Тайна Босса

Лина Мур

Каждый мой шаг оставляет кровавый след. Как бы я ни пыталась бороться с этим, следов становится больше. Насилие, жестокость, похоть и боль, – новые составляющие моего мира. ОН ведет меня по темному коридору, открывая одну дверь за другой в его смертельные тайны. Готова ли я узнать их, а потом безразлично забыть? Нет. Меня утягивает всё глубже и глубже мир Лазарро, и я задыхаюсь в нем. Но удушение становится мне ближе, чем что-либо. Я продолжаю свой путь. К чему он меня приведет? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 11

— Держи, — Карл протягивает мне бокал с шампанским, и я благодарно ему улыбаюсь.

— Спасибо, что ничего не спрашиваешь, — шепчу, стоя у беседки в саду.

— А здесь и спрашивать не надо. Я видел, что он пошёл за тобой. Столько было шансов, а Лазарь просрал все. Удивительный придурок, — хмыкает Карл.

— Я не хочу говорить о нём. Не хочу. Рядом с его именем у меня огромная пустота сейчас, и я просто не знаю, что чувствую. Поэтому давай не будем обсуждать это, — прошу я.

— Без проблем.

— Почему ты такой понимающий? Почему ты не давишь на меня, как он? Почему? — спрашиваю, бросая на Карла наполненный болью взгляд.

— Потому что меня не растили, как будущего Босса. Я предполагал, что им станет мой старший брат, но его убили. У Лазаря была паршивая жизнь, и она будет такой и дальше. На нём всегда лежало много ответственности. И я не упоминаю то, что у него психованная семейка. Это тоже оставило свой след. Он не умеет извиняться и принимать поражение. Он дикий зверь, и только благодаря этому жив. Не знаю, что тебе ещё сказать, как оправдать его, потому что порой я тоже не понимаю, какого чёрта он творит, — Карл цокает и делает глоток шампанского из своего бокала.

— Что с Мартой? — выдавливаю из себя, вспоминая о словах Ноэль.

— Наверное, не стоит тебе знать…

— Карл. Просто открой рот и скажи, а я сама решу, что стоит мне знать, а что нет. Хватит от меня всё скрывать. Мне Лазарро по горло хватает, — зло рыкаю на него.

— Отец избил её. Наказал, — Карлу сложно даются слова. А я приоткрываю рот от шока.

— Избил? Ты имеешь в виду, пару раз толкнул или…

— Нет, Винни. Избил, это значит, лупил её до крови. Сломал нос, и она упала с лестницы, когда убегала от него. Избил, это значит, было много пощёчин и ударов кулаком по всему телу, а вместе с ними и гематом.

От ужаса оседаю на лавочку.

— Господи… Боже мой… за что? — едва слышно спрашиваю.

— Из-за того, что она нарушила приказ отца не встречаться с тобой. Точнее, не подталкивать тебя к Лазарю. Она ослушалась, приехала к тебе, нагородила всякой чертовщины про трупы и этим самым сорвала несколько встреч, которые были назначены на этот день, потому что тебя решила убить какая-то старуха. В общем, он наказал её, когда ему доложили о причине твоего возвращения. Наши семьи связаны, и Лазарь был зол на то, что ты приехала. Он и до этого не был паинькой, но в тот день был очень зол, как и отец. Марта не подумала и снова влезла в ваши отношения, манипулируя тобой. Вот и получила, — мрачно отвечает Карл.

— Господи, из-за меня? Зачем же она это сделала, если знала о возможном наказании? Она где сейчас? Она…

— Винни, не из-за тебя. Она это сделала, потому что решила вершить судьбы. Один раз не поняла, второй тоже, в третий отец поднял руку.

Жмурюсь от отвращения к Сэлу. Бить женщину это последнее в моём понимании, хотя у них это норма. Сразу же вспоминаю, как Лазарро ударил Бруну по лицу кулаком. Они не считаются с женщинами. Никогда. Они видят в них лишь вещь, которую могут и будут лупить.

— Это ещё не всё. Она получила бы меньше, если бы… — Карл делает паузу, а я выжидающе смотрю на него.

— Если бы?

Он тяжело вздыхает и садится на корточки напротив меня.

— Она была беременна.

— Матерь Божья, — выдыхаю с болью.

— Да. Она не сказала отцу об этом. Когда он ударил её несколько раз, у неё началось кровотечение. Он увидел это, но она убежала. Отец бросил в неё какой-то статуэткой, и она упала с лестницы. Ударилась головой, сломала нос, получила вывих руки и потеряла ребёнка. Восемь недель. Марта не сказала отцу. И даже мне не сказала. Она уверяет, что не знала об этом, но я имею право не поверить, как и отец. Марта не дура, а вполне взрослая женщина, и я предполагаю, что она собиралась сделать аборт. Отец тоже это понял. В общем, сейчас в моей семье не самая лучшая обстановка.

Кислота из желудка поднимается по горлу, и я быстро запиваю её шампанским.

— Это ужасно… Карл, это так ужасно.

— Винни, ты должна понимать, что Марта приехала к тебе, чтобы спровоцировать отца на эту бойню. Если бы она тайно сделала аборт, то было бы хуже. А так всё произошло естественно. Отец сейчас винит себя в том, что она потеряла ребёнка. Он безумно зол на неё и поэтому не смог приехать сегодня сюда. Марта хитрая сука, Винни, но я знаю её и уверен, что она просто тоже устала от отца. Она давно уже перестала испытывать к нему хотя бы что-то. Марта превратилась в его шлюху окончательно, и ты… Увидев тебя, думаю, она решила воевать за себя. За свою свободу. Всё это сложно, — печально произносит Карл.

— Это не сложно. Это гадко. Это безобразно. Ладно Марта, пусть она провоцировала твоего отца… но почему вы бьёте женщин, да ещё с такой яростью? Почему вы позволяете себе такое? — шепчу я.

— Эй, не обобщай. Не все бьют женщин. Поднять кулак на то, что драгоценно, для многих унизительно. Но для таких, как мой отец и Лазарь, нет ничего святого, Винни. Они берут силой и будут это делать дальше, иначе не выживут. А также они потеряют авторитет у женщин, а для них это смерти подобно. Они слабы в своей силе, и это последнее, что у них остаётся. К сожалению, такие у нас правила. Марта знала, на что шла.

— Но это не означает, что нужно было так лупить Марту, чтобы она потеряла ребёнка. Господи, Карл! — возмущаюсь я.

— Я понимаю твои чувства, но Марта умеет манипулировать людьми. Повторяю, она знала, что сделает отец, и добивалась этого. Марта спровоцировала его, слышишь? Отец обычно не распускает руки, но дело было слишком сложное, и она влезла, хотя ей было запрещено. Она снова тебя подставила под удар. Она такая, но поверь, не хотела зла тебе. Просто так получилось.

— Получилось. У вас всё так легко. Получилось. Избить женщину — да, так получилось, ничего страшного. Убить человека — да, так получилось, какая разница. Оскорблять всех вокруг — они это заслужили, и так получилось. Вы прикрываетесь этим «так получилось». Это не делает вас, вообще, мужчинами. Это делает вас ничтожествами, — зло рычу, поднимаясь с лавочки, и отхожу от Карла.

— Ты права, я не буду тебя переубеждать. Мы ничтожества. Тебе легче стало?

— Да пошёл ты, Карл, — шиплю, бросая на него яростный взгляд.

— Ты тоже уже должна была знать, в каком мире оказалась. Я принимаю тот факт, что ты расстроена произошедшим, но другого не будет. Жизнь, по сути, дерьмо, Винни. Ты или тонешь в нём, или учишься плавать. Марта прекрасно плавала.

— Ты сейчас выгораживаешь Сэла.

— Я никого не выгораживаю. Я оперирую фактами, а они хреновые. Другими не будут. Ты или примешь их, или нет. Это твоё право.

— И что он с Мартой сделает потом? Убьёт из-за того, что она не хочет плодить от него детей? Не хочет быть униженной? Не хочет больше быть избитой? — с вызовом бросаю Карлу.

— Он её не убьёт. Отошлёт куда-нибудь, чтобы подумала над своим поведением. У отца странная любовь, и он, действительно, любит Марту. Отпустит он её только в гроб…

— Потрясающе! Какие прекрасные мужчины и их правила! Женщине ничего не остаётся, как заткнуться и молчать, да? Таких, как вы, истреблять надо. Вы считаете, что женщина — это кусок пластика. Вы мнёте его, обманчиво разогревая в руках, придаёте форму, а потом ломаете. Вы гнусные мерзавцы, а насилию нет оправданий!

— Ага, а где ты их взяла для Лазаря? — едко усмехается Карл.

— Он один из таких гнусных мерзавцев, но ты до сих пор с ним. Почему? Потому что он умеет хорошо трахать, или потому что женщины перед ним тупеют от своих чувств? Как Марта? Ааа, Винни, нечем тебе крыть, так что лучше закрой рот, — грубость впервые льётся с губ Карла. И она ещё хуже, чем от Лазарро. От него я, в большинстве случаев, хотя бы знаю, чего ожидать, а вот лицемерие Карла стало просто открытием.

— Где сейчас Марта? — цежу я.

— Я тебе не скажу…

— Я всё равно узнаю. Я сейчас закачу такой скандал на этом приёме…

— И получишь пулю в лоб от меня. — Карл перекрывает мне путь.

— Ты не убьёшь меня, — прищуриваюсь я.

Он быстро достаёт пистолет и прижимает его к моему виску.

— Поспорим? Если ты попытаешься причинить вред моей семье, я тебя убью. Мне будет жаль. Я буду винить себя за это. Я буду горевать. Но я убью тебя.

Горько усмехаюсь и отхожу назад. Карл прячет пистолет и, тяжело дыша, наблюдает за мной.

— Я думала, ты другой. Отличаешься от Лазарро. Нет. Вы одинаковые. Я выбираю себя. Где Марта?

— В больнице. И не сравнивай нас! Не сравнивай меня с ним! — Карл выходит из себя и кричит, выставляя палец перед собой.

— Мне насрать на твои чувства. Задела их? Так вот, вы оба не стоите никаких жертв. Оба. Отвези меня к Марте немедленно, а потом я тебя тоже больше видеть не хочу. Никогда. Вас обоих. Да пусть весь ваш мир сгорит к чёртовой матери! Вы порождение насилия и смерти! Вы и есть смерть! — выкрикиваю я.

— Теперь я сочувствую Лазарю. Сильно сочувствую. С тобой никаких врагов не нужно, Винни. — Он нервно дёргает головой.

— Отвези меня к ней.

— Нет.

— Отвези меня к ней, — настаиваю я.

— Нет. Сейчас я отвечаю за твою безопасность…

— Тыча в меня пистолетом? Ты просрал это дело.

— Чёрт, Винни, успокойся. Завтра тебя туда отвезёт Симон или кто-то другой…

— Отвезёшь ты. Это моё последнее слово. Ты рассказал мне. Ты и закончишь свой рассказ. Я увижу её прямо сейчас, и мне плевать хочешь ты этого или нет.

Он ударяет себя ладонью по лицу и издаёт стон.

— Боже, какая ты, оказывается, упрямая. Ты понимаешь, что это опасно?

— Не опасней тебя или Лазарро.

— Винни…

— Нет, ты отвезёшь меня туда. Я хочу видеть Марту. Из-за меня её избили. Мне плевать, по какой причине это случилось, но я не успокоюсь. Клянусь, Карл, я не успокоюсь. Я такой концерт сейчас закачу. Пусть сдохну потом, но с чувством выполненного долга и с удовольствием от предвкушения того, что вы утонете в своём дерьме и грязном белье, — рычу я.

Карл тяжело вздыхает и качает головой.

— Как он с тобой справляется, а? Что он делает, чтобы тебя заткнуть? — шепчет он, бросая на меня усталый взгляд.

— У него зачастую не получается, но порой он затыкает меня поцелуем и затем трахает. Да, думаю, так он решает исход ссоры. А ещё уходит, запирает меня, а потом я возвращаюсь, чтобы снова поорать. И всё заканчивается сексом, — отвечаю, пожимая плечами.

Карл прыскает от моих слов.

— Так мне что, оттрахать тебя прямо здесь, чтобы выбить эти глупые мысли из твоей головы?

— Только рискни прикоснуться ко мне, Карл. Ты научил меня стрелять и поступил опрометчиво, — грожусь я.

— А что на это он отвечает? Ты угрожала ему когда-нибудь? — спрашивает Карл.

— Постоянно. Каждый божий день сотню раз. Я угрожаю ему одним взглядом, а он меня им имеет. Или, наоборот, я не запомнила. Тебя, вообще, не касаются мои отношения с Лазарро. Отвези меня к Марте, и я от тебя отстану.

— А я надеялся, ты уже забыла, — хмыкает он.

— Отвези.

— Ладно-ладно, но ты ни слова не скажешь Лазарю. Я обещал ему этого не делать.

— Хорошо. Значит, он знал?

— Конечно.

— Он вдвойне козёл. — Топаю ногой от злости.

— Вот это мне нравится больше…

— А ты — втройне, — указываю на него пальцем.

— Почему? Я, вообще, ни при чём. Я лишь посланник.

— И именно ему отрубали голову.

— Потрясающе, теперь я крайний. Пошли, — Карл протягивает мне руку.

— Это не значит, что я на тебя больше не злюсь, — вкладываю в неё свою.

— Я умею делать женщин счастливыми. — Он подмигивает, отчего я закатываю глаза.

— Уволь. Мне этого женского счастья по горло хватает. Не лезь ко мне в трусики, и у меня не появится желание тебя пристрелить, — парирую я.

Смех Карла разносится по саду, заглушая наши торопливые шаги.

— Мне не нужно говорить Лазарро о том, что мы уходим? — шепчу я.

— Мы вернёмся. Он не заметит. Это тайна, Винни. Иисусе, женщина, держи рот на замке.

Цокаю от его слов.

— Поедете за нами. Предупреди в госпитале, что мы скоро появимся там, — приглушённо бросает Карл одному из охранников, когда мы оказываемся на подъездной дорожке.

Тот кивает, и нам через несколько минут подгоняют машину Карла.

— Она в ужасном состоянии, да? — шепчу я.

— Сама увидишь. Только потом не говори, что я не предупреждал, — бросает Карл и заводит мотор.

Мы вылетаем на трассу. Меня немного знобит от того, на что я решилась. Лазарро явно будет недоволен… это ещё мягко сказано. Он придушит меня, если узнает. Он напридумывает себе кучу того, чего не было, сам поверит в это и снова подарит мне адскую ночь. Я очень надеюсь, что он ни о чём не узнает.

— Госпиталь на вашей территории? — интересуюсь я.

— Нет, на чужой, но там безопасно. Если помнишь, на банкете за вашим столиком сидел мужчина. Ты ещё его прилюдно унизила…

— Да, очередной мудак, и он первый начал. Я защищалась.

— Не суть, так вот это его территория. Сэл отказал в госпитализации на своей территории, да и далеко было ехать. Марта истекала кровью. В общем, это территория семьи Бьюзе. Наркотики, притоны и рок-н-ролл. Всё по их части.

— Отвратительно, как и их Босс, — кривлюсь я.

— Ты будь осторожна с Ренато. Он на тебя глаз положил. Он только и ждёт момента, чтобы тебе об этом сообщить…

— Карл, час от часу не легче. Зачем ему я? Уверена, что вокруг всех вас вьётся куча красавиц. Почему вы так зациклились на мне?

— Почему? Всё просто, Винни. Ты то, что повысит авторитет Босса на ближайшие пятьдесят лет, если не больше. Ты та, кто умеет соблазнять, даже не делая этого намеренно. Ты та, у кого развито много чувств, а они в нашем мире редкость. Каждый хочет урвать кусок искренности, белоснежной кожи и утереть нос Лазарю.

— Превратили меня в вещь. О тебе я была лучшего мнения, — фыркаю я.

— А я не говорил о себе. Я мечу не на твою киску, Винни. Я мечу в сердце, — усмехается Карл.

— Не надо… просто замолчи. Лучше ехать в тишине, — передёргиваю плечами. Мне хватает Лазарро, так теперь ещё и эти бешеные мужчины подтянулись, устроив на меня забавную охоту. Отвратительно быть вещью в их глазах. Они абсолютно не думают о том, что я живая, и имею своё мнение. Да они никогда о людях не думают, но я уверена, что когда дело касается их самих, то здесь будет вселенская обида за то, что им боль причинили.