S-T-I-K-S. Начни сначала

Ева Элатори, 2023

Миры Артема Каменистого. В страшный и невероятный Стикс приносит с новой перезагрузкой девушку, не помнящую о себе ничего и парня, увлекающегося яхтингом. Бывший диверсант, спец, ищущий в Стиксе свою потерянную любовь, химик-наркоторговец, ученый биолог, бывший работник морга и странный элитный зараженный Десятый. Судьбы всех участников пересекаются и затягиваются в детективный клубок. Новый безумный мир Стикса заставляет героев пересмотреть свои взгляды на жизнь и начать сначала. Снова начать жить, любить, идти за мечтой. И пусть мир Стикса страшен, а каждый шаг может закончиться смертью, герои не сдаются. Сумеют ли они найти все, что уже потеряли? Даже тот, кто уже не является человеком?Безымянной – имя, диверсанту – любовь, мечтателю – приключения, ученому- удивительные тайны, зараженному – разум.

Акт 2. Сцена 2. Юрка

Финн неожиданно подскочил. Я приложился спиной о торчащий из стланей стопор и от боли проснулся. Швертбот снова подбросило, зашатало, по кокпиту бренча покатился котелок, в котором вечером кипятил воду. Проснуться то я проснулся, но вот сразу встать и выползти из-под разложенного палаткой паруса не сумел. Пока распутался из спальника, сумел встать на четвереньки, откинуть парус, финн таскало, он подпрыгивал на волне, а меня швыряло внутри него. Странная какая-то ситуация — все было тихо и мирно, и бац, откуда ни возьмись не хилая такая волна. И схлынуло волнение так же быстро, как началось.

Вылез из под паруса и огляделся — по воде шла небольшая зыбь, ветра не было, вокруг тростник весь полег в воду. От острова яхту отнесло. Хорошо, что все свои пожитки я убрал вечером на швертбот, ничего кроме порядка внутри моего плавучего убежища, не пострадало. Вот с наведения порядка я и начал этот день. Умылся, глотнул холодного вчерашнего чая из бутылки. Начал снова упаковывать вещи, раскладывая их по местам. По плану было сегодня дальше исследовать акваторию и искать тот самый нормальный для отсидки остров.

Сегодня мне было хуже, чем вчера. Голова теперь надоедала постоянной тупой болью, горло пересохло, жажда мучила как-будто неделю селедку трескал, болели суставы и мышцы. Но судя по всему температуры не было, я ещё раз провел тест на свою вменяемость: проговорил пару скороговорок, и снова начал вспоминать свою многочисленную родню, для верности к именам прибавив даты рождения, какие помнил. Память работала, людей есть не хотелось, впрочем есть я не хотел вообще, только пить.

Но как бы то ни было, несмотря на самочувствие, стоять посреди плавней смысла не было. И я взялся за весло, чтобы выгрести из залегшего тростника на чистую воду. Над водой поднимался не густой туман, самый обыкновенный, какой бывает после хорошего дождя в преддверии жаркого дня — вся видимость на полкилометра. Поэтому я просто греб. Туман потихоньку поднимался, и я снова проникся шириной просторов водохранилища, берега виднелись еле-еле, тонкой полоской. Я озирался по сторонам надеясь увидеть кусты или деревья, символизирующие наличие острова. Углядел несколько мест, осталось только решить как до них добраться, ветра пока не было от слова совсем. Поэтому я убрал весло, уселся по удобней внутри финна, и предоставил течению куда-то меня нести. Вокруг просыпалась обычная жизнь реки: птицы, всплески. И такое всё умиротворяющее, но что-то царапало сознание. Я попытался понять что не так, перебирая в памяти похожие из моей жизни моменты. Через полчаса меня торкнуло: над водой стелились отголоски жизни большого города!

А между тем ещё вчера вечером природа радовала ласковыми звуками и девственной античеловеческой пустотой. Где-то, судя по всему, в киллометрах четырех-пяти, шумела многоголосая городская суета. И я сразу задумался — “а мне оно надо? Ну в смысле — к людям надо или нет? Или придерживаться изначального плана?“

Сейчас я полусидел в кокпите финна, плавно несомого ленивым течением, пусть измученный жаждой и головной болью, но в безопасности. Я, как и большинство любителей парусных гонок, на воде чувствовал себя именно в безопасности. Меня не укатал вчерашний ветер, река, гроза. Всё прошло штатно. Швертбот не перевернулся, и даже если бы перевернулся, и то было бы просто мокро, холодно, но не смертельно. Да, именно не смертельно, гроза прошла, течение вынесло бы все равно рано или поздно на мелководье, так уж любая река устроена. А уж поднять швертбот даже совсем затопленный и с полным оверкилем — дело техники. На такие ситуации я, как и все воспитанники Елен, натаскан. Однако вчерашний день ужасен не простым яхтингом и водным экстримом. И пора признаться самому себе, что пришло время подумать и оценить все, что со мной произошло в предыдущие сумасшедшие сутки. Начиная от пропавшей гостиницы, безумных людей, разрушенных городов, изменившегося водохранилища, чёрного солнца и чужих звёзд.

Вот с чего начать? Как в таких условиях оценить обстановку? Ладно начну с простого. Река или водохранилище, или залив чего-то там, есть в наличие. Не скажу, что в самом водном объекте есть что-то сверхестественное. Вялое течение уныло толкающее мой швертбот проносило меня над песчаными косами с глубиной над ними около метра, перемежающимися с непроглядными в толще воды ямами. Ничего необычного. Словно я где-нибудь на Волге. Нет, на водохранилище, где проходили парусные гонки, тоже такие вот пейзажи, но масштабы все таки разные. Даже в том месте, где сошлись два моста расстояние от берега до берега километров семь восемь, а уж где развивалось это чудо море все пятнадцать, а то и двадцать, судя по тому, как далека от меня полоска берега. Итак, всё в общем похоже, на то что я знал, но только место не совсем то, где я был сутки назад. При этом в это “не совсем то место” угодил не просто я лично, а весь яхт клуб, часть города, кусок моста, и не просто угодили наши родные пейзажи куда-то там в чистое поле, а прикрепились прямо к другим объектам. Вернее сказать я наблюдал как куски одной территории смешались с кусками совсем других территорий. И все они примерно одной степени гадости, то есть более менее походят друг на друга. Вот и мое водохранилище пристыкованно к похожему водному объекту, а не к “море-окияну” где нибудь в тропиках. И что мне это дает? А ничего пока, кроме того, что тут вс` привычное. Самый простой вывод — есть местную рыбу, пить местную воду можно, не отравлюсь. Чай фугу рыбу из этих вод не вытащу.

Второе, люди, попавшие сюда, “не знаю куда”, начали съезжать с катушек и плавно превратились в безмозглых каннибалов. Но не все поголовно, я вот, к примеру, не превратился, и кажется мне, что красномордый мужик из ГИБДД тоже крышей не поехал. А еще я видел и явно местных людей, приспособленных к жизни здесь, пока не знаю где именно это “здесь”. Люди эти вооружены, а значит следует как минимум не бросаться в объятия к первым встречным местным, а хотя бы понаблюдать. То, что к людям придется выходить на контакт ясно, не ясно к каким именно стоит выходить, а к каким нет. Вот те, что гарцевали в колонне на шоссе мне совсем не понравились, да и те, что возились в яхт клубе теплых чувств не вызывают, особенно учитывая то, что последний смотрел на удирающего меня сквозь прицел. И это опять укладывается в принятый план: найти остров, отсидеться. Отоспаться и отдохнуть в конце концов, прежде чем выбираться на вылазки в поисках людей.

Третье, стоит учитывать в этом месте есть своя живность, причем агрессивная, достаточно было посмотреть на монстра, который громил яхт клуб. И это ещё один довод обосноваться на острове — небольшое пространство можно исследовать, да и такой туше надо что-то есть, судя по всему гибрид носорога с гориллой рыбой не питается, и переплывать расстояние в несколько километров, чтобы сожрать меня, не станет. Как это не прискорбно, но для такой пасти еды достаточно в городе. Но это значит, что я должен стать на порядок внимательней, тише и ещё раз внимательней. Н-да…

И на закусочку, солнце и звёзды. Я, конечно, не был во всех уголках Земли, но мне кажется, что звезды чужие, совсем. А уж солнце распадающееся черными пятнами и ночь, которая наступает практически без сумерек это вообще просто… Просто… Чёрт. Если всё это сложить то получается я не на Земле, а где-то… где-то в другом мире? На другой планете, если смотреть на звезды. Но это, конечно, невозможный бред, хотя все факты именно за эту версию. Допустим, я ещё соглашусь на какую-то версию попаданства себя лично, пишут-то про такое много, чем черт не шутит? Но чтобы такие масштабы! Нет, не думать об этом, думать о том, что есть. Иначе…

Вот что твердила Елен для таких, хотя нет, не таких конечно, ситуаций? Самое подходящее из слов Елен: “Не фантазируй сверх меры! Прогноз и план действий — это не фантазии. Оценивай всегда то, что тебя окружает — вода, ветер, ты сам, твоя яхта. И не крути по сторонам, никто тебе не подскажет! Наплевать, что там думает о тебе Гришка, или Ванька, или что они со своим парусом делают! Оценивай себя! Я говорю именно “себя” и то, что ты можешь сделать сам! Лично.” Примерно так бы и сказала.

Вот с этого и начну.

Ветра нет. Течение слабое, но грести больше не буду. Силы потрачу только. Солнце раскочегарится днём, ветер появится. Он не может не появиться, хотя бы потому, что вода и суша прогреваются неравномерно, восходящие потоки разные, так что ветер будет. Вот тогда и решу какой из островов первым исследовать.

Пока дожидался ветра, решил сориентироваться по сторонам света. Да, возможно это другая планета, но как-то привязаться к ходящему по небосводу солнцу можно? Вот если я на Земле в северном полушарии буду смотреть на юг, тогда восток у меня будет по левую сторону, а запад по правую, а север значит будет в затылок смотреть. Сейчас, если смотреть по течению реки восток был по правую руку, а запад по левую. Или моя река-море течёт с юга не север, или,… или это южное полушарие другого мира, если примерять эту планету на… Тфу, не буду применять, итак географический кретинизм развивается. Я в Австралии не был, по Лене и Енисею не ходил, все по рекам текущим с севера на юг, и мне тяжко поменять координаты, блин. Будем считать, что река течет именно с юга на север. И что мне это дает? Типа левый берег будет низкий, а правый высокий и загибаться вправо будет река? Типа по ходу вращения планеты? Проверю конечно, куда течение сносит, но такие глобальные выводы мне пока ни к чему. Хотя… если я и об этом могу рассуждать, то и могу утверждать, что зомби-каннибалом мне в ближайшее время стать не светит. И тут моё воображение подкинуло следующую картинку: сидит перемазанный кровищей наш яхтклубовский моторист, в руке чужое откусанное ухо, а сам, понимаешь, на звезды смотрит. И морда такая умная-умная, не хай, что кровью вымазана. Тфу.., привидится же такое.

Ветра я дождался. Вместе с ветром совсем растаял утренний туман и появилась возможность хоть как-то сориентироваться. На севере, то есть там, где я север прикинул, виднелся мост, расстояние до него от трех до пяти километров. И если присмотреться в восточную часть моста то там, где вчера были развалины стоял новенький современный город, даже с многоэтажками. Сегодня уже живой город, именно оттуда доносились звуки цивилизации.

На юге в ну очень большой дали есть острова, практически по середине этого чуда-моря. Хотя нет, острова ближе все таки к западному берегу. На моем траверзе тоже есть острова как на востоке, так и на западе, и расстояние до берегов в этом месте уже, чем ниже по течению. С этих островов и начну. И я решительно повернул руль и пошел удобным галсом прямо к ближайшему острову.

Однако в отличие от прошлого дня ветер не радовал, и финн тащился вяло. Иногда, попадая в более сильное течение, радовал бурунчиком под форштевнем, но всеравно несчастные три километра до ближайшего острова я тащился больше часа. А солнце, между прочим, наращивало градус, и, честно говоря, уже мечталось встать на землю, сходить по большой надобности в кусты и начать обустраиваться. Все таки люди — не рыбы, а финн — не круизная яхта, в нём живого места, свободного от стопоров и оттяжек, куда тело можно пристроить практически нет, чуть повернешься и уже что-то острое впивается в ляжку.

Первый ближайший остров оказался выходом песчанной косы, едва заросшей тростником и ивами. Под ногами то и дело хлюпало. Обустраиваться на таком не стоит, уже попробовал: первая волна смыла. Но осмотрелся, наметил следующий объект в паре километров с высокими деревьями, довольно длинный. Пешком огибал первый остров еще час, волоча финн на поводке, расслабляя ноги в прибойном плотном песке, купаясь по ходу, чтобы хоть как-то охладиться. Воду пил как не в себя. Стал переживать, что с такими темпами питьевая вода быстро закончится, а кипятить пока негде. Когда подошел к краю вытянутого острова, ветер порадовал — стал ровным, но недостаточно сильным, чтобы повиснуть на ремнях откренивая швертбот. Хоть что-то приятное, так как снова висеть за бортом и напрягаться не хотелось, хотя и тащиться со скоростью хромой собаки под палящим солнцем тоже “не айс”.

Второй остров с первого взгляда прямо порадовал: так же вытянутый вдоль течения реки, но поросший хорошими толстыми деревьями, кустами. Берег выше прибойной линии не менее, чем на метр. Решил обойти его по воде кругом, чтобы осмотреть все прежде, чем высаживаться. Начал подниматься вверх по течению лавируя галсами, и потратил на это ещё с полчаса. Остров оказался треугольным, причем углом разрезающим течение на два потока. Сторона к которой я изначально подошёл оказалась короче других, радовала хорошей глубиной у берега, вялым течением, но напрягала поваленным в реку деревьями. Вторая сторона треугольного острова была длинней, естественно вдоль нее поток воды понесся быстрей. Базовый принцип гидродинамики в действии.

Это позволило мне спустить парус и наслаждаться окрестностями, пока стремнина несла меня вдоль берега. Вода подмывала берег, оставляя обвалы и пляжики, от которых вглубь острова отходили протоптанные тропинки. Значит люди облюбовали это место для отдыха. Но ни одной палатки на этой стороне острова не было. Когда обогнул остров, разочаровался: на третьей стороне треугольника расположилась дикая база для рыбаков: мостки, два понтона, а в тени деревьев будки домики, типа “гараж обыкновенный, железный”. И риск нарваться людей сразу вырос. Хорошо, что финн идёт очень тихо, да и я лишних звуков не издавал. Помялся, помялся в сомнениях, но все таки решил высадиться и исследовать остров. Взял весло, уселся на борт и тихо, тихо стал грести к мосткам.

Мостки для причала выбрал специально — к ним можно бесшумно швартоваться, и ходить тоже, а понтон он железный, будет бренчать под ногами. К тому же у москов болталась казанка с мотором и торчащими удочками, есть шансы на то, что внутри найдутся кошка-якорь, подходящий линь и может что-то полезное для меня. Я человек ученый чужим опытом: поставлю финн на такую же растяжку, как ставили катера пришлые мужики в яхт клубе, так чтобы сбросить с кормы швартовый и одним рывком линя оттащить швертбот на открытую воду от мостков метра на три-четыре. Убил на швартовку пожалуй ещё час, пока тихо добрался до казанки, перебрал по борту руками, нашел то, что рассчитывал, пока достал якорь кошку, пока отплыл, закинул его, пока назад к мосткам догреб, умаялся. Но плюс все таки был — быстрая эвакуация обеспечена, и якорем обзавелся с много метровым линем. Ещё минут пятнадцать таращился на берег вытащив над мостком только голову, словно суслик у дороги. Никого. И это, кстати, напрягло больше всего, лодки на месте, людей нет, значит или по домикам кого-то жуют или по кустам в засаде сидят. Присматривался к живности — она всегда знает есть человек рядом или нет. По берегу важно расхаживало несколько ворон, деловито что-то подбирая из травы. Вороны птицы очень чуткие, и умные, на рожон лезть не станут. И я решился — аккуратно вылез на мостик, крадучись пошел к берегу. Никого. Но я, помня о том, что уже видел, следил за обстановкой и двигался очень медленно, стараясь не удаляться от мостика с пришвартованным финном.

Всё было относительно мирно и спокойно. У первого гаража разбросанная посуда. Но выглядит все так, как на утро в палаточном лагере у компании хорошо подгулявшей накануне. Из полезного нашелся туристический железный топор, которого, кстати, я почему-то из рундуков яхтсменов не догадался захватить. Обзавелся сейчас. Представил себя зверобоем и чингачгуком в одном лице. В руке топор, на ногах старые промокшие кеды, из одежды замызганный спасжилет поверх длинной футболки цвета “хаки”. Крадусь вдоль кустов, выглядывая бледнолицых. Ещё пару веток прилепить к голове и вымазаться сажей для полноты образа. А вокруг мечта туриста: солнышко, птички покрикивают, листья шевелятся, речка блестит. Но вот тянет откуда то тонким запахом падали. Или рыба тухлая в кустах, или..? И вот свербит где-то в душе, что надо улепетывать с этого прекрасного острова, да побыстрей. Интуиция прямо орала, и пошел я бочком-бочком пятясь к мосткам, стараясь не упускать из виду окрестности. Но несмотря на то, что я был внимателен и ждал чего нибудь “этакого”, первую урчащую неприятность все-таки проворонил. Оно выпрыгнуло на меня из-за второго гаражика, когда я почти добрался до мостков. Вот только что там никого не было, и вдруг крупное тело кидается на меня. Я инстиктивно отпрыгиваю, замахиваясь топориком, промазываю, меня разворачивает, разбухшая мышцами серая рука с кривыми желтыми когтями проноситься мимо горла. Нападающий по инерции летит вперед, я ударяю топориком прямо по темечку. Любимое оружие индейцев застревает у него в голове, а я валюсь задницей в воду у мостков. Копошусь и на четвереньках ползу к причалу. Серая туша дергается в агонии. Я бегу по мосткам к спасительному финну, путаясь в своих собственных ногах, а сзади раздается новый басовитый рык. Как я оказался в кокпите швертбота, знают только мои разбитые в кровь коленки. Я туда нырнул прямо с мостков, “рыбкой”, скручиваясь в полете, чтобы не долбануться головой. Рукой прямо в прыжке дергая швартовый и натянутый к якорю линь. И так дернул и так оттолкнулся, что финн отскочил от мостков на три метра и весело побежал прочь от берега. За спиной с треском ломались доски мостика, рычало и урчало. Я обернулся лишь тогда, когда над головой зашелестел наполненный ветром парус. Мостик разносил в щепки монстр. Фигура отдаленно напоминающая человека, руки длинные, увитые мышцами, на голове клочки волос, кожа серая, а на бычьей шее поблескивает золотая цепь. Твою ж то маму… Это было человеком?

От влитого в тело адреналина тряслись руки. Как хорошо, что все швартовки и отходы, ныряния в кокпит хоть с воды, хоть с причала, отработаны до автоматизма. Вот если найду какой-нибудь храм, точно свечку за Елен поставлю, хотя ни в кого до сего дня не верил. Но поставлю.

От страха я пронёсся мимо первого острова и пошуршал галсами на восток, оставив за спиной на западе россыпи мелких и крупных островов среди заросших тростником мелей, проток, заливов большого водохранилища. На востоке тоже были острова с крупными деревьями, но меньше мелей с плавнями, и я решил, что надо выбирать только небольшие острова, и ни в коем случае не высаживаться, если на острове есть хоть намек на присутствие людей.

Подходящий остров был четвертым из обследованных за этот день. Длинный, почти на полкилометра, но узкий, так что через стройный ряд старых тополей на его гребне просматривалась вода. Я приткнул швертбот к нижнему по течению краю острова, над глубокой ямой у края песчаной косы. Снова соорудил растяжку швартовых, снял парус. Воткнул в кокпит ветки ивы, типа замаскировал. Остров радовал полным отсутствием людей и намеков на их пребывание. Да и что тут делать? Коса в самом широком месте достигала чуть более семидесяти шагов, одиноко стоящие на гребне тополя укрытия от ветра и солнца не давали, песчаные пляжики заросли рогозом, небольшими кустами ивы и молодой ольхи. Последняя порадовала широкими листами как альтернатива туалетной бумаги для одинокого робинзона.

Я обошёл остров, ещё раз убедившись, что людей и нелюдей на нём нет. Вернулся к стоянке моего лучшего друга “Пряника”. Настроил газовую плитку и занялся заготовкой воды. Жажда не проходила. И мне уже казалось, что я реально водяной, никогда не пил столько воды за сутки, почти десять литров!

Из еды у меня осталось три банки тушенки, одна рыбная консерва, макароны и целых два нарезных хлебных батона. Без всякого удовольствия посмотрел на консервы и убрал их. И так напиться не могу, а с соленой тушенки ещё хуже станет. Хлеб вытряхнул из упаковки, разложил кусками на палубе Пряника, чтобы подсушить. А то вот-вот плесень поползет по запасам, она хоть и пенициллином богата, но все таки лучше без неё. Закончив с хозяйственными делами, стал думать, что дальше делать. Остров неплох, удовлетворяет моим требованиям, можно остаться здесь. Тем более солнце перевалило уже за полдень, я устал, натерпелся всякого за вчера и уже за сегодня, настроение на отметке “глубокая унылость”, того и гляди переползет в депресняк. Знаю из теории и немного из практики, такое настроение в кризисной ситуации как правило приводит к гибели экипажа. Да, большинство трагедий в море случается не столько от стихий, сколько от неадекватного поведения людей. Этой теме и Елен регулярно уделяла внимание, вдалбливая правила, и мой отец со своими сослуживцами. А он у меня настоящий морской офицер в отставке. Сколько мы не обсуждали трагедий в море, практически всегда и везде пассивность, усталость и отчаяние приводили к гибели людей.

“Главное, Юрка, поймать тот момент, когда апатия вот-вот тебя захватит. Правило номер пять: не допустить до самого себя эту сволочь. Если ты вдруг, вот вдруг окажешься в ситуации когда руки опускаются, или готов их опустить вот-вот, вспомни, что надо делать. Вызубри наизусть, доведи до своей подкорки и до полного автоматизма.” — твердила Елен, заставляя каждый раз отжиматься до дрожи в руках, когда после гонок или тренировок я буквально полз с яхты, желанием бросить всё, и никогда больше не связываться ни с яхтингом, ни с Елен.

“Сначала дай пинка своему телу. В разогретом организме, когда кровь бурлит в мышцах, сердце долбился в грудную клетку, апатия не выживает. Почувствовал, что вот-вот накатит отчаяние, упал, отжался до трясучки в руках. Затем умойся, лучше холодной водой. Твоё настроение это просто набор химии, внутри твоего тела. Так наподдай всей этой чепухе гормонами злости, адреналином, выбей из себя дурь сам. А потом начинай просто наблюдать, что вокруг тебя твориться, включай мозг и думай.” — твердила Елен, — “И никогда, слышишь меня? Никогда не сдавайся.”

Я отчетливо помню её первый, и как мне казалось тогда, жестокий урок. Мне было двенадцать и я, мажущийся соплями, сорвался в истерику от своего первого проигрыша. Шесть гонок. Уставший, злой, обиженный на соперников, залитый по уши собственным позором, я бросил мачту с парусом прямо на слип и пошёл, твердо решив: “Всё, ноги моей не будет больше в этом яхт клубе”. “Куда?” — возмутилась Елен, когда я твердо намеревался уйти со слипа, где убирали свои яхты другие пацаны. “А ну стоять” — рыкнула до той поры очень вежливая и заботливая Елен. “Да пошла ты!” — взвизгнул я в ответ, стараясь бегом прошмыгнуть мимо неё. А она просто поставила мне подножку, так что я плюхнулся на землю пузом. “А ну быстро отжиматься.” — рявкнула, заставила. И хотя я ныл, обзывался, но пыхтел и отжимался. Маленький пацан, двенадцати лет, против этой стервы. Я отжимался и ненавидел её, ненавидел пацанят, которые смотрели на моё унижение, злился и мечтал их всех уничтожить. А когда злые слезы перестали застилать глаза, услышал дружное сопение. Рядом с моей детской ладошкой загорелая ладонь Елен, которая тоже отжималась вместе со мной, правда на одной руке, а рядом с ней все её тогдашние старшие воспитанники также тяжко дышали и отжимались. Когда я, обессиленный, упал, один из старших протянул руку, молча помог подняться. В тот день мы ещё час всей командой вместе с Елен убирали вооружение, таскали корпуса. И ни одного злого слова или взгляда. А потом топали пешком до города ещё пять километров в темноте августовского вечера. И прежде, чем расстаться у моего двора, Елен ткнула меня пальцем в плечо, сказала: “Запомни, Юрка. Никто кроме тебя самого не сделает из тебя ни супер яхтсмена, ни просто нормального мужика.”

А вот сейчас засада, я то уже чувствовал, что прямо сейчас на этом чертовом острове, в этом проклятом месте, растекусь лужицей жажды, головной боли, полной апатии. Сдернул себя с КОРТОЧЕК, начал разогревать уставшее, ноющее тело до звенящей пустоты в голове, до вышедшей по всему телу каплями пота водой. Затем нырнул в реку, постирал грязную одежду и почувствовав себя лучше, пошел наблюдать.

До города на востоке было далековато. Часть моста, ведущая к городу располагалась выше моего убежища, а ниже по течению виднелась речная пристань, с трехпалубным речным теплоходом и дебаркайдером на набережной. Вдоль берега по набережной сновали бусинки машин. Расстояние было большим, разглядеть какие-то подробности, кроме обыкновенной городской суеты не удавалось. Но в нескольких местах раскинувшегося города поднимались плотные дымы пожаров, а до слуха доносились отголоски сирен. Я чувствовал тревожное настроение человеческого муравейника. Заметил, как от разных участков набережной расползаются по водохранилищу точки катеров, лодок. Не один я такой умный, решивший убраться на воду от скопления начинающих паниковать людей. Вот только и мне никакие новые “робинзоны с пятницами” на моем острове не нужны. Или снова надо быть готовым сорваться с места, и уйти как можно дальше вниз по течению. В конце-концов там тоже были видны россыпи островов. Беспокойство нарастало. Я ещё раз проверил состояние “Пряника”, убрал выстиранные вещи, приготовил все для быстрого отхода. Свой наблюдательный пункт расположил в десяти метрах от стоянки швертбота, на стороне выходившей на панораму города. Точки лодок расползались по всем направлениям, но по большей части вверх по течению или вниз. Это тоже понятно, островов, расположенных ближе к берегу, чем занятый мной, было в достатке. Однако эта суета заставляла нервничать меня всё больше и больше. И то ли я накаркал, то ли дождался, то ли до “предчувствовался”, в сторону моего острова направилось целых две точки, через полчаса ставшие двумя пластиковыми катерами, за которыми как правило таскают лыжников, или плюшки. Вот засада. Но я точно с этими людьми на этом острове оставаться не стану. Ни за что! Уже знаю, чем может закончится общение, минимум — урчанием. Из встреченных мной людей уж очень небольшой процент остался в разуме.

Стартовать буду, как только они пристанут к острову. Пока суетятся, выдыхают, пока осматриваются, я соскользну под ветер и назад, на запад, к плавням, под прикрытие заросших лиманов.

Катера приближались. Судя по всему нацеливаясь пристать к середине острова, что мне на руку. Рев мощных моторов уже заглушил все окружающие звуки, и видимо поэтому я не заметил то, от чего надо было закапываться в землю. Когда лодкам до берега оставалось пара десятков метров, рулевые снизили обороты, и стал слышен еще один звук, высокий, свистящий, какой-то жуткий. А потом из-за противоположного края острова, едва касаясь кромки деревьев вылетел черный, крестообразный самолет. Вжикнула очередь прямо по катерам, бухнуло взрывом, в небо рванулся черный дым. Я дернулся к финну, но в этот момент самолет круто развернулся и пошел снова в атаку на прыгнувших в воду людей. Шел он вдоль острова, стреляя короткими очередями. Что-то тонко взвизгнуло рядом со мной, цапнуло за ногу, я покатился в прибрежные кусты ивы, вжимаясь в ветки и рогоз, вдавливая себя под воду. А потом воющий звук самолета удалился, и только треск и рев пламени от горящих катеров доносился с той стороны.

Я выполз на берег. Осмотрел икру, рана была сквозная, кровь лилась, нога неимоверно болела. Хотелось заорать и я еле сдерживался. Стянул футболку, разорвал ее, перебинтовал ногу, чтобы хоть как-то остановить кровь. Поскуливая от боли, пыхтя, поднялся. Осмотрелся. Чуть-чуть не дойдя до берега, пылал катер, несколько тел в синих спасжилетах плавали в воде, один человек уткнувшись носом в песок лежал на линии прибоя. Я похромал к месту трагедии, хотя делать этого не хотелось по вполне понятным причинам. Однако не совсем же я эгоист конченный, вдруг кто-то просто ранен. Но моя совесть и человеколюбие никому уже помочь не могли.

Осознавая, что теперь на этом острове, рядом с трупами и чадящими катерами мне делать нечего, я вернулся к финну, и отправился вниз по течению, попутным курсом забирая чуть-чуть к западу. Там, вдали от этого проклятого города, практически на линии горизонта высились холмы высоких островов с густым лесом.

К головной боли, жажде, добавились дергающая боль в ноге, слабость. Моя импровизированная повязка пропиталась кровью. Я, откопав в моем барахле аптечку, снова ее перебинтовал, но ещё через час повязка опять потемнела. Оптимизма мне вся ситуация и собственное самочувствование не добавили.

Финн плавно переваливаясь с боку на боку, шёл под попутным слабым ветром медленно. Я то и дело прислушивался, осматривал небо. Честно говоря не понимая, а что я буду делать, если черный самолет вернется. Вспоминая его очертания, размеры, я понял, что это скорей всего небольшой беспилотник. И именно поэтому, отсреляв свой запас боеприпаса, он не стал ещё раз проходить над островом и ушёл на восток в агонизирующий город. Однако мне было без разницы: что самолет, что беспилотник, один хрен, если вернется, мне конец. И я молился неизвестному мне богу, или всем богам, лишь бы без проблем дотянуть до спасительных островов.

Валкая “походка” финна укачивала, я старался удерживать себя в сознании, с каждой уходящей минутой это становилось делать всё трудней и трудней, острова слишком медленно приближались. В конце-концов, я раскрепил руль, чтобы зафиксировать курс, так как пару раз отключался. И только когда солнце уже почти коснулось горизонта, ближайший крупный остров с высоким холмом по центру оказался в каком-нибудь километре, но тут ветер скис, пришлось достать весло и грести.

Солнце, коснувшись горизонта снова распалось черными пятнами, резко потемнело. Проступившие крупные звезды давали немного света, и я правил финн прямо к темнеющему берегу, через небольшие заросли тростника. “Пряник” ткнулся в песок, уперся швертом в дно. К тому моменту я уже был не в силах вытащить распертый шверт, чтобы вытянуть швертбот на берег и пришвартовать. Перевалился через борт в воду, доплелся до берега, еле-еле нашел за что закрепить швартовый, уже в полуобморочном состоянии спустил парус. Тут из меня словно стержень кто то вытащил, я упал прямо у линии прибоя под метровый скат берега, и отключился.