Нити Жизни

Мария Луч, 2022

Дархан – молодой шаман с севера, чужой в мире людей и за его гранью. Ради спасения земляков, он отправляется на поиски могучего духа, чтобы сразиться с ним.Эслин – южанка, которую с детства учили угождать мужчинам. Все изменилось, когда она овладела магической силой Нитей Жизни и вступила в ряды повстанцев.Герои сталкиваются и становятся союзниками поневоле, не испытывая поначалу взаимного доверия, но остро нуждаясь в помощи. Ведь друг без друга им не одолеть врагов из мира людей и мира духов.И никому не ведомо, что лишь тонкая ниточка любви, протянувшаяся между ними, удерживает королевство от гибели.

Глава 3. Паучиха теряет Нить

Илака, городок на севере Ангардаса

С макушки встающего солнца отделились первые лучи и упали на ее лицо. Золотые прожилки в ореховых глазах тут же заблестели. Утренний ветерок стеснительно играл кончиком тяжелой косы, спускавшейся до поясницы. Эслин стояла на каменном утесе и с тревогой разглядывала озеро под ногами.

Темная вода с готовностью холста приняла теплые краски рассвета. Но бывшую сатри беспокоила рябь — она напоминала ей убористый почерк. Казалось, что в мелких озерных волнах скрыто важное послание, но постичь его суть никак не удавалось. Эслин щурилась и все сильнее наклонялась вперед. Носки стоп опасно выдались за пределы камня.

Захотелось раскинуть руки в стороны и нырнуть в манящую глубину. Эслин уже было вдохнула поглубже, но вдруг с тревогой оглянулась на густой лес за спиной. Нельзя, у нее еще задание от Хазимы. Сопротивление ждет результата. Она вновь повернулась к озеру и вздрогнула, когда впервые увидела в воде свое отражение.

— Я пока не могу. Я не готова, — зачем-то призналась Эслин водному двойнику.

Отражение кивнуло и исчезло. Это как? Проделки духов? Из леса донеслись женские голоса: приказы, споры. Кто-то позвал ее по имени, но Эслин не могла себя заставить уйти.

— Я не хочу снова в лес. Но и в воду не решусь прыгнуть. Неизвестно еще, что я найду в глубине — затонувшее сокровище или свою смерть.

Крики в лесу стали громче. Эслин вздохнула и направилась в чащу. Пора спешить, они же в опасности.

— Мы в опасности, — сорвалось с ее губ.

Эслин распахнула глаза и ошалело огляделась. Пыльная комнатушка постоялого двора на севере Ангардаса. Персиковый свет и хвойный воздух прорываются сквозь штору. Какой неприятный сон со вкусом растерянности…

Внезапно на подушке сбоку что-то шевельнулось. Эслин медленно повернулась и увидела змею цвета летних листьев. Приподняв голову, змея следила за ее выражением лица. Рука мигом взметнулась, чтобы схватить гадину, но тут же замерла в воздухе. Нет, это не змея, а Зеленая Нить истинных чувств! Едва Эслин узнала ее, Нить растворилась в воздухе. Так странный сон — ее проделка? Не к добру.

С первого этажа, где располагался трактир, уже летел звон чашек и тарелок, скрип половиц и глухие пожелания доброго утра. Эслин вскочила, умылась ледяной водой, оделась и принялась быстро заплетать пышные волосы в косу. Сны, в которых она падала или собиралась упасть, преследовали ее уже больше года. С того самого дня, как Нора выкинула ее со второго этажа Галереи Ветров.

Полет, сильный удар ног и отдача в ключицу, но ничего серьезного — рыхлая земля на клумбе смягчила падение. Страшнее было, что ее увидят полицмейстеры, ждущие у входа. К счастью, в тот момент их глаза надежно застряли в окнах танцевального класса. Они совсем не ждали, что преступница решит вернуться домой, а наставница осмелится ее покрывать.

Спустя неделю Эслин добралась до селений в горах Туярык и нашла уцелевший храм Нитей, но и там пир знаний не застала. Ей достались заплесневелые корки. Все ранние источники были старательно уничтожены и все, чем она могла располагать — свежим опытом таких же, как и она.

Так и узнала, что чаще дар открывается у женщин. Что раньше их называли ткачихами жизни, а позже и теперь — паучихами-людоедками. Считалось, что управительницы Нитей выплетают узоры лишь во благо себе, бездумно разрушая чужие жизни. Наверняка были и такие. Наверняка зависть и страх тоже имели место. Ведь оказалось, что есть много цветов Нитей и каждый цвет дарует особую силу, а применять ее можно по-разному. Это непостижимое творчество кружило Эслин голову.

Увидев, на что способны другие ткачихи, девушке стало ясно, почему в королевстве, где правят мужчины, Нити оказались под запретом. Ей было только непонятно, как женщины допустили такое. Негодование и обретенная сила привели ее к радикальному сопротивлению. Его лидер Хазима провозгласила Туярык независимой территорией и заправляла всеми обитателями гор. Ткачих она привлекала к своему делу особенно энергично. Если бы Нора только узнала, чем этот год занималась ее бывшая ученица, она бы была разочарована.

Коса истончилась. Эслин завязала на конце ленту и тряхнула головой, отгоняя дымку прошлого. Время исполнить то, ради чего она приехала в эту северную глушь. Тайга и манила, и пугала. Ощущать себя муравьем среди лиственниц, подпирающих небо, было приятно. Но случись что, и сгинуть здесь можно в два счета. Так мелкая галька тонет в лесном озере: едва слышный всхлип, и ни единого больше движения на воде. Никакой памяти.

Эслин спустилась, кивнула хозяйке трактира и огляделась. Где же ее муж? Договаривались, что он проведет разведку затемно и явится на доклад с первыми лучами. Наконец к ней одновременно подоспели горячая яичница с травами и курносый блондин с темно-синими глазами, похожими на проруби.

Юноша поймал кокетливый взгляд хозяйки и жестом попросил чаю. Затем хрипло кашлянул, сморщился и подвигал плечами.

— Да ослабь ты бинты. Все равно сидишь спиной ко всем, — шепнула Эслин.

Ее спутник запустил руки под широкий сюртук, повозился возле подмышек, и вскоре выдохнул с облегчением. В районе его груди заметно прибавилось.

— Не томи, Ши, что слышно? — Эслин подалась к своей соратнице. Чем дальше от столицы, тем суровее становилось отношение к женщине, которая путешествует в одиночку. Но Иошиме было в радость примерить на себя чужое обличье. Всю жизнь она страдала оттого, что ее строгий нрав не соответствовал кукольной внешности.

Иошима отхлебнула чай, скривилась и сняла с губы кусочек стебелька:

— Неужели трудно процедить? Я что, должна выуживать из зубов эти бревна? Ладно. Обошла я свой участок и заметила на краю улицы один домик. Какой-то молчаливый на фоне других, как будто хозяева недавно мир освободили. Призвала Синие и вскрыла замок шпилькой. Внутри никого не было, но интуиция не подвела. Пшеничный министр и его люди недавно там спали — кто на кроватях, кто на креслах, а остальные вповалку. Какие-то тряпки свернуты на манер подушек и папиросы «Бальные» в тарелках. Местные такого не курят! Я вышла, нос в землю, а почва сухая, страсть! Короче, с первыми лучами на брюхе поползала и поняла, что они верхом добрались до речушки. И все. Смылись из города и следы свои забрали…

Эслин ссутулилась и молча принялась за еду. Это нужно было переварить. Иошима закатила глаза.

— Эй, командир, падать духом — не только бестолково, но даже и вредно! Думаю, сестрам повезло больше. А если нет — тоже пойдем по воде и в оба будем смотреть. Где-то они себя проявят.

Эслин кивнула, не глядя. Само собой, они будут искать. Но новость поганая. Почему их враги спрятали концы в воду? Почуяли что-то? Но где она оступилась?

Иошима тоже принялась за еду и жуя, продолжила:

— Я читаю твои мысли. У тебя в глазах строки появляются. Оставь. Слушай еще. Шла вот я назад и встретила вековую каргу: стояла на обочине, язык жевала. Я давай ее расспрашивать. Она в отказ. Да-да, отряд из двадцати человек не видела. Зато решила мне байку скормить. Мол, бродит в местных лесах шаман из Изысков. Длинный и худой как шест, глаза серые как облака перед грозой. Если ты ему приглянешься, то сверкнет взглядом, оттуда молния вылетит и все. Очнешься в землянке, прикованной цепью. Там он с людьми играет, как с куклами. Ну, конечности переломает, или отравит, и смотрит, что будет. В общем, жуть.

— И за это над ним еще самосуд не устроили? — без интереса спросила Эслин. Она приподняла тяжелую длинную юбку — еще одна необходимая деталь, чтобы не привлекать внимания, и проверила небольшой пистолет в голенище сапога. Дорогущий и редкий, не потерять бы.

— Так местные выловить его никак не могут, а тамошние, из Изысков, помогать не хотят. Мол, очень он полезен против злых духов. Так что они глаза закрывают на то, чем он тут развлекается, — деловито рассказывала Иошима, методично поглощая свой завтрак.

Эслин раздраженно взглянула на Ши. Как она вообще может говорить о всякой ерунде, когда их задание и жизни людей под угрозой?

— А про цель ты спрашивала или нет? Местные должны знать, где тут храм Нитей, — строго уточнила она.

— Нет. У бабки-то язык без костей. Ты хотела, чтобы меня на вилы подняли? — Иошима изогнула тонкую бровь. — Здесь Нити запрещены также, как и во всем королевстве.

— В глубинке люди склонны хранить древние веры, — возразила Эслин, — на юге же хранят.

— Я нигде не увидела лент. У нас в горах они везде, а тут пусто. Посуди, этой дорогой проходит королевский конвой с арестантами, которых везут на северные копи. Никто не осмелился бы. При том, говорю же, тут другие верования. Духи, шаманы…

Эслин вздохнула и внутренне согласилась. Цель ближе не стала…

Хазима отправила их на поиски еще одного храма Нитей, который чудом уцелел, когда их разрушали по всему королевству в прошлом веке. Только если южный храм стал символом возрождения веры и прибежищем ткачих, то из северного еще ни один обладатель Нитей не выходил живым. Никто не знал, что там творится. Шпионки лишь доложили, что к этому имеет прямое отношение министр экономики Энтин Коэн.

Ши звала его пшеничным за золотистые волосы, торчащие прядками, которые напоминали колосья. Министр был светел лицом и приятен с виду, хотя называли его Тенью короля, и очень точно. Иногда Тень превосходила по размеру и влиянию саму правящую фигуру, а иногда полностью скрывалась из виду. Сейчас был именно второй случай. Энтин в сопровождении нескольких сундуков, слуг и отряда стражников уехал на север.

Из донесений шпионок стало ясно, что он называет второй уцелевший храм Нитей Учебником. Судя по всему, решил подойти к природе Нитей с научной стороны и любой ценой докопаться до принципа их крепления к человеку, даже если ради этого придется применить режущие предметы.

Они следовали за министром от самой столицы и всю дорогу бойцам сопротивления было не по себе, ведь Энтин вез с собой двух ткачих-пленниц. И они не могли прийти на помощь, пока не узнают, где же храм.

Все шло хорошо, они держали дистанцию и не вызывали подозрений охраны. Но чем дальше, тем меньше становились городки, больше расстояния, и тяжелее держать министра в поле зрения. И вот когда цель была перед носом, Энтин испарился. Отряд провалился как сквозь землю. Так кошки превратились в мышек. Эслин ободрала заусенец на большом пальце до первой костяшки. Легкая боль отвлекала ее от тревоги и помогала думать.

— О, наши! — шепнула Ши, а затем повысила голос. — Ну что, попутчики, как спалось?

— Да не шуми, — за стол рядом с ними опустилась еще одна «супружеская пара» — две Красные ткачихи.

«Супруга» принялась за доклад:

— На окраине трое крепких парней из местных охраняют здоровый амбар. Предположим, там карета. Но людей министра нет и духу, на втором постоялом дворе никто не проживает, да и вообще, будто никто их и не квартирует. Где два десятка человек? Почему о них никто не судачит? Здесь приезд любого путника обмусолят со всех сторон. А про этих — молчок. Может, они дальше поехали верхом? Или вычислили нас и поджидают?

Второй вариант нравился Эслин даже больше. Боя она не боялась — давно хотелось. Так злило ее бездействие. Отбили бы наконец пленных. А вот если Энтин просто ускользнул, и они зря проделали путь длиной в пару месяцев… Нет, в ее планы не входит растерянно блуждать по дикой тайге!

— Все, пойдемте и вытянем из той охраны всю правду, вместе с жилами, — выплюнула она и резко встала. Кончики ее пальцев нагрелись и побагровели. Красная Нить задрожала рядом как туго натянутая струна.