Воспоминания о будущем

Влада Созинова

Леоне любит тишину и спокойствие, а вот ее заводная подруга детства – Рэкки обожает веселье и необычные приключения, придумывая их на ходу одно за другим. Они живут в небольшом городе, у них обычные жизни, однако они наполнены необычными событиями и происшествиями. «На дворе 2060-е – мир и благодать, ну может она посидеть денек спокойно и не втягивать меня в приключения», – сурово вздыхает Леоне. А потом мирно улыбается и идет вслед за своей подругой хоть на край света.

Неожиданное знакомство

Все учебные классы 57-й школы загорелись зеленым цветом. К счастью, это значит, что урок закончился. Ученики отложили свои перья.

— Не забудьте перекинуть материал со своих электронных тетрадок мне, — громко сказала учительница литературы. — На дом читать: Горький, «Детство».

Ну вот, не могла, что ли, задать что-нибудь поинтереснее? Как раз в это время зеленый свет потух. Если говорить честно, то эта «система оповещения конца урока» мне больше нравится. Я слышала, что около десятка лет назад все было по-старому. Когда урок заканчивался, то на всю школу гудел противный звонок, который, возможно, отвлекал и раздражал детей. Но с появлением СОК — системы оповещения классов — эти громкие надоедливые звонки отменили. Ну и правильно. Вот загорелся класс зеленым цветом, и все поняли, что урок уже закончился. А о начале занятия информирует сиреневый цвет.

В общем, в этот день мы, как обычно, пошли домой вместе с Рэкки. Ну, точнее, Рэкки всегда провожала меня до дома и шла дальше сама по себе. Понятия не имею, где она живет. И почему она мне не рассказывает?

Всегда Рэкки начинала разговор первой. О чем угодно. Иногда о чем-то глупом. Я же в свою очередь любила немного поразмышлять у себя в голове наедине с собой, но я всегда вслушивалась в слова, произносимые моей подругой, потому что ее истории были уж очень интересными. В этот раз мы, как обычно, шли вдоль улицы к моему дому и мило беседовали. Но Рэкки начала говорить о чем-то серьезном, поэтому я слушала внимательно.

— Знаешь, Лео́не, мне кажется, Сайра́м иногда следит за мной после школы, — произнесла Рэкки.

— Че-е-его? — поинтересовалась я. — Да с чего ты взяла?

— Ну, мне думается, он либо решил поиграть в шпиона, либо хочет выяснить, где я живу.

— Типа чтобы всем разболтать?

— Да.

— Глупые мальчишки. Если так будет, то вы с ним опять поссоритесь. Ох, не люблю, когда вы с ним ссоритесь, — пробубнила я.

— А я, думаешь, люблю? — удивленно спросила Рэкки. — Просто он вредный, вот и все.

— Будет к тебе приставать, я его ударю, точно. Я уже достаточно подросла для этого!

— Все еще комплексуешь по поводу роста? — спокойно спросила она.

— Нет! Вот увидишь, я вырасту и буду выше тебя. И выше всех парней!

— Ладно, ладно, успокойся. Мы же про Сайра́ма говорим, а не про тебя.

— Просто спроси его, почему он за тобой следит, и все.

— Не могу же я просто так спросить, — сказала Рэкки.

— Может, он влюбился в тебя? — с улыбкой спросила я.

Она, помолчав и немного покраснев, произнесла:

— Отстань, раздражаешь…

И мы обе дружно засмеялись. Да, такое было невозможно. К тому же Рэкки не обращает внимания на глупых парней. Поверить не могу, но я знаю Рэкки уже на протяжении пяти лет, и все это время мы непрерывно дружим. Даже помню тот день, когда мы познакомились. Хотя мне было всего лет семь.

Это было почти перед самой школой, в конце лета. Чтобы поступить в какую-либо школу, каждому ребенку нужно пройти консультацию школьного психолога. Не понимаю зачем, ведь раньше же никаких консультаций перед школой не было. А вдруг они выявят, что я отсталая? (ну, в общем, тупенькая)… Мне было страшновато идти туда. Так, не о том речь…

В тот день я пришла к психологу вместе с дедушкой. Он был старенький и шел не так быстро, как я, поэтому я уступила ему место, а сама уселась к нему на колени. Сидя в очереди, я заметила девочку с черными волосами. Она пришла со своей мамой. Такой красивой женщиной, молодой и приветливой, она часто улыбалась, и голос у нее был звонкий. Возможно, они здесь по той же причине, что и я. Девочка была счастливее меня на вид. Сидела и болтала ногами. Я же сильно нервничала и волновалась, ведь если я не отвечу на вопросы тетеньки психолога, то меня не возьмут в школу (по крайней мере, я так думала, ну, или мама внушила мне это).

Дверь отворилась, и меня позвали в кабинет. Дедушку не пустили. Он остался в коридоре и, по-видимому, расстроился. Ну вот. Как же я буду без дедушки? На душе стало еще беспокойней. Как только я присела на маленький стульчик, по моему телу прошла дрожь.

— Не волнуйся, я просто задам тебе пару вопросов, — пояснила психолог.

Кажется, ей было лет сорок. «Сапфира Васильевна» — прочла я шепотом надпись на бейджике. Интересное имя. Но у меня интереснее: Леоне. Чем-то похоже на имя Лена. Может сказать Сайраму и Рэкки, чтобы меня так называли? Хотя они вряд ли согласятся. Рэкки не любит прозвища.

— Так-с, для начала скажи мне, как тебя зовут? — спросила Сапфира Васильевна.

— Леоне Мило́вич, ударение на «О».

— Угум… хорошо.

В ее глазах читалось некое безразличие, но я не переставала нервничать. Все-таки эта тетенька, наверное, была важной персоной в школе, раз консультирует детей.

— Тебе же уже исполнилось семь лет? — спросила она.

— Да, конечно, — более уверенно сказала я.

— Итак, Л… Леоне, назови дни недели, времена года, желательно по порядку.

Я уже пообвыклась, потеряла стеснительность, стало легче общаться с нею, когда она говорит со мной на равных.

— Понедельник, вторник, потом среда, четверг, пятница и мои любимые выходные: суббота и воскресенье. А времена года: лето, весна, зима, вот зимой у меня день рождения, и еще осень.

Немного помедлив и посмотрев в мою карточку, Сапфира Васильевна сказала:

— Да, да, хорошо, отлично. А чем отличается зима от лета, ответь-ка мне.

— Зимой снег выпадает, холодно становится, еще вроде птицы некоторые на юге зимуют, ну там: ласточки, жаворонки, утки всякие. А летом много солнышка, оно долго светит и греет приятно.

Кажется, я была болтливым ребенком, потому что говорила много лишней информации, но вроде правильно. Но можно было бы и короче сказать. Знаете, сначала все шло достаточно неплохо, а вот потом…

— Ага, хорошо, точно, — сказала психолог, задав уже примерно пятнадцатый вопрос.

— А вот последний вопрос: кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Хочу… — не задумываясь начала я, но на этом мои мысли кончились, и рот замолчал. Я даже не знала, что ответить. В свое оправдание хочу спросить: а кто-нибудь из вас знал в свои семь лет, кем хочет стать в жизни? Чего добиться? Конечно, у меня была пара вариантов, но так серьезно я над этим вопросом и не задумывалась, это были только детские мечты стать биотехником или космическим астронавтом.

И тут у меня началась паника. Мысли смешались, и я уже не знала, что мне нужно ответить. А тетя-психолог все ждала ответа.

«О боже мой, я не знаю, кем хочу стать в будущем, я не отвечу на вопрос. Они… они подумают, что я глупая, и точно не примут в эту школу. Но ведь уже конец лета, а значит, меня уже никуда не примут! И я буду работать дворником, подметая улицы всю жизнь. Господи, папа был прав».

Эти мысли пронеслись в голове со скоростью света, и тогда… я заплакала. Наверное, я была плаксивым ребенком, потому что это уже второй рассказ, в котором я рыдаю из-за безысходности.

У меня просто началась истерика, я не могла остановиться, слезы все текли ручьем (вспоминая всю эту истории, мне кажется, что Сапфира Васильевна здорово так напугалась от моего плача, ох, как мне ее жалко, простите, что напугала). Не успела она еще ничего сказать, как я уже встала со стульчика, выбежала в коридор и ринулась по коридору вглубь школы, конечно же, совсем забыв про дедушку. Главное подальше отсюда. Позже он мне рассказал, что на своих ногах не успел угнаться за такой резвой девчушкой, своей внучкой, но за мной вдогонку, отпросившись у мамы, побежала своими маленькими ножками девочка с черными волосами, сидевшая вместе с нами в очереди.

Отбежав достаточно далеко, чтобы меня никто не нашел, я уселась в одном из углов школы и обняла себя за колени.

«За такое мама меня точно отругает, — думала я, — не ответила на вопрос, сбежала, да еще и дедушку не подождала, вот дура!»

Наверное, я единственная из всех ребят вот так разрыдалась (ненормально-психованная). Да как вообще у семилетнего ребенка, который еще мал и ничего не умеет, можно спрашивать, кем он хочет стать? Агрх, ненавижу! Многие из вас и вправду подумают, что со мной что-то не так, но дело в том, что я очень серьезно отнеслась к данному вопросу, да и ко всему разговору с психологом в целом. Когда она спрашивала про будущую профессию, я подумала, что от меня сейчас требуют окончательного ответа (подобного рода вопросы я до сих пор не воспринимаю). Да ладно, некоторые взрослые люди в свои лет тридцать не знают, с чем хотят связать свою жизнь, а вы у мелких детей это спрашиваете?

Я выплакала большинство слез, которые скопились во мне. Сколько времени я просидела тут? Десять… Двадцать минут? Может быть, полчаса? Я шмыгнула носом. Больше плакать почти не хотелось, но на душе все еще было грустно. Тут я услышала чей-то топот и притихла.

— Эй, ты тут? — спросил детский голосок.

Мне не хотелось отвечать, и я только сильнее вжалась в колени.

— А почему ты плачешь? Я слышала всхлипы, — это был все тот же голос, но уже ближе.

Тогда я подняла голову. Передо мною стояла девочка моего возраста с черными волосами. Она подошла ближе и нагнулась надо мной, наклонив голову влево.

— Ты что, призрак?

— Нет, я Рэкки, — усмехнувшись, сказала она, — а тебя как-то на Л зовут. Так, что случилось?

— Я не хочу говорить, — противилась я.

— Да брось, доверься мне. Представь, что мы находимся в закрытой комнате тайн. За пределы этой комнаты ничего не выйдет, — своими маленькими ручками она начертила в воздухе большой квадрат.

— Ты правда никому не скажешь?

— Неа.

— Точно?

— Даю слово.

— Ну, хорошо. Проблема в том… они… меня в школу не примут, — с обидой сказала я. — По-видимому, я глупая.

— Хм, ты вовсе не похожа на глупышку. Давай вернемся ко взрослым, они тебя ждут, — проговорила она.

— Правда? Меня, такую глупую и провалившую задание, ждут взрослые…

— Да. Ну и напугала же ты всех. За тебя много кто волнуется.

Почему-то мне хотелось ей верить, захотелось пойти с ней. Она протянула мне руку, уверенная, что я не откажусь от ее предложения. Я вытерла слезы и, приняв ее помощь, поднялась. Когда я встала, то ощутила легкость, все слезы давно вышли, а передо мной стоит и улыбается во все лицо красивая девочка.

Мы вместе вернулись к кабинету психолога, держась за руки. Нас покорно ждали, но психолог уже успела забить тревогу, я заметила ее обеспокоенное встревоженное лицо. Там был и мой дедушка, он успокаивал эту взбалмошную женщину.

— Слава богу, ты нашлась, — подбегая ко мне, сказала Сапфира Васильевна. — Больше так никогда не убегай.

— Больше — ни за что. Подождите… так это значит, что меня приняли в школу? — воскликнув, спросила я.

— Конечно же. Какие дети ранимые пошли, — пробубнив последнюю фразу и оборачиваясь к дедушке, произнесла она.

Конечно же, никто меня выгонять оттуда не стал. Я ответила на все вопросы очень хорошо, за исключением последнего, за что мне, кстати, до сих пор стыдно. Но когда я вернулась, то ответила, что не знаю, кем хочу стать, когда вырасту, но обязательно это выясню. Мне захотелось подождать, пока та темноволосая девочка (она не назвала мне тогда свое имя) ответит на вопросы, чтобы узнать как у нее дела. И этот случай волею судьбы свел нас с Рэкки вместе. А после этого мы еще и поступили в один класс. И с тех пор мы стали лучшими неразлучными подругами. Теперь мою жизнь скрасят самые разные приключения, а я даже и не подозревала об этом в тот момент, когда встретила эту девчушку в семь лет.

* * *

Рэкки провожала меня до дома. Мы перестали говорить о Сайраме.

— Слушай, а может, сначала пойдем ТУДА? — с ухмылкой спросила она.

— На заброшку? — поинтересовалась я.

— На нее самую.

— Пошли!