Тайна с глазами, полными любви

Василий Дыш

У нее есть имя, но ее нет.У нее есть тело, но ее нет.У нее есть жизнь, но ее нет.Такие условия ей были поставлены для беспрекословного выполнения.Она Тайна, она есть, и у нее есть любовь.

Глава 18

Но не только искала она кого-нибудь в игре, чтобы сказать «привет, как дела». Она искала Его. В игре искала присутствие его — очень приятного собеседника. Мужчину. Не парня молодого, а мужчину с опытом и знанием жизни.

Как она узнала это? Общение с ним приносило чувство какого-то слияния, единства. Он спрашивал о ее стране, религии, политике и знал тоже очень много. Казалось, нет такой темы у них, где она или он растеряется и зависнет, ища слова. Они разговаривали в чате обо всем. Другие игроки уже покидали игру, и лишь они еще не расставались друг с другом.

Если прерывалась как-то связь или дела заставляли ее или его покинуть такую встречу в сети, то она очень переживала. Она скучала по нему. Казалось, она нашла того, с кем ей хорошо. Пусть пока так вот. Она в игре была из-за него. Ей казалось, что он тоже как-то выделяет ее. Ей так хотелось, чтобы он был только ее собеседник. Обменивались впечатлениями от музыки, фильмов, книг. Он любил читать книги, так же, как и она. Даже в этом они чем-то похожи. Он не говорил свое имя, возраст, местонахождение. Она хотела это знать и боялась. Уже появилось доверие, но она боялась, что если она раскроет детали о себе более подробно, то вдруг чем-то не понравится ему — может, своей назойливостью, и он исчезнет, уйдет из чата игры и из ее жизни. А она уже приняла его в свою жизнь — такого инкогнито, очень интересного собеседника. Понимающего и умного. Такого, которого ей так и не встретилось в ее жизни тут. Не показалось ни разу, ни в одном из кандидатов в мужья от братьев. В них не было ума, в том понятии, который, она знала, должен быть у человека, который ее поймет и примет. А он ее принял. И понял — она хотела так думать. По кругозору, по знаниям, по отзывчивости он становился привлекателен все больше и больше. И Рами писала в чате:

— Я арабка лишь по паспорту — я русская душой. Я больше ваша, чем их.

Этот ее мужчина, пока еще неизвестный, но уже ее, был настолько разносторонне эрудирован, что все темы разговоров по переписке они создавали сами, иногда из одного слова, на которое обратили вдруг внимание. Он был очень тактичен с ней в вопросах религии. Сам он не был очень религиозный христианин — хотя он так о себе и не говорил. Верующий — тоже не совсем. Скорей всего, человек, который уважает религиозные чувства людей и пытается разобраться в истоках веры. Его, конечно, заинтересовала ее страна, ее традиции и религия. Очень осторожно спросил про ее веру. Мусульманка — он это принял мгновенно, не делая акцента, или показательно не стал высказывать свое мнение, лишь спросил:

— Расскажи мне про ислам.

Очень нежно спросил, лишь прикосновением интереса.

Для чего — она не задумывалась, и она стала часто рассказывать ему про религию ее народа, страны. О правилах, обрядах, о Великой книге — Коране. Он внимательно слушал иногда, прося уточнить или объяснить еще раз понятней. Он ведь был русский, для него это было прикосновения к другому миру — ее миру, где она сейчас и всю жизнь. Она приняла раз и навсегда свою религию. Она занималась ее глубоким изучением. Интерес ее к вере был рядом с интересом к истории. Мира вообще и ее страны. Источники разнообразные. В школе не преподавали историю ее страны почему-то. Но она жила в ней, и ей хотелось знать, она всегда докапывалась до истины. До первого слова, до главного слова. Везде, и в религии, истории, медицине. Хотелось и в жизни, но жизнь она знала лишь ту, в которой жила. С давним глотком свободы в России. Она там была лишь дважды потом — на Рождество у подруги в Белоруссии. Это тоже для нее была Россия. Холод, снег, ветер, ничто по сравнению с теплом встречи и приемов друзьями юности. Теперь она вновь мечтала о России. В разговорах с русским мужчиной, на русском языке.

Понимали друг друга с полуслова. Это было восхитительно, ново, необычно, это было то, о чем она мечтала всю жизнь. Бывало, что интернет просто пропадал по вине, не зависящей от ее воли, — она ощущала себя как без рук. Очень скучала. По нему. Иногда так, что плакать хотелось почему-то. А иногда так скучала, что смеялась — «после дозы», как она назвала себе то время общения. Он тоже признавался, что скучал. Дела, бывало, отрывали их — они ведь взрослые, а у взрослых свои взрослые дела.

Она терпеливо ждала, в промежутках ожидания, как ей казалась она ходила на работу, отказывала женихам, делала добрые дела, занималась спортом — все как обычно, как всегда. Но ее ждал он — желанный друг из интернета.

Пришла зима — время чудес и праздников для всего мира. Но не для нее — работа. Рами решила, что съездит опять в Белоруссию. Оставила для себя маленькую надежду полететь через Москву, город ее свободы и юности. Они списались с белорусской подругой, забронировала билеты на самолет. Почувствовала себя свободной вновь. Что-то сдвинулось в ней оттого, что она общалась с русским друзьями в чате. Ее звала свобода — та, настоящая, а не искусственная, тут в клетке, охраняемой братьями.

До аэропорта нужно было ехать далеко — в соседнюю страну. Ее родина была маленькая, и аэропорта в ней не было. Она не задумывалась, почему так, не хотела о мрачном. Нет так нет. Она полетит в свободу. К свободе. Ненадолго, просто подышать, вспомнить, набраться сил на следующую жизнь.

Ее сняли с самолета прямо в аэропорту. Старший брат. Не объяснив причину.

Был большой скандал. Она уже выросла! Она уже взрослая! Она хочет быть самостоятельной. Она не в заключении? Ее просто опять подавили своими порядками, определенными братьями и отцом. Глоток свободы не получился. Крылья мечты оборваны грубыми руками старшего брата. Она его ненавидела.

Опять в клетке. Но с возможностью переписки.

Они обменялись номерами телефонов с тем мужчиной и стали переписываться в общем чате мобильного мессенджера.

Это была уже как свобода. В мессенджере было больше возможностей, чем в чате игры. Быстрее и больше можно было написать, сказать, отправить фото.

Она не знала, как он выглядит, какого возраста, не слышала его голоса, но в ней крепла уверенность, что он — мужчина ее мечты, тот самый герой из книг. Русский. Понимающий. Умный, вежливый, юморной, смешливый, добрый. Образ его она воздвигла очень сильный и реальный.

Душе и ее сердцу хотелось летать или петь. Но не по принуждению, а самой, для любимого. Теперь уже полностью осознав, что она нашла его — своего мужчину. Для души. Своего наставника, учителя, друга. Он там в стране ее юности. Она его увидит когда-то. Только ему откроет сердце свое, совсем не холодное, а горячее и любящее. Она влюбилась. Вот так — по переписке. Узнав, что он старше ее, Рами соврала чуть — добавила себе два года к возрасту, чтобы быть еще ближе. Хоть так.

А фото свое она так и не смогла показать. Вместо этого она нашла в интернете чем-то похожую на себя арабскую актрису и послала ему — это я.

Она не обманывала, нет — она такая же. Только страх братьев не позволял отправить свое настоящее фото для него — русского мужчины. Он не настаивал никогда, не просил больше того, что она сама определяла для себя. Когда она заболела и сказала ему, написала о том, что лежит сейчас в кровати одна дома и скучает по нему, хотела притянуть его еще ближе к себе заботой о своем самочувствии, он спросил:

— Как же ты так заболела? Тебе совсем плохо?

Вновь помог интернет — фото все той же актрисы в какой-то домашней одежде отправила ему, прокомментировав, что вот она с температурой сейчас такая.

Он пожелал ей поправляться. Так нежно и просто. Как желают друзья. Самые честные друзья. Откровенно. С сочувствием. Это не был обман с ее стороны. Подумаешь — фото не ее, но похожая ситуация — она тоже в пледе и болеет.

Так они и общались все чаще и чаще. Ей стало это необходимо. Как воздух. Как пульс.

Один раз тот русский мужчина сказал, что пишет ей письмо. Где все расскажет о себе. Попросил у нее электронный адрес. Рами специально открыла имейл — у нее не было до этого случая, не с кем ей было переписываться. Дала его ему.

Он писал письмо несколько дней. Видимо, что-то очень серьезное там хотел сказать ей. Рами не торопила, но он сам назначил день — в субботу пришлет. Рами была в нетерпении, очень волновалась. Она боялась, что, может быть, он откажется от дружбы с ней по каким-то причинам. Может быть, с ее стороны она допустила какой-то неловкий момент?

Конец ознакомительного фрагмента.