевушка самозабвенно долбила маленьким красным клювом череп горожанина, придерживая тело лапой. Голубые глаза с длинными ресницами жмурились от удовольствия, кровь налипла на нежное девичье лицо и белые перья спереди. Похоже, му-шубун уже полакомилась печенью и почками жертвы и перешла к мозгу на десерт. Духи места всегда бесплотны, но в ярости они могут высосать несколько душ, сила которых помогает им воплотиться. Му-шубун так возмутила смерть нарвалов, что она смогла прилично удалиться от своего берега ради мести.

Дархан поостерегся общаться с дурной птицей в таком состоянии. Он вынул из мешка перекати-поле с намотанной мишурой, дождался, пока ветер подует ему в спину и отпустил растение. Перекати-поле полетел к му-шубун и остановился в ее тихом пространстве, прямо возле ног. Сабдаки отвлеклась, удивленно разглядывая нарядный шарик. Она по-птичьи склонила голову, издала высокий клекот и слегка пнула растение ногой. Проследила за блеском мишуры, прыжком догнала свою новую игрушку и пнула еще раз. Затем остановила перекати-поле взмахом крыла и подтолкнула к себе. А потом весело крикнула и, создавая крыльями вихрь, стала подбрасывать вверх. Дархан знал из опыта, что многих духов смешат подобные вещи. Сработало и в этот раз. Он подполз к сабдаки и четко произнес:

— Хадалан долон. Хамнгахи найман.

Дурная птица растерялась и упустила свой шарик. Он выпал из ее тихого круга и пропал в пурге. Му-шубун гневно заклокотала и захлопала крыльями.

— Мне что, повторять?! — нахмурился Дархан, вставая на самом краю безветренного участка. — Хадалаевы семеро. Хамнагановы восьмеро. Именем старейших шаманских родов, что положили начало переговорам людей и духов, ты должна меня выслушать.

— Не я, а ты мне должен, человек! Вы все должны! — сипло проговорила му-шубун, упершись в шамана безумным взглядом ясных глаз.

Она топталась на месте, явно изучая соперника.

— Ошибаешься, — не сводя с нее строгого взгляда, Дархан медленно начал выкладывать из мешка замороженную бруснику и морошку, съедобные коренья, шоколад, зеркальце в оправе из мелких стеклышек, позолоченную кружку и другие предметы, способные порадовать любую девушку. Дух места следила за ним исподлобья. Шаман уверенно продолжал:

— Твой гнев я разделяю — сам не сторонник убийства без причин. Но ты обратила его не на тех. Нарвалы погибли от когтей духа из Нижнего мира, что хотел нам насолить. Я сам слышал. Уведи пургу обратно и взамен я приведу людей, чтобы очистить твой берег. В придачу ты получишь в пять раз больше подношений, чем видишь сейчас.

— Я не верю ни одному слову! — пронзительно выкрикнула му-шубун, хлопая крыльями. — Люди лживы насквозь. Мужчины уж точно!

— Я не совсем мужчина. Точнее, лишь наполовину человек, — Дархана раздражала истеричная курица, но он искренне пытался войти в ее положение. — Ты сабдаки, а значит, никогда не была в мире духов. Как долго ты скучаешь на берегу? Соглашайся скорее, и я постараюсь переправить тебя на отдых в Верхний мир.

Му-шубун опорожнилась и презрительно просипела:

— Я не стану слушать, полумерок! Кто бы это ни сделал, а заплатите вы!

С этими словами полуптица взлетела, и на Дархана обрушилась пурга. Едва он укоренился на месте, чтобы не унестись вперед, как сабдхи напала сверху. Голова шамана откинулась от мощного удара клювом. Полуптица попала в бровь, едва не повредив глаз и висок. Заточенные когти оставили прорехи в меховой парке на груди. После неудачной атаки сабдаки вновь скрылась во мгле.

— Я пытался быть милым, тварь! Ну почему никто не ценит?! — острая боль и гнев заставили шамана кричать, хотя порыв ветра не дал звуку вырваться.

Дархан лег на живот и открыл дверь темной силе, что назойливо прорывалась откуда-то изнутри. По телу разлилось знакомое онемение, а глаза загорелись ярким ледяным светом. От следующей атаки он уклонился, прокатившись вбок, а потом на секунду поймал взгляд нападавшей. Этого хватило, чтобы его зловещая сила сдавила ее сердце. Птица рухнула на землю, как подстреленная. Шаман с удовольствием понаблюдал, как сабдаки корчится, а затем достал другое зеркальце из своей поклажи и поймал на него последний вздох полуптицы. В отражении появилось едва различимое женское лицо в слезах.

— Пощади, шаман! Хадалан долон. Хамнагахи найман, — прошелестел дух.

— Вот как мы заговорили, — ухмыльнулся, Дархан. Он весь сочился злобой, которая все прибывала несмотря на поражение противника, — что ж, понимаю. Ты вспылила. Вернуть тебя на берег, да? Или лучше в Верхний мир?

Полудевушка быстро закивала, ее заплаканное лицо засветилось надеждой.

— О, благодетель! В Верхний мир, молю! Ты так добр, благослови тебя Нум…

— Забудь, тупое создание. Ты отправишься в самую беспросветную расщелину Нижнего и слуги Нга за тебя так возьмутся, что будешь с нежностью вспоминать свою мучительную смерть!

Дархан с размаху бросил зеркало на землю, склонился над ним и ударил своим ритуальным ножом. Стекло треснуло, мелькнули полные паники женские глаза и раздался душераздирающий визг. Вместе с этим, пурга вновь ударила по шаману, и тот улегся на землю, лицом вверх, смеясь, как ребенок. Рука на ощупь извлекла из мешка флягу с самогоном. Дархан сделал щедрый глоток, а остальное выплеснул на землю. Его глаза продолжали сиять голубым, а губы беззвучно произнесли призыв духа Воздуха. Пурга усилилась, от воя заложило уши. Чтобы ветер не резал веки, шаману пришлось натянуть шарф на глаза и ориентироваться на ощущения.

— Как ты смеешь взывать ко мне снова? — замогильный вой вкрутился в левое ухо шаману.

— В смысле, снова? Прошлый раз был года три назад. И ты остался весьма доволен нашей взаимовыручкой, насколько помню, — саркастично прошептал Дархан. Он знал, что дух Воздуха прекрасно расслышит его, вплоть до интонации. — И теперь договоримся. Отошли эту пургу!

— Десять человек, — не промедлил с ответом вой, вонзаясь в правое ухо.

— Три! И это еще щедро! — возмутился Дархан, которого уверенно понесло по земле, несмотря на силу Травы.

— Семь. И это даром! Благодари, что вообще говорю с тобой, в знак дружбы с твоим амагят, — порыв пурги, словно невидимая лапа, с силой надавила на горло шаману. Он покраснел, борясь за вздох, но освобожденная злость уничтожила страхи и сомнения.

— Три. Иначе… — выдавил он с решимостью самоубийцы.

Хватка Воздуха слегка ослабла, и Дар добавил:

— Иначе все в мире духов узнают, что какая-то драная курица гоняла твоего слугу почем зря. Если тебе нужна такая слава…

— Нет у тебя друзей в мире духов! Никто тебе не поверит! Ты жалкий изгой!

Дархан взлетел вверх и закружился так, что его едва не стошнило в собственный шарф. Порыв стих, и он упал, чудом успев подобрать конечности. По телу разлилась тупая боль, но злость хлестала Дархана, как бессердечный погонщик изводит упряжных оленей.

— И что с того? Зато в мире духов знают тебя и будут рады любым сплетням. Давай, убей меня. Помнишь ли, что боги даровали шаманам за посредничество между людьми и духами? После смерти я отправлюсь не в Нижний мир, а сразу в Верхний! Я сохраню свою память и расскажу все! Готовься к вечным издевкам собратьев или бери трех!

Пурга слегка стихла, будто в раздумье. Дархан почувствовал в себе необычайную силу, хотя даже пальцем не мог пошевелить.

— Пожалуй, и я возьму себе одного, — пробормотал он, и на это страшное решение что-то внутри отозвалось ликованием.

Воздух захохотал и сделал свой выбор. Ветер улегся так резко, будто его и не было. Дархан полежал пару минут, затем неземным усилием воли поднял свое избитое ноющее тело с земли, и побрел в сторону города.

Времени в обрез, скоро начнут выходить. Нельзя, чтобы его увидели. Повезло, у ближайшего дома он натолкнулся на двух человек, боязливо выглядывающих из арки. Не глядя на лица, шаман взмахнул верным ножом. Кровь обагрила символы подношения и почитания на платиновом лезвии. Теперь маленькая деревянная фигурка санок приняла последнее дыхание жертв, вместе с их душами. С ветерком домчат до получателя. Снова мучительные шаги, больно вертеть шеей. Скрипнула дверь где-то впереди… Бежать? Не пришлось. На счастье, еще пара обреченных отыскалась неподалеку, прицепившись к ограде какого-то склада. Женщина так некстати узнала его и воскликнула:

— Господин Дархан? Уже все?

— Да, все.

Лучше бы она обрушилась с проклятиями. С ней рядом сидел нескладный юноша. Он понял все первым и бросился вперед, прикрыв собой мать. Секунды на размышление. Воздух ждет третью жертву прямо сейчас, ссориться с ним немыслимо. А если забрать только парня и оставить мать? Нет, тогда он сам упадет и не сможет защищаться, если его найдут враги. А врагов у него — не счесть. Найдут и спустят собак, и неважно, что спас всех малой кровью. А может и правда, поделом? Злость быстро улетучивалась под гнетом проснувшейся совести. Ледяной свет в глазах гас. Еще минута, и он не сможет. Рывок. Легкое сопротивление парня. Взмах ножом. Откинуть тело. Второй взмах. Дархан, еле стоя на коленях перед своими жертвами, приложил санки к губам парня и с облегчением закрыл долг Воздуха, прочитав обращение. К губам женщины он припал ненадолго сам и улегся, чтобы впитать силу, перешедшую к нему с ее душой.

Да, четверым не повезло войти в круг перерождения. Пусть Великая песнь согревает души остальных, погибших в пурге. Теперь короткая передышка, и забиться в свою нору, чтобы не застали врасплох. Хорошо великим духам природы. Жизнь человека им безразлична, что людям — прихлопнуть жука или сорвать цветок. А вот ему очередной груз на сердце. Он не соврал му-шубун. С такой тяжестью люди не живут. Он и не человек. Но и не дух.

Вдруг картинка перед глазами поплыла. Дархану показалось, что он теряет сознание, но тут в его мысли врезалось видение. Шаман вгляделся в него, а потом начал спешно поднимать себя с земли:

— Нора отменяется. Нужно доползти до князя и сообщить ему о том, где находится тотем. Не соврал тот дух. Теперь мы знаем. Теперь мы отправимся в путь.

Примечания

7

Селькупы, народ Западной Сибири, в своих ранних представлениях о мире видели великую паучиху как зооморфную ипостась матери-земли, обитающую в царстве мертвых.

8

Верховные божества в ненецких верованиях. Нум обитает на верхнем ярусе Верхнего мира, Нга — в Нижнем.

9

Наиболее сильными ие-кыла считаются бык, жеребец, орел, медведь и лось. Более слабыми и ненасытными называют собак и волков.

10

Кедр, как и ель с сосной, прочно связывают с миром мертвых. У многих европейских народов есть схожие похоронные обряды и традиции с участием этих деревьев.

11

Сабдаки — духи, привязанные к определенному месту. Они начинают возмущаться и мстить, если на их территории произошло вмешательство без должных ритуалов.