Тайна Босса

Лина Мур

Каждый мой шаг оставляет кровавый след. Как бы я ни пыталась бороться с этим, следов становится больше. Насилие, жестокость, похоть и боль, – новые составляющие моего мира. ОН ведет меня по темному коридору, открывая одну дверь за другой в его смертельные тайны. Готова ли я узнать их, а потом безразлично забыть? Нет. Меня утягивает всё глубже и глубже мир Лазарро, и я задыхаюсь в нем. Но удушение становится мне ближе, чем что-либо. Я продолжаю свой путь. К чему он меня приведет? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 7

Лазарро злится на меня. Я злюсь на себя. Итан злится на нас обоих. Симон никак не выражает своих эмоций. Потрясающий день.

— У нас есть план? — стараясь выглядеть дружелюбной, интересуюсь, наблюдая за тем, как рабочие вносят коробки в пентхаус.

— Вау, ты со мной заговорила, — хмыкает Лазарро, делая глоток виски.

— Не считаешь, что ещё слишком рано для того, чтобы напиваться? — Указываю взглядом на бокал в его руке.

— Иди на хрен, Белоснежка, — цедит он, специально выставляя руку, чтобы Итан налил снова в пустой бокал алкоголь.

— Вчера была. Пока не планирую, — ехидно парирую.

— Босс, у нас банкет сегодня, — напоминает Итан.

— Насрать. Какая вам обоим разница, пью я или нет? Я уже пьян от её поведения, так не нервируй меня хотя бы ты. — Лазарро бросает злой взгляд на Итана, а тот поджимает губы.

— Мне нужно быть на банкете?

— Нет.

— Да.

Удивляюсь положительному ответу Итана. Не я одна.

— С каких пор ты решаешь за меня? У меня есть с кем пойти, и она точно знает, что такое быть покорной мне и не дерзить, — ядовито улыбается Лазарро.

Закатываю глаза и цокаю.

— Она пойдёт с Карлом. Забыл сказать, что Сэл звонил около трёх часов назад и просил об услуге. Из-за вашего последнего… хм, спора, он считает, что именно так все увидят, что между вами нет разногласий.

Тишина повисает в разрушенной гостиной, слышны только шаги рабочих. Неожиданно бокал в руке Лазарро разлетается на кусочки, и осколки сразу же впиваются ему в кожу. Испуганно охаю и прикрываю рот.

— Ты, блять, ничего не сказал об этом? И дал за меня согласие? — рычит Лазарро, поворачиваясь к Итану.

— Ты был занят, насколько я помню, и просил тебя не беспокоить до первого звонка. А я твой заместитель. Это разумно, Амато тоже поддержал мой ответ. Нам не нужны проблемы с их семьёй, тем более в такой ситуации. И Карл мог бы помочь нам, а у Лавинии есть голова на плечах. Не так ли? — Итан смотрит на меня.

— Давление ощущаю, значит, она на месте. Лазарро, не сжимай ладонь, поранишься сильнее. Я принесу полотенце хотя бы, — тяжело вздыхаю и направляюсь на кухню, подавляя улыбку. Он ревнует. Мне это нравится, но беспокоит то, что Лазарро уже нашёл кого-то. Ничего. Посмотрим, что за шлюху он притащит вечером. Посмотрим. И я точно должна там быть.

Смачиваю полотенце водой и возвращаюсь. Итан и Лазарро о чём-то вполголоса спорят и замолкают при моём появлении. Подхожу к Лазарро и приподнимаю его руку.

— Знаешь, тебе повезло, что там был алкоголь. Сразу же продезинфицировал всё. Обдуманный ход, — весело произношу, осторожно убирая осколки.

— Ты едешь в дом, — отрезает Лазарро.

— Вряд ли, Босс. Если я буду там сидеть, то мы никогда не поймаем работорговца. Ты сам говорил, что чем чаще я появляюсь на публике, тем больше даю ему поводов убить меня. Так что твоя ревность сейчас лишняя. К слову, я скучаю по Карлу. Он мне нравится, и я хочу извиниться за то, что ему пришлось увидеть меня голой и насаженной на твой член. Это рубеж, который нельзя переходить в дружбе. Друзья не должны видеть друг друга голыми, иначе это может привести к серьёзным последствиям. Не ори, у нас гости, — спокойно произношу и поднимаю взгляд на Лазарро. Его трясёт от ярости. Прижимаю полотенце к его порезу на руке.

— А вы не беспокоитесь, что рабочие увидят или прихватят с собой парочку пистолетов? Такая мелочь, конечно, но всё же, — едко добавляю.

— Они работают на нас. И они глухонемые. Не волнуйся. Если они прихватят пистолеты, то те незамедлительно окажутся у них в задницах, — отвечает Итан.

— Хорошо. А нам не могут привезти стол и стулья? Есть стоя неудобно. А ещё неплохо было бы покрасить здесь стены.

Лазарро и Итан переглядываются и прыскают от смеха.

— Что не так? Он ведь всё изуродовал. Я могла бы покрасить стены. Не впервой.

Теперь они уже смеются.

— Вы выглядите козлами сейчас, — шиплю, надавливая сильнее на ладонь Лазарро полотенцем. Он шипит и, кашляя, прочищает горло.

— Белоснежка, у нас покрасить стены означает поставить к ним людей и перестрелять их. Ты уверена, что хочешь покрасить стены? — спрашивает, продолжая насмехаться надо мной.

— Кто виноват, что вы изгадили даже нормальные слова? И если вы не поняли, о чём я, или же пытались показать свою грамотность, то оба безнадёжно просрали это дело.

Итан замирает от моих слов.

— Забыл сказать, она теперь всё повторяет за мной и ругается так же. Чисто из принципа, да, Белоснежка?

— Именно, — киваю.

— Босс, я прошу только об одном, не оставляй её больше одну на такой длительный срок, потому что она становится слишком близка к покраске стен добровольно.

Закатываю глаза и цокаю, отпуская руку Лазарро.

— Дикая роза. С шипами. Разве это неинтересно? — усмехается он.

— Мне нет.

— Тебе и не должно быть. Здесь главный я, и моё слово — закон. Поэтому ты едешь в дом, сидишь там и ждёшь меня. Я буду поздно ночью. — Лазарро пристально смотрит мне в глаза.

— Ты снова забылся, Босс, — фыркаю. — Я свободна и могу передвигаться куда пожелаю. И раз меня пригласили на банкет, то я не упущу такой возможности пообщаться с нормальными людьми. Почему ты против? Из-за Карла? Или из-за того, что я увижу, как ошиблась в своём ответе?

Он стискивает зубы, играя желваками.

— Ладно. Пусть Симон отвезёт тебя в магазин. Купи приличное платье, поняла меня? Увижу вырезы, прозрачную ткань, голую спину, ноги…

— Ты мне не папочка, Босс. Ты лишь любовник и, вероятно, уже бывший. Так что не диктуй мне условий, в данный момент ты не трахаешь меня, чтобы я была отупевшей дурой. Выберу то, что понравится мне. Это моё тело, и я что хочу с ним, то и делаю. До вечера, дикарь, — зло цежу, разворачиваясь и направляясь к лифту, где уже стоит Симон.

— Она всё же стала такой…

— Сукой? Да, я это тоже заметил.

— И она…

— Вдвойне сука, потому что я лишь сильнее хочу её трахнуть.

— Но она…

— Втройне сука, если поимеет Карла глазами. Мать их. А она это сделает. Чисто из принципа.

— Ты же…

— Урою. Именно так. Его. А её запру, на хрен, в доме.

— Босс, ты…

— Мне нужно выпить. Хочу быть пьяным, чтобы не видеть то, во что она вырядится чисто из принципа. Белоснежка теперь живёт по какому-то грёбаному принципу, постоянно держа меня в напряжении и раздражая своим языком. Лучше бы так на моём члене работала.

— Лазарь!

— Иди на хрен, Итан. Я поговорил с единственным умным человеком в этой грёбаной комнате. С собой.

Прыскаю от смеха и вхожу в лифт. Едва только двери закрываются, я хохочу в голос.

— Боже, какой он псих, — шепчу, смахивая слёзы и качая головой.

— Спасибо за одежду, Симон, — обращаюсь к нему. Он только кивает мне.

— Я не должен этого говорить, но Босс знал, что вы едете сюда, и приказал вместе с вами привезти одежду для вас из дома, мэм.

— Что? Почему же он не отдал мне её сразу? — удивляюсь я.

— Видимо, ему нравится видеть вас голой. Он и сам любит быть обнажённым.

— Ошибаешься, ему нравится меня изводить.

— Вы уверены, что именно Босс вас изводит, а не наоборот?

— Абсолютно. Он издевается надо мной. Ты же в курсе, что он вчера инсценировал свою смерть?

— Да, мы к этому готовились два дня.

— Что? Как два дня? — шокировано выпаливаю.

— Мэм, Босс всегда знает, о чём вы думаете. Ему не нужно спрашивать об этом у нас. Поэтому будьте осторожны в своих мыслях. Он может воплотить каждую, и она вряд ли будет именно такой, какой вы себе её представляли. — Симон выходит на этаже парковки, а я безумно удивлена. Вот же козёл! Он постоянно на несколько шагов впереди меня и поэтому ожидает, что я нарушу все его приказы. Посмотрим.

И ещё я зла на себя за то, что приревновала Лазарро к призраку, потом показала характер и выдала себя этим. Уверена, ему не стоит труда угадать всё, о чём я думаю, если он точно и чётко рассказал о том, сколько раз я представила утром секс с ним. Меня даже пугает такая осведомлённость о моих мыслях. Как ему удалось забраться в мою голову? Даже наедине с собой теперь побыть нельзя. Наглый псих.

Меня привозят в один из бутиков, где за мной постоянно следует охрана. Симон одним взглядом предупреждает меня не отходить от него.

— Я хотела спросить, — приглушаю голос, сидя в кресле, пока мне подбирают наряды.

— Да, мэм? — Симон опускает взгляд, стоя рядом со мной.

— Та пожилая женщина…

— Вам нужно забыть о милосердии, мэм. Вы увидели, что теперь будут манипулировать именно им. Ребёнок, младенец, беременная женщина…

— Я поняла. Не об этом спросить хотела, — цокая, закатываю глаза.

— Хорошо, если вы, действительно, это поняли, а не просто отмахиваетесь от моих слов. В этом мире нет жалости.

— Поняла. Всё. Хватит. Лекций Лазарро по горло хватает. Вернёмся к моему вопросу. Как вам удалось скрыть, что это было убийство? Я слышала о том, что мы якобы снимали фильм, но ведь был труп? — уже шепчу.

Симон коротко улыбается, а затем его губы превращаются в привычную тонкую линию.

— У нас много схем для отвлечения прохожих при таких ситуациях. Они годами разрабатывались Боссом и работают идеально. Не думайте об этом, никаких проблем убийство не принесло.

— Ты не расскажешь мне об этом, да?

— Нет, мэм, это тайны семьи, а вы не входите в неё по собственной воле.

Раздражённо передёргиваю плечами.

— И ты туда же, Симон. Я поступила правильно, — бурчу.

— Не для себя, мэм. Для Босса, да. Он не приемлет такого. Он передаст всё Итану и его детям.

— У Итана есть дети? — удивляюсь я.

— Нет, но когда-нибудь будут… предполагаю. Босс не собирается их заводить, как и жениться. Тем более объявлять вас своей любовницей. Это практически жена. Это предупреждение, мэм. Я бы не хотел, чтобы вы сами себе разбили сердце. Осколки внутри и снаружи причиняют разную степень боли. Берегите себя от неё, ведь лекарства от любви ещё не придумали.

— Что ты… я нет… закрыли тему. — Хмурясь, откидываюсь в кресле. Хватит уже постоянно говорить мне, что у нас с Лазарро нет будущего. Я это знаю и понимаю, но вот… чертовски паршиво надеяться. Надо просто обрубить эти чувства, а как? Лекарства нет. Так, может быть, этот огонь перегорит? И я не люблю Лазарро. Любовь другая, я видела её между своими родителями. Она лечит, а не калечит. Так что между нами химия. Это то, чем называют обычную похоть, вуалируя её приличным словом.

Выбрав платье к банкету, под надзором охраны и Симона возвращаюсь обратно. Я так думаю, но машина, плутая по улицам, везёт меня явно не домой.

— Что происходит? — напряжённо спрашиваю Симона.

— Приказ Босса показать вам окрестности. Примерно ещё пару часов, — отвечает он.

— Это снова какая-то фраза из вашего мира? Вроде окраски стен? — интересуюсь я.

— Вроде того, мэм. Это значит, что я не должен пускать вас туда, где находится Босс до тех пор, пока он не разрешит.

— Потрясающе, — качаю головой, а потом меня пронзает ужасающая мысль.

— Он же никого там не убивает? — испуганно шепчу.

— Нет, мэм.

— Чёрт, он притащил туда шлюху, с которой будет на банкете, да? — рычу я.

Симон прыскает от смеха. И это впервые, когда он так широко улыбается.

— Со шлюхами у него разговор короткий, мэм. Ваша территория не загажена.

— Я совсем не это имела в виду. Просто это выглядит совсем некрасиво с его стороны, — сразу же обороняюсь.

— Некрасиво, мэм? Я бы сказал, это охренеть, как грязно.

Кривлюсь от слов Симона.

— Когда ты молчал, нравился мне больше.

— Вы мне тоже, мэм.

— На этом и закончим.

— Я буду только рад.

— Ты специально отвечаешь мне, чтобы последним закончить диалог? Я могу препираться вечно, Лазарро научил меня плохому, — шиплю.

— Вы пока не видели плохого, мэм, но кто знает, что вас ждёт впереди.

— Симон, всё!

— Как только вы прекратите говорить, — кивает он.

— Как только ты замолчишь, я прекращу с тобой говорить.

Он сжимает губы, а на моих расползается победная улыбка.

— Видите, я отвлёк вас от криминальных мыслей и планов.

— Симон! — кричу, а потом смеюсь.

— Не думала, что ты такой… нормальный. Ты мне казался козлом. Причём злым козлом.

— Я ещё хуже, мэм. Надо налаживать контакт, как сказал Босс.

— То есть это он приказал тебе со мной говорить?

— Нет, он разрешил мне с вами говорить, мэм.

— Он запрещал тебе?

— Как и каждому из нас. Только в крайних случаях, когда дело касается жизни и смерти.

— Он больной, — киваю на своих словах.

— Он Босс. Никто в здравом уме не сможет им быть.

— Ими рождаются или становятся? — интересуюсь я.

— Становятся, мэм. Мы все рождаемся ангелами, но потом ад выбирает своих жертв.

— Ты считаешь, что мафия — это ад?

— Нет, я говорю про мир. Мафия — это одно из чистилищ, где проверяют, достоин ли человек жить дальше, или его лучше утилизировать, чтобы он не забрал тех, у кого ещё есть шанс выбраться из дерьма.

— То есть из мафии можно уйти? Жить нормальной жизнью? Работать в супермаркете или же где-то ещё? — удивляюсь я.

— Нет, мэм, — усмехается Симон. — Я говорю про смерть. Для нас она рай.

— Не понимаю. Ты же только что сказал, что вы утилизируете людей, значит, этим самым даруете им рай?

— Весь смысл в словах, мэм. Утилизация и смерть разные понятия. Утилизация — это круги ада, мучения и никакого облегчения до последнего вздоха. Смерть, быстрая, резкая, внезапная, как освобождение от грехов.

— Ты веришь в Бога?

— Я верю вот в это, мэм. — Симон достаёт пистолет и показывает его мне.

— Тогда почему ты говоришь о грехах? Это библейская тема, — замечаю я.

— Бог и смерть синонимы, мэм. Для нас, по крайней мере. Его распяли. С ним приходит смерть. То есть освобождение и вознесение. Так что для вас и для нас Бог одно и то же — свобода.

— Ты не хочешь этим заниматься, да? — грустно спрашиваю его.

— Я обожаю свою семью, мэм. Это единственное, что у меня есть. Кто-то должен выполнять грязную работу, мэм, и это делаем все мы, оставляя обычным людям уже расчищенную дорогу.

— Слуги Божьи, — шепчу я.

— Нет ада и рая, мэм. Есть этот мир. Эта жизнь. Один шанс прожить её так, чтобы на том свете было стыдно всем вокруг. Боятся двигаться, рисковать, жить. Глупость. Люди берут кредиты, чтобы было всё стабильно. Машинально одеваются и идут на работу. Глупо. Всё это слишком глупо и недоступно для нас. В нашем мире всегда кипит жизнь. Её огонь несётся по венам, и надо уловить каждый миг, чтобы было, о чём вспомнить и гордиться тем, что ты не предаёшь себя. Никто не знает, что нас ждёт через час или два. Никто не может угадать этого. Так что надо брать от каждой минуты всё, выжимая её, давя на неё, и получать удовольствие.

— Я запомню, — слабо улыбаюсь ему.

Он кивает мне и замолкает. Я знаю, что Симон специально не ответил, чтобы оставить выигрыш за мной, но тот факт, что он так разговорился, меня поразил. Он интересный собеседник, и я думаю, что каждый из этих мужчин имеет не только физическую силу, но и развитый ум, иначе бы Лазарро их не выбрал. Удивительно, сколько нового можно узнать о людях и о самой жизни за столь короткий срок. Странно, что я это начинаю познавать только в двадцать семь лет. Выходит, что я потратила впустую столько времени, и моя жизнь лишь с приездом в Америку стала по-настоящему насыщенной и яркой. Да, зачастую она окрашена кровью, но ошибки не всегда приводят к ужасным последствиям. Порой они нужны, чтобы увидеть и оценить себя со стороны. Узнать себя. Изучить себя. Поверить в себя. Ошибки крайне необходимы. Их нужно совершать, а не бояться. В ошибках таится смысл жизни.