Воспоминания о будущем

Влада Созинова

Леоне любит тишину и спокойствие, а вот ее заводная подруга детства – Рэкки обожает веселье и необычные приключения, придумывая их на ходу одно за другим. Они живут в небольшом городе, у них обычные жизни, однако они наполнены необычными событиями и происшествиями. «На дворе 2060-е – мир и благодать, ну может она посидеть денек спокойно и не втягивать меня в приключения», – сурово вздыхает Леоне. А потом мирно улыбается и идет вслед за своей подругой хоть на край света.

Рождение и смерть

Тайна жизни состоит в том, чтобы не испытывать чувств, которые тебе не к лицу

Оскар Уайлд

В это холодное темное утро я шла до школы одна, без Рэкки, что крайне мне не свойственно. Однако мне требовалось прийти в учительскую пораньше, ведь на меня возложили обязанности дежурного на эту неделю. Нужно было составить схему с именами всех одноклассников и забрать у учительницы красные повязки, чтобы после раздать их всем ребятам. Не очень-то я люблю это занятие, но что ж поделать, если меня без моего согласия определили на эту должность.

И вот я одна иду по холодной улице, перебирая ногами неубранный спозаранку снег. Солнце еще не встало, а я уже плетусь в школу. Моя куртка с подогревом практически не грела, какой тогда от нее толк? Холодно. Как же мне было неудобно, жутко хотелось спать и, наконец, прийти в теплое место. А все это происходило в мой день рождения. В этот прекрасный день мне нужно так мучиться! Все потому, что мне не повезло родиться зимой. Вот у Рэкки день рождения в августе, а у Сайрама в мае. Черт, как я им завидую. Родились в такое теплое время года. Мой день рождения выпал на седьмое февраля. В самый морозный и малосолнечный день в году. Ну, хотя бы я старше моих друзей на пару месяцев. Хоть какой-то плюс здесь был.

Уже виднелись железные ворота школы. В голове я представляла себе теплый день. Пляж и яркое солнце. Немного помогало отвлечься от мороза и летящего в лицо снега.

В гардеробе было мало людей, пара человек. Да и в самой школе, похоже, было немного учеников. Кто захочет приходить так рано в такое тоскливое место как школа? Но и опаздывать ученикам тоже не советую.

Быстро надев школьные ботинки, я поспешила в учительскую. Бежала по лестнице, перебирая ногами часто-часто. Даже едва не споткнулась один раз.

Представляю, как это было бы комично. Пройдет кто-нибудь мимо и увидит меня, распластавшуюся на лестнице. А что я? А я стану красная от стыда и продолжу валяться на лестнице от смущения. Быстро прокрутив такой исход у себя в голове, мои ноги сами начали ступать аккуратно и подниматься медленнее. Мало ли, вдруг я и вправду упаду?

Оставалась пара ступенек до конца, я почти поднялась на этаж. Однако я заметила, как темная фигура скользнула мимо и оказалась позади меня на лестнице. Я остановилась и заглянула за спину.

Это был Сайрам. Почему-то не сразу его узнала. Мне захотелось его окликнуть, но вид его был слишком мрачен. Он был погружен в свои мысли, что меня и отпугнуло. Шастает здесь, словно тень, жутко.

Тут я вспомнила, что вчера он не появлялся в школе. Интересно, почему это? И нам с Рэкки ничего не сказал, хоть мы писали ему в чатике вопросы, куда он подевался. А сейчас он пришел раньше всех, хотя еще тот любитель поспать. Может, его наказали? Странно все это. Такой угрюмый. Хотя всегда кажется спокойным и бодрым. Все настолько плохо, что он даже не поздоровался со мной.

А время шло, фигура, что была Сайрамом, спускалась все ниже и ниже. Мне все-таки захотелось его окликнуть. Хочу узнать, что произошло, и по возможности помочь.

— Сайрам, э-эй, — протянула я.

Он на мгновение остановился, но даже не повернулся в мою сторону. Неловкое молчание. Я очень долго пыталась подобрать слова, но ничего не выходило, они застряли в горле. Что же такое, мы ведь друзья. Никогда не было такого неловкого чувства между нами, разве что в день, когда мы подружились. Я всегда могла заговорить свободно с ним или Рэкки. Пуфф, какая же я тряпка. Нужно собраться. И спросить…

— Я, эм, ты… все хорошо? — что могла, сказала я.

Сайрам так и не повернулся в мою сторону. Но, возможно, он узнал меня по голосу. Я надеюсь. Мы все еще стояли на безлюдной лестнице, я могла видеть лишь его спину и черные волосы. Слава богу, нам никто не помешал.

— Я… нет, — тихо сказал он. — Мне пора.

Он продолжил спускаться как ни в чем не бывало. Мне ужасно хотелось побежать за ним. Схватить его, спросить: «Что произошло?». Предложить свою помощь, в конце концов. Но я не сумела. Ноги отказывались идти. Я стояла на месте и смотрела, как он уходит, боясь что-либо сделать или сказать. Вдруг, если я вмешаюсь, то будет только хуже? Не могу. Не могу к нему подойти. Как же я слаба.

Стыд, обида, ненависть к себе переполняли меня. В моей голове судорожно созревал план. Но никаких идей не было. А Сайрам спустился на пролет ниже. От бессилья я схватилась за перила. Ну почему все именно так, а никак иначе? Наверное, каждый представлял в своей голове, что однажды поможет бабушке поднять груз на лестницу, защитит котенка, выбежавшего на проезжую часть или поможет постороннему. Все это так круто и по-геройски выглядит в голове. А на деле, когда такие ситуации в реальности перед тобой происходят, твой геройский дух не настолько силен, как в фантазиях. Ты смотришь на эту бедную старушку, тащащую свою тяжелую сумку, но стоишь на месте. Думаешь, что кто-то другой сейчас поможет ей. Тебе не хватает решимости. Чувство непонятного страха охватывает тебя. Может, все это человеческий фактор?

Вот и я уже нафантазировала себе, как спущусь по ступенькам быстрее него, подбегу и обниму со всей нежностью. Сайрам начнет оправдываться, но я не дам ему этого сделать, прижав сильнее к себе, предложив всю себя для помощи.

Фантазии кончились, я все еще стояла на пролете, опершись на перила. Сайрам давно ушел, но что я могла сделать…

* * *

— Такая бледная, — охала учительница. — Ты меня слушаешь? Леоне.

Не помню, как оказалась в учительской. Вообще уже ничего помнить не хочу. Стою тут и слушаю ее причитания. Наверное, я и вправду ужасно выгляжу. Нужно поскорее забрать красные повязки. Давай, доставай их уже быстрее, хватит болтать.

Но классная руководительница все не унималась. Благо в учительской кроме нас двоих больше никого не было. Еще слишком рано.

— Можешь присесть, — сказала она, попутно шаря в деревянном шкафу.

Она шуршала бумажными пакетами, перебирала разные украшения к Новому году. Как же раздражает!

— Садись, садись, могу кофей налить (она говорила «кофей» вместо «кофе») или чай. Пьешь кофей?

Я ничего не ответила, однако на диван села.

— Вот, нашла, — на журнальный столик перед диваном опустились повязки.

— Ничего не хочешь? — настойчиво спросила она.

Я легонько мотнула головой. Надеюсь, она заметила. Моя рука уже потянулась к повязкам, но учительница спросила:

— Все в порядке?

Рука остановилась. Я снова облокотилась на спинку дивана. Ну почему, почему я не ушла раньше? Теперь, скорей всего, придется ей рассказать, ведь она точно начнет яростно расспрашивать меня. Не люблю говорить о своих чувствах. К тому же она — взрослая, что она может понять?

— Я… нет, — боже, ответила, прям как Сайрам на лестнице. Нужно скорее валить отсюда, пока мне не стало еще хуже. Схватив повязки, я ринулась к двери, но учительница тоже встала из-за стола.

— Подожди, — остановила она. — Расскажи мне, что произошло.

Почему-то я замерла. Но желание уйти все еще было со мной.

— Вы знаете, что с Сайрамом? — спросила я, перебирая красные повязки в руках.

— Сайрам, хм… Ты его видела?

Я кивнула.

— Садись. Сегодня его не будет на занятиях, впрочем, как и вчера.

Она немного помолчала, выдерживая тактичную паузу. Может, не хочет мне говорить?

— Понимаешь, у Сайрама в семье тяжелое время. Но скоро он начнет учиться в привычном темпе. Я хочу, чтобы ты его подбодрила, когда он вернется. Ведь вы с ним часто болтаете о том о сем на переменах. Как классный руководитель я вижу, что вы состоите в дружеских отношениях. Могу предположить, что он уже не будет таким, как прежде.

От этих слов я напряглась и удивилась одновременно. Что она имеет в виду под фразой «не будет прежним»? У Сайрама произошло что-то грустное в семье? Его ненормальная мать опять что-то натворила? В этот момент хотелось заткнуть уши, но также хотелось дослушать до конца.

Учительница явно не желала продолжать этот разговор, но раз начала болтать свои сплетни, пусть заканчивает. Поэтому я спросила:

— Что значит «не будет таким, как прежде»?

Она долго тянула, но проболталась:

— Его бабушка… она скончалась пару дней назад. Мама Сайрама звонила мне кучу раз, писала записки и передавала их через сына. Бедный мальчик, потерять близкого человека в таком юном возрасте!

Она готова была заплакать в любой момент. Мое же лицо было каменным. Так вот, значит, что произошло. А я ничегошеньки не знала. Почему он не рассказал мне, своему другу, об этом… Вместе мы бы пережили эту новость куда спокойнее. Но как же его чувства?.. Я совсем о них не думаю. Кажется, я правильно поступила, что не побежала за ним тогда на лестнице. Ему, скорей всего, сейчас хочется побыть наедине с собой, своими мыслями.

— Это ужасно, — вымолвила я.

— Да, но ничего уже не поделаешь, — опустив голову, сказала учительница.

Теперь мне точно пора было уходить. Когда я приблизилась к двери, учительница меня окликнула:

— Леоне, глупо, наверное, было рассказывать тебе все это, но Сайрам ведь твой друг. Я хочу, чтобы ты помогла ему оправиться. И… если плохо себя чувствуешь, то я могу назначить дежурным кого-то другого. Ты только скажи.

— Нет. Все нормально. Если что, мне поможет Рэкки.

Я быстро выбежала из учительский, не оглядываясь.

* * *

Коридоры школы заполнились учениками, от прежней тишины и безлюдности ничего не осталось. С каждой минутой приходит все больше и больше людей.

Вот и лестница. Нашла ее. Пелена затмила глаза, вообще ничего не вижу. Топ.

Топ.

Топ.

Почему. Топ. Смерть повсюду. Топ. Рождение. Топ. Смерть. Топ. Рождение… Круговорот жизни. Топ. Одни умирают. Топ. Другие рождаются. Топ. Смерть. Топ. Рождение…

У меня день рождения… На некоторое время забыла, а теперь вдруг вспомнила. Видимо, так на меня повлияла новость о смерти близкого человека Сайрама. Почему одни люди в это время рождаются, а другие умирают? Несправедливая жизнь. Кто решает, кому жить, а кому умереть? Даже не могу представить, что ощущает Сайрам, как ему сейчас плохо. Переживать настоящую боль… Боль от невосполнимой утраты. Никто не хочет терять близкого и дорогого человека. Я тоже не хочу никого терять. Но, похоже, не нам это решать.

Топ. Топ. Топ.

Есть рождение. И есть смерть. Жизнь — она… как стая птиц. Мимолетная и недосягаемая порой.

Что-то схватило меня за руку. Это была Рэкки. Как она нашла меня? Я моргнула, точно, Рэкки. Где я вообще?

— Леоне, блин, я уже третий раз пытаюсь докричаться до тебя, а ты все не слышишь.

— Да, прости.

— О, у тебя повязки, — заметила она, — надо раздать. Быстрее.

Она меня потащила куда-то вперед, но я и не сопротивлялась. Сил не было. Дайте мне просто подумать…

Мы шли по коридорам. Каждый раз, когда Рэкки встречала человека из нашего класса, она здоровалась. Некоторым (кому нужно) давала красные повязки. Я просто молча шла за ней все это время. Рассказать ей? Или не стоит нагружать? Рэкки такая восприимчивая, сердобольная и часто переживает по пустякам. Думаю, сама учительница не подозревала, что разболтает мне это, поэтому я обязана хранить данную тайну в секрете. Но Рэкки наша общая подруга, она точно никому не скажет.

Наконец она раздала все-все повязки и остановилась. Вместе с ней замерла и я.

— Совсем забыла сказать. Поздравляю с днем рождения!

— Да. Спасибо, — еле выдавила я из себя.

— У меня для тебя сюрприз. Глаза закрой.

— Рэкки, сейчас не время, — пытаясь рассказать ей про Сайрама, прервала я.

— Закрой свои глаза, — настаивала она.

Я повиновалась и закрыла их. Но мне было почти не интересно, что она мне покажет. Рэкки зашуршала одеждой, открыла рюкзак. Я снова мысленно пустилась в свои философские размышления, улетая куда-то далеко, но она воскликнула:

— Открывай!

Открыв глаза, я увидела перед собой Рэкки, что держит телефон в руках. Она хотела мне показать видео-голограмму.

— Смотри! Правда милые?

Видео началось с радостного крика Рэкки. Потом плавно ракурс перешел на корзинку с большой полосатой кошкой на дне. Послышались писки. Это был целый ворох котят. Совсем еще маленькие, слепые, они искали мамину титю. Один из котят (всего их было четверо) жадно присосался к своей маме. Они были такими крохотными и беззащитными. Просто прелесть. Остальные трое постоянно мяукали и тыкались мордочками не пойми куда.

— Хорошенькие, да? У моей тети на даче кошка недавно родила. Я знаю, что ты с давних пор хочешь котенка. Возьмешь? Леоне?

Совсем недавно родились. Они родились…

Жизнь. Новая жизнь.

Кто-то рождается, а кто-то умирает. Вечный круговорот. Но никто не хочет умирать, да? Что же такое жизнь? Как странно. Я смотрела на них не отрываясь.

— Я подарю тебе одного. Вот рыженький. Или, может, бежевый? Ты меня слышишь, а?

Она выключила видео и подошла как можно ближе ко мне. Рэкки смотрела мне прямо в лицо.

— Тебе не нравится? Хочешь, я другой подарок…

— Нет. Они прекрасные. Я с удовольствием возьму одного из них к себе и обязательно позабочусь о нем.

— Тогда в чем дело? — поинтересовалась она.

Я не сразу ответила.

— Они живые. Это новая жизнь. Разве не чудесно? — спросила я, странно улыбаясь.

— Ну, да…

— Рэкки, в чем смысл жизни? Может, его нет? Почему мы так мало живем, а потом умираем?

Она немного задумалась. Я не ожидала, что она всерьез ответит. Если бы она рассмеялась вместо ответа на мой вопрос, я бы ее поняла и ничего бы не сказала. Но Рэкки все же ответила мне.

— Ты меня спрашиваешь? Я как-то и не задумывалась никогда. С чего это ты так… Но я отвечу. Возможно, смысл в том, чтобы жить так, как хочешь именно ты. Радоваться простым мелочам, ведь из них и состоит твоя жизнь. Вот я — люблю свою жизнь, потому что никто мне не указ, и не хочу ничего менять в ней. Мне и так нравится быть… эм, ну это… собой. А тебе что, жизнь не нравится? — внезапно прервалась она.

— Нет, дело не во мне, просто…

— Эй, урок сейчас начнется. Давай сядем вместе у окна, там и расскажешь. Идем, — она потащила меня в класс русского языка.

Наверное, не стоит ей знать. Пока. Может, потом, если Сайрам захочет, то сам расскажет. И зачем я задала ей такие важные философские вопросы? Глупо себя выставила, а теперь Рэкки будет вместе со мной рассуждать, что же такое жизнь и смерть.

Мы вошли в класс, и как раз в это время загорелся свет. Пробираясь сквозь ряды парт, сели у окна. Учительница почти не обратила на нас, явившихся в последнюю секунду, должного внимания, да и парта была свободна, поэтому мы ее заняли.

— Вот мы и на месте, — шепнула Рэкки, — так, что ты хотела спросить?

Я смотрела некоторое время в окно, собираясь с мыслями. Вид был завораживающий. На улице светало. Солнце окрасило небо в голубой, красный, сиреневый, желтый и оранжевый цвета.

— Хотела только спросить тебя. Вот ты веришь в жизнь после смерти? (Не знаю, почему я спросила именно это, может, вся эта ситуация меня напугала и я просто боюсь смерти?)

— Ну, даже не знаю, как тебе ответить. Подожди немного, я подумаю.

Рэкки и вправду уселась поудобнее и начала думать. Я продолжала глядеть в окно. Солнце медленно вставало из-за горизонта. Еще чуть-чуть, и оно ослепит мои зеленые глаза.

— Знаешь, Леоне, Вселенная, в которой мы живем, образовалась примерно пятнадцать миллиардов лет назад. Но я все это время — от Большого взрыва и до моего рождения — не испытывала никаких ощущений и ни о чем не переживала. Время для меня началось только с момента моего рождения. А до рождения — все равно, будто ничего и не было. Вероятно, в некотором смысле, момент моего рождения совпал с моментом рождения Вселенной.

— Что-то я не совсем понимаю. О чем это ты, Рэкки?

— Ну, так же как и после смерти, может быть, эта Вселенная будет существовать еще десять миллиардов лет до «конца света». Но я все это не буду переживать, как не переживала эпоху динозавров. В каком-то смысле мой последний вдох совпадет со смертью Вселенной. Вот возникла Вселенная — и в следующий миг родилась я. Вот меня нет — и в следующий миг умрет Вселенная. А что же будет потом? А потом будет новое рождение! По Гераклиту «Смерть есть рождение». Рождаясь — умираем, но и умирая — рождаемся! Думаю, смерть — это лишь врата новой жизни. Исчезновения нет, небытия нет, а есть лишь «переход» от одного состояния бытия в другое, и этот «переход» неощутим. Я не боюсь смерти, потому что до моего рождения меня не было миллиарды и миллионы лет, и меня нисколько это не заботило.

— Вау, ты так глубоко мыслишь, — удивилась я.

— Да. Отец давал мне читать самые разные ученые книжки. Там и набралась опыта.

— Ты хочешь сказать: начиталась?

— М-м-м, нет.

— То есть ты веришь в реинкарнацию?

— Да, в каком-то смысле верю.

Молчание. Немного послушали, что говорит учительница. Она все твердила о деепричастных оборотах.

— Эй, псс, а с тобой точно все в порядке? — поинтересовалась Рэкки.

— Да. А что-то не так?

— Нет. Ты просто сегодня слишком задумчивая, что ли, а еще спрашиваешь про всякие «смыслы жизни» и «глубинные тайны» Странно все это. Да и Сайрама сегодня опять нет в школе. Это ты из-за него?

— Еще чего. Конечно, нет.

— А я думала, ты за него переживаешь.

— Вот еще, — и я посмотрела уже на яркое небо, на солнце, которое было выше, чем в прошлый раз, и отразилось в моих глазах. Солнце тоже каждый день будто рождается и умирает, заходя за горизонт и вставая оттуда вновь. Круговорот. В этом месяце оно высоко не встает. Поскорей бы весна…

* * *

Поздно Вечером Сайрам, Рэкки и я сидели у меня дома за кухонным столом, попивая холодный лимонад. Кроме того, на столе стоял большой торт с клубникой, только что выставленный из холодильника, и много других сладостей. В дверь позвонили.

— Это мама. Пойду открою. Не разнесите здесь все в мое отсутствие.

— А мы собирались?

Я оставила столовые приборы и пошла открывать. Шуршание возле входной двери, и вот через минуту послышался мамин возглас:

— Уже празднуете?

— Конечно, снимай кофту.

Она мигом разделась, поздоровалась с ребятами, проходя мимо кухни, они ей махнули, а после прошла в гостиную. Я же пошла за ней.

— Не увлекайтесь там, а то наделаете шуму. Вы уже не дети, а здоровые кони.

— Да, мам.

— Давно я не видела твоих друзей. А Сайрам-то, гляди, как повзрослел. Все-таки он симпатичный.

— Что ты имеешь в виду, мам?

— Нет-нет, ничего. Просто если захочешь встречаться, то пожалуйста. Ты уже достаточно взрослая для этого.

— Ч… что, прости?

Я опешила. Почему мама говорит такое сейчас? Раньше подобных разговоров я от нее не слышала. Она редко затрагивала тему мальчиков. В основном только когда я ей жаловалась, как глупые мальчишки пристают ко мне и дразнятся из-за роста. С тех пор я стала решительнее и сильнее, но я до сих пор считаю себя ребенком, какие серьезные отношения могут быть в этом возрасте? Я хорошо поняла ее намеки. Но с какой стати мне думать о мальчиках? У меня что, других дел нет? Мне еще учиться и учиться, школа намного важнее.

— Да не удивляйся ты так! Почему бы просто не попробовать? Ты же уже вроде в «этом возрасте».

Мои щеки ненадолго покраснели, я растерялась. Черт! Я же не испытываю к Сайраму никаких романтических чувств. Что такое с моими щеками? Нет-нет, это все мама, она застала меня врасплох своими словами. Хотя может получиться так, что это он меня лю… любит. Фуф, какое слово противное! И как мама могла подумать, что у нас что-то есть? Он же просто мой друг. И ничего более. Зря я переживаю, в этой ситуации все очевидно. Просто мама вселила в мою голову возможный исход событий, который маловероятен в будущем.

— Тише, тебя услышат, — подойдя ближе, шептала я, пусть мы и находились в другой комнате вдали от друзей. — Сайрам — просто мой друг, не более. Ничего себе не надумывай. А теперь я пойду и поздравлю его с днем рождения.

— Да-да, хорошо, иди. Вот, смотри, влюбится он в кого-нибудь, не будешь завидовать? — легкая усмешка появилась на ее губах.

— Нет, я буду рада за него и пожелаю ему счастья, — и, хлопнув дверью, я повернулась в сторону кухни.

Ух, мама! Если сейчас она заводит такие разговоры, то что будет позже, к двадцати годам? Она попросит родить ей двойняшек?

Даже после моих правдивых слов я знаю, что она до сих пор считает, будто мне нравится Сайрам, ведь вокруг меня больше нет мальчишек, а с ним мы проводим целую кучу времени. Ну и пусть так думает. Это неправда! Вот пойду сейчас на кухню и решительно спрошу: нравлюсь я ему или нет. Нет! Плохая идея. Сайрам подумает, что это я к нему неровно дышу, а иначе не стала бы задавать такой прямой вопрос. Мне бы его прямолинейность и уверенность… Ну и ладно, забудем. Просто вернусь обратно как ни в чем не бывало и поздравлю друга с праздником. Ух, мама, совсем выбила меня из колеи своими расспросами. Так неловко.

— Не скучали без меня?

— Конечно, нет. «Мучили» твою кошку, — произнесла Рэкки.

— Сейчас же все будете в белой шерсти.

— Мы ее не сильно мучили. Не настолько, чтобы шерсть с нее клоками сыпалась, — пояснил Сайрам.

— Ниа, уйди отсюда, — приказала я кошке и попыталась схватить ее.

Кошка ловко извернулась на коленях у Сайрама и попыталась спрыгнуть, но мне удалось ее поймать и заключить в свои объятья.

— Иди и больше не возвращайся, от тебя слишком много шерсти, — кошка спрыгнула с моих рук на пол, недовольно вздохнула и прилегла на коврик в коридоре.

— А почему все-таки Ниа? Странная кличка для кошки. Не находишь? — поинтересовалась Рэкки.

— Это все потому, что она вечно мяукает. Ее нежное мяуканье похоже на этот звук.

— По-моему, совсем не похоже, — вставил Сайрам.

— Какой ты вредный, — сказала Рэкки.

— Это я-то?

— Так, все, тост за день рождения Сайрама, — сказала я, лишь бы не началась их новая ссора.

Я встала из-за стола и подняла стакан повыше. Теперь я глядела на них сверху вниз, на Рэкки и на Сайрама. Почему-то именно сейчас мне вспомнился тот неловкий разговор с мамой, который меня смутил. Мне стало некомфортно находиться рядом с Сайрамом в такую минуту. Я постукала пальцами по стеклянному стакану. Мало того, я вообще не представляла, какой тост произнести. Ведь эта фраза была сказана, только чтобы остановить их бессмысленную перепалку. Не могу подобрать слова, что бы такое сказать, да чтобы не было банально? Какое глупое и смущающее положение. Нужно срочно что-то придумать. Но что?

— Давайте выпьем за то, чтобы тебе всегда сопутствовала удача. Во всем на свете… в учебе, спорте, в любви там, еще в чем-нибудь… Пейте!

Я быстро поднесла стакан ко рту и начала пить. Лишь бы не произнести еще чего более смущающего. Что за ерунду я сказала? Хотела же красивый праздничный тост…

Рэкки и Сайрам переглянулись, но все-таки тоже начали пить лимонад вместе со мной. С каждой секундой лимонада в моем стакане становилось все меньше, я это понимала. Ладно. Закончу пить и помолчу. Обычно, когда я молчу, разговор подхватывает Рэкки, ее иногда заносит и она болтает без умолку долгие минуты. Пусть сейчас тоже кто-нибудь начнет разговор, любую глупость, любую мелочь, только не спрашивайте про тост.

Я закончила пить, поставила стакан на стол и приумолкла, держа язык за зубами. Они тоже отмалчивались. Что же делать? Не выдержав воцарившегося молчания и тугого напряжения, Сайрам спросил:

— Так что там про любовь было?

— Что?

Все-таки спросил меня! Буду молчать.

— Про любовь. Мне показалось или ты мне любви пожелала, а?

Я молчала.

— Не любви, а удачи в любви, — поправила его Рэкки.

— Почти одно и то же, — буркнул он.

— Девушку себе найди, вот и все.

— Че? Кто бы говорил, Рэкки, у самой-то нет парня.

— Да он мне и не нужен вообще. Я и без него шикарна, — она налила себе еще лимонада из большой бутылки, а потом принялась пить по-царски.

— Ты уже перепила. Всякую чушь несешь, — он попытался отобрать у нее стакан.

— Не-ет, это мое питье. Не трогай, — отодвинувшись, крикнула Рэкки, изображая из себя пьяненькую девочку. — Сам-то даже не целовался ни разу!

— А тебе какое дело? — воскликнул Сайрам, растерявшись. — Отдай стакан, я сказал. Леоне, помоги мне!

Вся эта картина выглядела настолько комично, что я рассмеялась, хотя до этого молчала как рыба. Рэкки и Сайрам обернулись в мою сторону. Я смеялась искренне и звонко. Сайрам подхватил инициативу. Мы оба весело гоготали на всю кухню.

— Что? Что смешного? — непонимающе спросила Рэкки.

Теперь все встало на круги своя. Ссора этих двоих может как и усугубить положение, так и, наоборот, разрядить обстановку. Мне было по-настоящему весело, хоть я и не люблю, когда эти двое цапаются друг с другом. Сегодня день рождения Сайрама, и мне приятно видеть, как он веселится от души. От его подавленного настроения пару месяцев назад не осталось и следа. Сейчас он сидит с нами в комнате и смеется искренне и непритворно. Все вновь стало таким, как прежде. Но я все еще жалею, что не остановила его тогда на лестнице и крепко не обняла…