Нити Жизни

Мария Луч, 2022

Дархан – молодой шаман с севера, чужой в мире людей и за его гранью. Ради спасения земляков, он отправляется на поиски могучего духа, чтобы сразиться с ним.Эслин – южанка, которую с детства учили угождать мужчинам. Все изменилось, когда она овладела магической силой Нитей Жизни и вступила в ряды повстанцев.Герои сталкиваются и становятся союзниками поневоле, не испытывая поначалу взаимного доверия, но остро нуждаясь в помощи. Ведь друг без друга им не одолеть врагов из мира людей и мира духов.И никому не ведомо, что лишь тонкая ниточка любви, протянувшаяся между ними, удерживает королевство от гибели.

Глава 5. Вы не слышали о Нитях?

Талви, столица региона Изыски на севере Ангардаса

— Рюмку крови, — приказал Нэвлис подавальщице, сбросил синий плащ с серебряной тесьмой и по-хозяйски огляделся.

Фальшивое северное лето подошло к концу, но в трактире было людно. В городе все еще оставались солдаты, отпущенные в сезон на вольные работы. Они сдвинули три стола и отдыхали за пивом и партией в карты. Рядом ужинала и весело обсуждала наценки компания торгашей — эти уплывут с товаром в столицу уже со дня на день, пока навигация не закрылась.

Гул в зале мерно разбивал звук спускаемой тетивы — какой-то бородатый рабочий увлеченно тянул струны «журавля»⁵. Нэвлис бросил ему на стол монету и лениво двинулся в самый угол. Там, пряча глаза под козырьком картуза, сидела прехорошенькая блондинка в мужском кафтане. Что-то новенькое.

— Какими судьбами в нашем краю, госпожа? — он шаркнул стулом, она вскинула недобрый взгляд, и вдруг ее глаза расширились, а губы разомкнулись.

— Вы, случайно, не слышали о Нитях? — спросила девушка с такой затаенной надеждой в голосе, что Нэвлис на миг опешил.

— Встречалось что-то в старой книге, — он заглянул в кладовую непригодных воспоминаний, бегло огляделся и выудил нужные знания. — Поклонники этой веры считали, что Нити разных цветов составляют основу нашего мира и связывают между собой людей, предметы, места, прошлое и будущее. А каждая ткачиха может переплетать основу с тем цветом, что ей дарован, нарушая естественный ход вещей и внося опасную сумятицу. Это и все, что мне известно. Теперь служение Нитям запрещено во благо людей.

— Да-да, — блондинка с досадой поморщилась. — Я не так спросила. Знаете ли вы кого-то здесь, кто ими интересуется?

Нэвлис непонимающе покачал головой, но девушка не сдавалась.

— Попробуем иначе. Вы местный. Слышали что-то о заброшенном храме неподалеку от вас? Довольно крупное строение, возможно, полуразрушенное, — не видя никакого отклика от Нэвлиса, она вся подалась вперед. — Возможно, оно слывет проклятым, необитаемым. Возможно, овеяно пугающими слухами. Расскажите мне. Что насчет легенд, связанных со странными местами? Пусть не прямо в Изысках, а чуть южнее, но не далее Илаки.

— Почему вы спрашиваете? И как вас зовут? — Нэвлису принесли багряно-черную жидкость в стеклянной рюмке.

— Иошима. А вас? И что пьете? — покосилась его собеседница.

— А на что похоже? — он залпом проглотил густую соленую жидкость, приправленную горькими травами. — Кровь оленя полезна для человека. Наполняет силой животного, дарит частицу его души. Я — Нэвлис.

— Удивительно, — безучастно проговорила Иошима и вновь оживилась. — Ну, так что? Я точно знаю, что вы мне можете чем-то помочь! Нутром чую. И дело не в том, что вы, очевидно, из местной знати.

— Потише, сейчас подумаем, — заверил ее Нэвлис и расслабленно потянулся. — Как вы насчет чая с медом?

— Не откажусь от табака.

Нэвлис приподнял брови, но подозвал трактирщика и попросил раздобыть. Его необычная знакомая наполнила нюхательным порошком свою маленькую табакерку и с явным удовольствием вдохнула.

— Вас это не красит, — припечатал он с неодобрением. — На большой земле теперь так модно?

— Прошу, говорите. Храм, запретные места, легенды, Нити, — напомнила Иошима.

Нэвлис откинулся на стул и быстро пересказал привычную историю про дух Гнева. Там шла речь о месте силы, которое выбрал отец Дархана для обряда. Сейчас оно как раз слыло проклятым:

–… теперь Уоюр и его слуги серьезно вредят нашему народу. Тотем с тех пор никто не видел. Считается, что дух Гнева заточен в нем и для того, чтобы прекратить все беды, нужно отыскать его и уничтожить.

— Нет, не подходит. Совсем не то. Есть что-то еще? Возможно, вы знаете охотников, которые промышляют чуть южнее, в тайге? — Иошима нахмурилась и внимательно оглядела публику в заведении.

— Ни разу не слышал здесь ни о храме, ни о здании на него похожем, ни о Нитях, — покачал головой Нэвлис, ощущая легкое раздражение от того, что девушка совсем не оценила его талант рассказчика. — Охотников знаю, но сводить вас с ними не настроен.

Блондинка деловито кивнула, нагнулась, стянула сапог и вскоре звякнула об стол золотым перстнем с печаткой. Нэвлис скрестил руки на груди. Иошима вздохнула, огляделась и придвинулась к нему, чтобы горячо зашептать:

— Нэвлис, это вопрос жизни и смерти близких мне людей! Мне позарез нужен этот Храм. Я уже потеряла счет времени, блуждая по лесам и селам. Мои вера и сила на исходе. Возьмите кольцо и найдите охотников, которые знают тайгу. Я буду рада любым сведениям. Храм посещают. Он не мог остаться незамеченным!

Дверь заведения открылась. Незваными гостями в проем проникли вечерний воздух, дорожная пыль и высокая фигура в черном плаще. Шум стих словно по щелчку пальцев. Весь зал взглядом проводил прибывшего прямиком до столика Нэвлиса. Затем жизнь в заведении отмерла, и звуки вновь взвились под потолок.

— Это же он! — вдруг воскликнула Иошима.

— Это же я, — бесстрастно согласился Дархан, приказал принести ему жаркое с пивом и дежурно оскалился. — Не помешал?

— Даже удачно прибыл как картинка к моей истории, — кивнул Нэвлис. Появление Дара подарило ему спокойствие и удовлетворение, которое ощущает хозяин, у ног которого привычно расположился огромный сторожевой пес. — Погодите, милая дама. Я ведь не говорил, как выглядит шаман. Тоже ваше чутье?

— Нет, мне рассказали в паре деревень про знахаря, который калечит людей. В Большом Яре последний раз.

— Да, местные парни меня обожают, — сухо подтвердил Дар. — Про дорогу, вымощенную костями, упоминали? Затейники. Я даже и впрямь подумываю воплотить.

— Мне плевать. Скажите, северный храм Нитей видели? Вы как раз в тех местах и бродите, судя, по рассказам, — Иошима уперлась в него взглядом.

— В их воображении, я прямо-таки у них живу. Но на деле бываю куда реже, и только чтобы набрать жабьей травы, водяного перца, и еще кое-чего. Не знаю, не слышал, — он методично принялся поглощать пищу.

Иошима приложила ладони к лицу и сильно потерла.

— Я слышала, колдуны при помощи карты и маятника могут искать предметы. А вы способны на нечто подобное? Я заплачу!

— Не занимаюсь этим, — зевнул шаман. — Корбу может, но она Верховная и к ней очередь.

— Насколько я знаю, нашей шаманке еще понадобится какой-то предмет из искомого места, — добавил Нэвлис. — Духам бывает трудно объяснить на словах.

Девушка опустила руки и уставилась в угол. В ее бездонных прорубях-глазах блеснули слезы, и верхняя губа не очень женственно задралась, на миг обнажая оскал. Эта бессильная ярость тронула Нэвлиса, и он смилостивился.

— Ладно, насчет охотников — я помогу просто так. Заберите перстень, моя дорогая, он вам пригодится. Где вы остановились? Здесь наверху?

— Да, — устало кивнула Иошима и обреченно забормотала себе под нос. — Небесная мать, ну почему не я там оказалась… Ничтожество! И как теперь поступить? Остаться тут, искать и надеяться? А если и найду, что я сделаю в одиночку? Или вернуться в столицу, где от меня больше пользы?

— Мне будет приятно, если вы останетесь. А коли хотите уехать, то стоит решать быстрее — еще немного и течение принесет с севера крепкие льдины и затруднит путь кораблям. А морем путешествовать быстрее и удобнее, чем верхом, — подсказал Лис.

— Пожалуй, — подумав, согласилась блондинка. — Меня отчетливо ведет домой, хоть и покидать север одной так больно и стыдно… Придется оставить здесь душу и честь.

Она положила руки на стол и тяжело уронила на них лоб. Мужчины переглянулись.

— Таков путь, — пожал плечами Дар и выпил пива.

Нэвлис покровительственно положил руку на ее локоток. Было неприятно находится в обществе столь красивой и столь удрученной женщины. Не он ли в Изысках хозяин? Разумеется, в его силах ей помочь и будет жестокостью этого не сделать.

— Ну же, дорогая. Вы не из тех, кто сдается так просто, верно? Я уже сказал, что поищу нужных людей, а еще оплачу ваше возвращение на корабле, идет?

— И зачем это вам? — хмуро подняла глаза Иошима.

— Бросьте. Уверен, вы знаете, что мужчинам бывает приятно щегольнуть щедростью, когда все к этому располагает, — промурлыкал Нэвлис. — Я не обеднею, а только стану богаче, если увижу вашу улыбку.

Иошима вымученно улыбнулась и теплыми губами оставила печать на щеке Нэвлиса, подтверждая свое согласие. Приятное щекочущее ощущение осталось и тогда, когда она отстранилась.

— Хочу вас предостеречь, — вдруг строго прошептала ему блондинка. — Не рассказывайте больше приезжим легенду о вашем друге. Поберегитесь.

— Вы про запрет на иноверие? Этого я опасаюсь меньше всего. У нас тут, сами видите, свое королевство, да и вы не сколько-нибудь известное государственное лицо, — Нэвлис лениво отмахнулся и расслабленно завел руки за голову.

— Зря не опасаетесь. Вы не представляете, как далеко простирается власть Тортура. Кроме того, вы явно не для меня старались, — Иошима доверительно наклонилась к нему, словно намекала на какой-то секрет, доступный только им двоим.

Она бросила свое неуместное предположение так уверенно и спокойно, будто оно было истиной, и раздражение Нэвлиса взметнулось вверх обжигающей и шипящей струей гейзера. Предостерегает его. Пугает королем. Сует нос не в свое дело. Кем она себя возомнила? С чего решила, что ей дозволено озвучивать глупые выводы о нем?

— А для кого я старался, по-вашему? — вкрадчиво осведомился он, приподняв бровь.

— Ну, — Иошима ненадолго задумалась, словно решала, стоит ли лезть на рожон, но все же продолжила. — Для себя. Вы говорили с видимым удовольствием, смакуя детали. Мне кажется, вас возмущает непричастность к иному миру. Другие избегают непостижимых сил или покоряются им, а вы словно хотите приобщиться и натянуть на себя этот загадочный ореол. Но как это сделать? Говорить. Свободно и расслабленно. Будто это простая забавная история. Ибо в молчании страх и благоговение. Я вас даже понимаю, но не хочу, чтобы из-за своего каприза вы попали в неприятности.

— О чем она говорила? — недовольно спросил Дар, когда девушка их покинула. — Моржовый… рог тебе в рот, Лис. Снова травишь байки про меня?

— Однажды я прикажу отрезать тебе язык и бросить псам. Но есть такую погань они не захотят, — сердито отчеканил Нэвлис, раздувая ноздри от гнева. — Если и травлю, тебе какое дело? Это не твоя фамильная тайна, а значимая трагедия всего края. Тем более, это могло ей сильно помочь.

— И тем более, ты известный меценат. Ну да, ну да, — хмыкнул Дар. — Тогда и заплати заодно за мой ужин.

Он встал, вернул себя под покров накидки и произнес из убежища уже тише и проще:

— Непростой день. Скорей бы домой и забыться. Давненько не навещал кое-кого в Нижнем мире.

— Забыться? Тебе? Роскошь, — нахмурился Лис. — Хочешь навестить жертв?

Но Дархан уже хлопнул дверью. Лис задумчиво провел руками по столу, разглядывая кольца из платины на пальцах. Уже который год на восходе осени его охватывало беспокойство и застревало костью в горле, когда княжий сын оставался один. Скоро жизнь в Изысках замедлится и свернется в клубок. Черную сухую землю, едва увидевшую солнце, вновь погребет под неподъемной плитой из сбитого снега, а над сопками и тундрой воцарятся непредсказуемые абасы. Среди беспощадного мрака, мороза и безумства духов, вместе с другими обреченными, ему придется поддерживать слабый огонек безбедной жизни, способный лишь едва обогреть тех, кто подойдет вплотную.

Как гагара, которой, забавы ради, перерезали крылья, он остается в Изысках не по своей воле. Ему бы подняться в воздух, и во главе стаи лететь на зимовку. Плыть вместе с суетливыми торговцами и прекрасной Иошимой в столицу. Оценить, как все устроено, познакомиться с блистательными умами королевства. Решить вопрос с огромными налогами на переработку платины и непосильным объемом ее поставок ко двору.

Нэвлис посмотрел в окно на ряд двухэтажных каменных домов. Полюбовался мозаикой, что украшали их фасады. Кусочки минералов синего и зеленого цветов вместе со звездами из платины изображали ночное небо. Конечно, он любил Изыски и Талви. С самого детства его приучали направлять свои таланты и энергию на пользу краю и его людям. И скучать здесь точно не приходилось — забот хватало. Но все же это выглядело так, будто он суетливо бежит вперед на тонких ножках птицы вместо того, чтобы расправить сильные крылья и покрыть одним махом втрое большее расстояние. Его место при дворе! Только там он сможет раскрыться в полной мере, оттуда сможет больше сделать для родины. Что он все еще делает здесь? Почему снова провожает других к истокам жизни? Кажется, не только из-за отца и долга единственного наследника. Не только из-за потребности в нем и заслуженного уважения окружающих.

Нэвлис прислушался к себе и ощутил внутри сомнение, похожее на кусок гниющего мяса, облепленного личинками слепня. А если не выйдет занять достойное и ожидаемое положение? Плечи передергивало от мысли, что придется довольствоваться малым или вернуться домой с позором. Нет, это не для него. Его путь: преуспеть или умереть. Или… ничего пока не менять.

Нэвлис вздохнул, заплатил за ужин и пообещал себе найти приятную компанию на вечер, чтобы хорошенько отвлечься от тягостных мыслей.

Примечания

5

«Журавль» — щипковый музыкальный инструмент хантов и манси, по сути — арфа.