Шустрик

Владимир Григорьевич Эстеркин, 2018

Послевоенное время. Обычная семья попадает в автокатастрофу, которая уносит жизнь матери. В живых остается сын Георгия, маленький мальчик Витя. Многочисленные операции не смогли полностью восстановить ребенка. И он остается на всю жизнь прикованный к инвалидному креслу. Судьба мальчика предрешена, подумаете вы? Вовсе нет. Вместе с приездом деда в доме Андреевых появляется необычная собака по кличке "Шустрик". Разве могли они предположить, что такое событие обернется для них настоящим чудом?Интересные приключения, тонкий юмор, атмосфера того времени, многогранные персонажи позволят прекрасно провести время за чтением.

Дочка, что ты там от нас прячешь с мамой?

— Папа, это мой дневник. Помнишь, когда я и Мартин еще не ходили в школу?

— Да. Это было четыре года назад. А что?

— Тогда дедушка рассказал нам про вашего Шустрика.

— Да, помню, все началось с просмотра семейного альбома, где вы увидели фотографию его у меня на коленях. Тогда я сидел в инвалидной коляске.

— Я хорошо запомнила этот рассказ и теперь решила все записать в свой дневник. На память, для всех. Так не могло быть, а у вас было. Дедушка никогда не обманет. Да и цирковые афиши, фотографии говорят, что это было по-настоящему.

— Да, так оно и было! А ну, дай-ка, мы с мамой и дедом почитаем.

— Но оно еще не готово.

— Ничего страшного.

Вечером после ужина мы всей семьей стали читать дневник Анастасии. Было очень занятно, как она странно и хорошо выражает свои мысли. Конечно, кое-где дед подправлял:

— Только мне кажется, надо писать не от твоего имени, Анастасия. Лучше от прадедушки, так как это все происходило с ним, ну, и, конечно, со мной.

С замечанием деда все согласились.

— Хорошо, перепишу, если мне вы все поможете.

Вот таким образом у нас получился этот рассказ. А плох он или хорош, это уж судить вам!

Шустрик

Небольшие истории из воспоминаний моего детства

У меня растет двое деток, это Мартин и Анастасия. Им уже исполнилось пять лет. Мою супругу зовут Кэтрин, сокращенно Кэт. Она уже давно на это перестала обижаться, привыкла, и мне почему-то кажется, ей это даже нравится. Меня зовут Виктор Георгиевич Андреев. Так вот, мы очень любим своих детей, как наверняка любые другие родители своих. Еще с нами живет мой папа, Георгий Иванович Андреев, ему 72 года. Он воевал, имеет много наград. После войны был заместителем директора на старой мебельной фабрике. Еще до войны там же и работал — сначала рабочим, потом мастером. После войны практически все было разрушено, включая и предприятия, так он эту фабрику практически с нуля и восстанавливал.

Я по профессии врач-хирург, как и моя супруга Кэт. Каждый вечер по очереди мы укладываем спать своих детей и читаем им разные небольшие рассказы, стихи, сказки. Они уже почти все знают наизусть.

Так вот, один раз мы после ужина не захотели смотреть телевизор, просто достали семейный фотоальбом и стали рассматривать фотографии. Детям было очень интересно смотреть на наши фотографии, когда мы еще были маленькими. Иногда на них можно было увидеть нашу того времени обстановку как улиц, так и интерьера в квартире, старые вещи, мебель. У моего папы был фотоаппарат, он сам все фотографировал и печатал фотографии. В то время это была большая редкость. Не каждая семья могла позволить себе купить фотоаппарат. Это было по двум причинам. Во-первых, они стоили очень дорого, а во-вторых, редко поступали в продажу. Не так, как сейчас: есть в каждом магазине велосипеды, самокаты, телевизоры.

Тогда мы просто гоняли обруч от бочки специальным крючком, сделанным из проволоки. Не по асфальту, а по мощенной из булыжников мостовой. Самокаты делали нам наши родители, и мы им, как могли, помогали в этом. Это была простая доска, с подшипниками вместо колес. А вместо руля была веревка, привязанная с двух сторон к передней оси. Ох, как классно было на нем спускаться с горки. Сами себе выстругивали сабли, щиты, пистолеты, автоматы. Играли в футбол, волейбол, выбивалки в порванных до самых дыр сандалиях. За порванную, протертую одежду и обувь получали часто от родителей взбучку. Спортивной одежды, обуви было очень мало, к тому же она была очень дорогая, не каждая семья могла себе это позволить. Одежду, из которой мы уже выросли, мы не выбрасывали, как сейчас, а отдавали ее в другие семьи, и ее с удовольствием носили другие младшие дети.

А у вас сейчас! Все мы даже представить, мечтать об этом тогда не могли, что придет такое время. Отец тоже присоединился к нам и стал рассматривать семейный альбом.

— Дедушка, покажи нам свой фотоаппарат, хотим его посмотреть.

Он тогда вставал и вместе с ними шел к себе в комнату. Открывал свой старый шкаф и доставал фотоаппарат. Это был старенький «Зоркий». Вот этим фотоаппаратом я тогда очень много фотографировал. Постепенно все отошло в сторону. Он и сейчас в действии, только пленку надо вставить. В шкафу висела очень старая выглаженная армейская форма, китель, который был покрыт множеством военных наград.

— В этой одежде ты воевал?

— Не совсем в этой, но такой же. Эту, новую, получил после демобилизации. Внуки его часто спрашивали, а этот орден за что, а этот… И дед с большой неохотой им рассказывал о каждой награде. Но проходило время, они все забывали и поэтому снова его об этом расспрашивали. А внизу шкафа лежала простая саперская лопата.

— Дедушка, а зачем тебе она здесь, она же маленькая, ей даже копать неудобно.

На что дед брал ее в руки, подержав немного, в задумчивости произнес:

— Кроме прямого назначения, она еще была и опасным оружием при рукопашном бое. Враг ее очень боялся, так как защиты от нее не было.

— А что такое рукопашный бой?

— Это наподобие того, как вы кулаками друг друга бьете.

Дальше он клал ее осторожно назад и фотоаппарат на свое место. Закрывал шкаф и возвращался с детьми в комнату. Садились на диван смотреть семейный альбом.

Так вот, на этот раз дети увидели фотографию собаки, вернее, щенка у меня на коленях. Потом сложенную в несколько раз цирковую афишу, взрослую собаку и уже старенькую, лежащую на своем коврике. И страничку старой газеты, где собака отбивала мяч в воротах.

— А это что за собака, и почему она здесь, она же не член нашей семьи, ведь в альбомах хранят только фотографии родственников. И еще тут про нее в газете пишут. Она что у вас в цирке была? Что она такого сделала? Мы все: Кэт, я и отец — посмотрели друг на друга.

— Хорошо, что вы задали этот вопрос. Так вот, дорогие мои дети, вы же знаете, что собака — друг человека? А может быть, иногда и больше, это как раз в нашем случае.

— Да! Но не может быть членом семьи. Зачем ее фотографии хранить в семейном альбоме?

— Вот тут, Мартин, ты ошибаешься, может! Попросите дедушку, он вам расскажет об этой замечательной собаке, он лучше меня все знает, как оно было на самом деле. Мне тогда было почти как вам, четыре года, шел пятый.

Отец долго не соглашался, но просьба внуков заставила его это сделать.

— Время уже позднее, и вам скоро спать ложиться. Может завтра?

— Ничего, папа, сегодня можно, все равно завтра же выходной.

— Ну, встанут чуть позже, чем обычно. Заодно и мы побываем в своем детстве.

Встала в мою поддержку Кэт.

— И я ведь многое не знаю о вас.

— Раз так и вы все настаиваете, расскажу! Устраивайтесь удобней, можете даже подушки под бока подложить, рассказ будет долгим.

— Так вот, благодаря этой собачке ваш папа познакомился с вашей будущей мамой.

— А как это было, расскажи.

— Это было давно, после войны, примерно лет пять прошло. Я был женат на вашей бабушке Анастасии.

— Ее звали, как и меня?

— Да. Тебя в ее честь Анастасией и назвали. Она была очень хорошей женщиной. Работала медсестрой в той же больнице, что и ваши родители сейчас работают. Только тогда еще там не было новых корпусов, нового современного оборудования.

— Дедушка, расскажи о нашей прабабушке, мы ведь ее никогда не видели, кроме одной вашей свадебной фотографии.

— Ну, что рассказывать. Познакомились в конце войны, я тогда лежал в госпитале. У меня было тяжелое ранение в бедро.

— А кем ты был на войне?

— Капитаном, командиром роты саперов.

— А кто это такие и что они делают?

— Это солдаты, минируют разные места, если надо, взрывают всякие конструкции. Вообще, больше занимались восстановлением, стройкой переправ, это мосты. Давайте больше о войне не вспоминать.

Так вот, она часто приходила делать перевязки к нам в палату. После операции я долго не приходил в сознание, да еще была высокая температура. Вот и оставалась часто возле меня, меняла компресс, садилась на край кровати. Рассказывала, какая станет хорошая жизнь, когда закончится война.

Я поправился, но ее приятный голос запомнился мне навсегда, на всю жизнь. После выздоровления и выписки меня на фронт больше не отправляли. Меня направили на восстановление моей фабрики, поскольку я там еще до войны работал мастером.

— А какая она была?

— Маленькая, рыженькая, с очень большими голубыми глазами, как море, в которых, если смотреть долго, можно было утонуть.

— Это как?

— Подрастешь, узнаешь! Очень быстрая, всегда все успевала делать. Война закончилась. Я с ней стал по вечерам встречаться, когда у нее не было дежурств. В 48 году мы поженились. Мне выделили квартиру с двумя комнатами и большой кладовой, коридором, как начальнику. Чуть позже их объединил и сделал еще одну комнату. Эта была моя первая квартира, в которой я был счастлив с Анастасией. У нас долго не было детей, но на третий год нам все же повезло. Родился ты, сынок.

С этими словами он погладил меня по голове.

Родился нормальным, но рос очень медленно, не хватало витаминов, фрукты были редки в продаже, да и стоили тогда очень дорого. Поэтому, даже когда он с мальчишками играл в футбол, его всегда ставили на ворота.

Когда тебе исполнилось четыре года, ты заболел, была очень высокая температура. Мама не стала дожидаться скорой помощи. У нас в городе их тогда было всего три. Ждать ее — это неизвестно, сколько времени. Поймала попутку и повезла тебя в больницу. Вот тогда и произошла эта ужасная авария. Водитель не справился с управлением на повороте и врезался в угол дома. Машина при этом перевернулась. Анастасия погибла, как и водитель, а ты остался жив. Долго лежал в больнице, много тебе делали операций. Тебя выписали, но ты уже ходить не смог. А мое семейное счастье прервалось, не стало моей Анастасии.

— Это правда, пап?

— Да!

— А почему папа сейчас ходит?

— Это уже другая история, идите ложитесь спать, а завтра дедушка ее продолжит. Вы будете себя хорошо вести, как сегодня!