S-T-I-K-S. Начни сначала

Ева Элатори, 2023

Миры Артема Каменистого. В страшный и невероятный Стикс приносит с новой перезагрузкой девушку, не помнящую о себе ничего и парня, увлекающегося яхтингом. Бывший диверсант, спец, ищущий в Стиксе свою потерянную любовь, химик-наркоторговец, ученый биолог, бывший работник морга и странный элитный зараженный Десятый. Судьбы всех участников пересекаются и затягиваются в детективный клубок. Новый безумный мир Стикса заставляет героев пересмотреть свои взгляды на жизнь и начать сначала. Снова начать жить, любить, идти за мечтой. И пусть мир Стикса страшен, а каждый шаг может закончиться смертью, герои не сдаются. Сумеют ли они найти все, что уже потеряли? Даже тот, кто уже не является человеком?Безымянной – имя, диверсанту – любовь, мечтателю – приключения, ученому- удивительные тайны, зараженному – разум.

Акт 1. Сцена 3. Печкин

К очередному рейду в “Четвертак” моя команда поредела. Из пяти человек отряда за последние полтора месяца выбыли двое. Они не ушли по каким-то идеологическим соображениям или за лучшей долей, все проще. Из очередного рейда по восточным кластерам мы привезли двух тяжелораненых. А вчера решался вопрос — идти в рейд к Четвертаку, или в этот раз пропустить?

Правда лично меня этот выбор не касался. Раз стою на ногах, значит к своему родному кластеру, с которым четыре года назад загрузился в Улей, я пойду.

Мои напарники это знали. Так же как и о мотивах, и лично их я ни к чему не принуждал, разговорами не уговаривал.

Вечером за ужином в баре “Веселый Топтун” Семен Семеныч и поручик Ржевский, просто кивнули, обозначили время и ушли собираться. Нам надо было преодолеть долгих двести семьдесят километров от Последнего убежища до Полигона. Не расстояние в условиях какой-нибудь развитой и не очень страны моего прошлого мира. По хорошей трассе да на неплохой машине каких-то три часа, но не в условиях Улья. С технологиями, трассами и с машинами проблем не было. Проблемы были в другом: весь путь пролегал вдоль водного Меридиана, делящего наш домен Улья на восток и запад. Меридиан раскидывался то заболоченной местностью, то сжимался полноводной рекой или разливался водохранилищем. Каждый житель Улья знает: вдоль воды идут миграции зараженных, а значит риск нарваться на стаю, или даже орду, велик.

Если бы мы располагались со стороны востока, или внешки, то нам грозила встреча максимум со стаями. Так как внешники регулярно сокращали поголовье со своей стороны, то и к узкому горлу перехода между доменами, зажатыми кластерами черноты, приходили только те зараженные, что умудрились выжить. Они были не сильными, но даже топтун, пусть не самый прокачанный зараженный мог открутить голову любому иммунному, если тот даст ему шанс. С нашей же, западной стороны, территория кишела тварями намного сильней, которые регулярно пополнялись мигрирующими из Пекла ордами.

Стоит посмотреть на карту, которую мне подарил мой крестник Бастард, состоящий ныне в команде исследователей от Института, то видно, что наш домен и соседние домены, словно сосиски в гирлянде, нанизаны на Меридиан, и перевязаны в узких местах чернотой, надежно разделяющей “сосиски” друг от друга. С одной, условно восточной стороны “сосиски” ограничены активностью внешников, с другой — ужасами Пекла. Вот и живут более менее прилично иммунные в узкой полосе между западом и востоком, и не стараются перебраться из своего домена в соседний. Да и с какой целью туда лезть? Твари везде одинаковые, местность вокруг изучена слабо, ресурсов хватает, и конечно Улей не то место, где можно гулять по кастерам в качестве познавательной прогулки. Тут надо выживать.

Поймав себя на мысли о географии Стикста, я усмехнулся. Надо же! Четыре года назад я не то, чтобы мог подумать о географии этого мира, я до жути боялся выйти в рейд на десять километров от стаба. Таких жмущихся в задавленных Стиксом поселениях людишек основная масса. И уж конечно география мира их не интересует, максимум — три десятка кластеров вокруг какого-нибудь стаба, с пометками что интересного приносит каждая перезагрузка. Или может быть и интересует кого-то более масштабные сведения, но вот такой простой взгляд на карту местности большинству иммунных не доступен, это суть секретные сведения Института.

Собрав свои рюкзаки, проверив оружие и одежду, я завалился на диван. До выхода в рейд оставалось десять часов. Лучше всего их было потратить на спокойный сон. Ещё бы уметь впрок высыпаться.

Закинув руки за голову, я уставился в потолок гостинной моего коттеджа. Да, в Улье я могу себе позволить шикарный рубленный дом, напичканный всяким нужным и современным. А вот в своей прошлой жизни не мог. Ни дома, ни современного всего, что нужно. В прошлой жизни я был по сути списанный с довольствия ВС России инструктор — испытатель, приписанный после комиссования по ранению к Полигону. К моменту приписки, верней официального приема на работу, за спиной у меня было две официальных командировки в очень горячие точки, одна из которых закончилась размахиванием табельным оружием перед носом штабной сволочи, по вине которой погиб мой друг, практически брат. Хотя не только размахивал табельным, но и прострелил этой гниде ногу. Полковой дело замял увольнением по “ранению”, а в моем личном деле появилась пометка о нестабильности психики. Психику, увольнение, и гибель брата я, в силу традиций, врачевал соответствующими дозами спиртного. В конечном итоге жена, не видевшая ранее меня по полгода и больше, не смогла вынести моего тотально-пьяного присутствия, сменила меня и место жительства. Да и ладно, её уход я не заметил. Детей у нас не было, и кроме совместного счета в банке, более ничего не связывало.

В день Улья, я отмечал крутой поворот в моей жизни. Банькой и душевными разговорами с прапором моей бывшей боевой части, на его “фазенде”, стоящей на берегу Саратовского водохранилища. Праздновали мы не что-нибудь, а последнюю неделю моей холостяцкой жизни. За год до этого дня в мое подразделение испытателей стрелкового оружия была зачислена Анна Сергеевна. Молодая женщина, мать одиночка, закончившая музыкальное училище по классу хоровое пение. Её музыкальные таланты в городке рядом с Полигоном применять в общем-то было негде. Вернувшись в родной городок вместе с дочерью подростком в родительскую квартиру, она не нашла ничего лучше, как пойти работать на Полигон. Занесла ее судьба нелегкая в наш дружный коллектив, отладчиков-испытателей экспериментальных видов оружия для спецподразделений и диверсионных операций. Да уж. У Судьбы свои собственные приколы. За последний я до сих пор благодарен, этот год с Анной Сергеевной внёс в мою жизнь новые чувства и какой-то смысл.

Анечка с тонкими пальчиками, и с не менее тонкой душой, прекрасно обращалась с метрическим и лабораторным оборудованием, и не плохо справлялась проведением экспериментов. Впрочем, последнее было понятно, в юности, кроме занятий в музыкальной школе, она занималась биатлоном, достигнув в этом неплохих результатов, для девушки, нацеленной на музыку и возвышенное, а не на спортивные достижения. На последнем настаивал ее отец, как и большинство местных жителей привязанный к Полигону и армии. Отец знаменитый в узких кругах специалистов по всякому интересному оружию. Он свое дело любил, и хотел бы воспитать сына преемника, но не повезло, родилась только дочь.

Романтическая натура Анечки пела и стремилась к прекрасному, а руки настраивали прицелы, чистили стволы, снаряжали патроны. Делала она свою работу так же утонченно, как и играла на фортепиано и скрипке, под удивительную музыку, к которой приучила весь разношерстный коллектив. Моя же циничная и замершая к тому времени душа, оттаяла рядом с этой немного грустной женщиной. Через год я не представлял свою жизнь без неё и её дочери.

Но случилась не свадьба, случился Стикс.

Утром четверга, после мальчишника я вышел на мостки. Плотный туман не редкость над великой русской рекой, так что кроме запаха меня ничего не насторожило.Туман, утро, всплески рыбы, далекий говор чаек. Красота, если бы не вонь. Уставшее от праздника тело, требовало лекарст. Я пошел за баню к пригорку, где должен был стоять дом и припаркованные машины. Однако ни дома, ни машин там не было. Уже позже я понял, что граница кластера проходила прямо по ступенькам бани. Вот что на стоило тогда продолжить пьянку в доме, а не в бане?

Днем мои помятые похмельные друзья заурчали. И начался первый день моего личного наказания в чистилище.

Наверное каждый житель Стикса помнит свои первые дни до последней мелочи. Я не исключение, помню каждый свой шаг, свои чувства, ошарашенность, страх, своё отчаяние, когда добравшись до разграбленного Полигона, обнаружил тела сотрудников и растерзанный труп Анечки. Красивое платье в мелкий синий цветочек, задранное вверх, вымазанные кровью ноги, пустые синие глаза и крохотная дырка во лбу.

Я взвыл, хотел толи умереть, толи убить всех, до кого дотянусь.

В городе шел бой, в городе бродили двуногие чудовища. Я вытащил из стационарного подпольного сейфа модернизированную Анечкиным отцом СВ, выгреб экспериментальные боеприпасы и пошел по следам налетчиков. И нашел колонну техники, куда сгоняли горожан. Одетые в камуфляж люди, в том числе и бабы, заталкивали в кунги людей, со связанными руками, но не всех, кого-то прямо на месте отстреливали. Среди гражданских стоял крик, плач. Но охранников это не смущало. Нисколько не колебаясь я четко понимал, кто тут свой, а кто чужой.

Переводя прицел с одного мерзавца к другому, я стрелял и стрелял. Помню троих тварей, насиловавших девчонку, помню как зарядил в них экспериментальный дозвуковой разрывной патрон. С наслаждением отметив результат. Перед глазами стояла мертвая Анечка. Глаза и разум застилала ярость.

Закончился мой бой попаданием снаряда с беспилотника в частный дом, где я укрылся на чердаке.

Следующее, что помню бородатого по самые глаза мужика, хлопающего меня по щеке. “Очнулся, бро?” — спросил он — “ну ты и задал мурам по самые гланды” — рассмеялся он. Протянул руку — “Я — Север, тебе значит крестным буду. Как же мне тебя крестить то, бро? Смотрю ты тут прямо удачно так в печку провалился. Печник прямо, а, вот Печкиным будешь. Добро пожаловать в Улей, Печкин”.

Следующие два часа, пока мы ждали перехода зараженных и мародеров в соседний загружающийся кластер, Север мне подробно рассказывал где я очутился и как тут все устроено. До меня доходило трудно, меня давило знание, что Анечки больше нет. Север, видя такое мое нетипичное отношение к Улью, уточнил, что не так? И я выложил ему об Анечке, о свадьбе, о том, что всё потерял прямо вот только что. На что Север ответил, что Улей тем и хорош, что дает всем шанс начать сначала. Что для меня это прямо отличный повод повеселеть. Приду к следующей перезагрузке, и чем Стикс не шутит, даст Улей мне шанс на счастье.

И я уже четвертый год подряд не пропустил ни одну перезагрузку Полигона, но Анечки так и не нашел. Улей чуть поменял время загрузки, пьянка моя начиналась в среду, утром в четверг загрузился в Стикс, первый бой на Полигоне произошел днем четверга. Почти десять раз я приходил в лабораторию, успевал перекинуться с ошарашенной Анечкой несколькими фразами, но затем ее прибирал Стикс, и мне приходилось собственной рукой её убивать. Каждые полтора месяца надежды, и расставания. Но Улей сжалился надо мной. Раз за разом Стикс смещал время загрузки на несколько минут вперед, и наконец, стал грузиться в пятницу утром. Освободив меня от Анечки, так как утром в пятницу она ни разу больше на работу не пришла. Теперь меня занимала другая история — что с ней случилось с четверга на пятницу в нашем мире? Я расспрашивал об Анечке с каждой перезагрузкой слабо соображающих бывших сослуживцев, затем водителей автобусов, просто знакомых. Выяснил только одно, что в пятницу утром она осталась дома, и больше на работу не выходила. Слава богу ее дом стоял на другой стороне реки и эта часть города не попадала в Стикс. Хотя может конечно и попадала, но не в нашем домене. Улей избавил меня от боли и ежемесячного акта мазохизма. Теперь я просто приходил в Четвертак на каждую перезагрузку, просто помогал новичкам. Оплачивая свою благодарность Улью, хотя, чего греха таить, всё ещё надеялся на встречу.