Рыжая

Ана Ховская, 2021

Тоули – ее родина. Другой она не имела. Но никто не знал, что странная рыжая девчонка станет карой для сильного рода, как и сама она не ведала, что скрыто в ней и станет это подарком судьбы или наказанием…«Рыжая» – это история, в которой развиваются события повести об альянсе хомони, о силе слабых и слабости сильных. О женской душе, её метаниях и страстях. Карающая тьма станет ее оружием… Страхи, отчаяние, боль – все поглотит ледяная пустота в сердце. Но истинным источником этой силы всегда был свет любви…Что делает нас людьми? Кто создает нас такими, или мы сами становимся теми, кто есть? Сможет ли Рыжая быть той, кем ей предназначено, или выберет другой путь?«Рыжая» – это самостоятельная история, но намного яснее и интереснее она станет после прочтения первой книги из вселенной хомони – «Дари Ласо», потому что судьбы героев переплетены и взаимосвязаны.

*3

Я вбежала в медцентр и бросилась к стойке регистрации. Администратор испуганно отпрянула, когда я положила дрожащие руки на столешницу. А потом, как и все сегодня по пути в Торго, там и обратно, посмотрела на меня со смесью жалости и брезгливости.

— Я к врачу Джону Саманти, — глухо выговорила я.

— Сейчас узнаю, свободен ли он… Ты Саша Малых, да? Вчера была на операции?

Я кивнула и нетерпеливо посмотрела на прозрачные двери, за которыми в конце коридора был кабинет моего врача.

— Посиди в холле ожидания. У него сейчас прием.

Но я не села, а подошла к двери и смотрела сквозь нее… Дрожь все еще окатывала ледяными волнами, но, стиснув зубы и едва дыша, я изо всех сил держалась за надежду, что меня спасет этот человек…

… — Эй, кто тебя из дома выпустил в таком виде?! — ужаснулся торговец, когда увидел меня у своей витрины с глазированными булочками.

Я уже отнесла коммуникаторы клиентам отца и теперь собиралась забрать пакет с продуктами. Но сладостей в нем не было.

— Вот… забирай, — подал продукты он и поморщился.

Но я, обняв тяжелый пакет, продолжала смотреть на булочки.

— Булочки не оплачены. Так что иди, рыжая, не пугай покупателей, — с жалостью прошептал торговец и указал на дверь.

«Но ведь в лавке пусто…» — подавленно огляделась я и отвернулась к выходу. Но когда послышались удаляющиеся шаги, оглянулась и замерла…

Не знаю, что в этот момент толкнуло меня сделать это. Я просто подошла к открытой витрине, взяла блестящую булочку, сунула ее в пакет, отвернулась и вышла из лавки. Никто не окликнул, даже не заметил… А мне было все равно: поймают ли, накажут ли… Может, именно этого и ждала?

Раньше я слюной давилась, когда видела эту сладость, она всегда была для меня недоступной… А потом, сидя в парке у всех на виду и глядя на глазированную булочку в своих руках, не возникло даже и мысли попробовать ее. Мне лишь хотелось почувствовать, что я хоть что-то могу сама, хоть что-то подчинить своей воле… даже таким способом. И ничего другого в тот момент не придумалось, как украсть. Я только повиновалась порыву и исчезла…

Лицо Джона Саманти возникло перед глазами, и я вернулась из воспоминаний. Он смотрел на меня так, будто со мной все в порядке: ни синего опухшего лица, ни уродливого каркаса на носу, ни рыжих спутанных волос на голове…

— Саша, здравствуй. Я рад, что ты пришла. Ты одна? — беспокойно произнес он.

Я кивнула и взяла его за руку. Он все понял без слов.

— Помогите мне, пожалуйста, — ровно выговорила я, как только дверь в кабинет врача закрылась за спиной.

— Конечно, — охотно согласился он и рукой показал на кресло. — Не возражаешь, если я начну осмотр?

Я села, сложила ладони на колени. Врач снял каркас с носа и, начав обработку чем-то резко пахнущим, спросил:

— Тебе ведь нужна другая помощь, верно?

Внутри все дрожало от нетерпения и страха, а лицо ныло от тупой боли, но я спокойно подняла глаза и сказала:

— Вы еще хотите поговорить со мной о важном?

Саманти закончил обработку, нанес какой-то гель на все лицо, а затем откинулся на спинку кресла и задумчиво прищурился.

— Конечно, Саша… О чем ты хочешь поговорить?

— У кого я могу узнать, что означает «Эс карра ниен эхь»?

Уголки его глаз дрогнули. Он удивленно поднял брови, а потом придвинулся, наклонился и внимательно осмотрел мое лицо.

— Очень сильный отек. Надеюсь, ты не была в школе?

«Почему он не отвечает на вопрос?»

— Есть разрешение на отсутствие на три дня, — ровно выговорила я.

— Хорошо. Я дам гель, которым надо смазывать все лицо до пяти раз в день, чтобы гематома сошла…

— Мне нужен ответ на вопрос, — настойчиво сказала я.

Саманти отклонился назад и долго молчал. Только брови на его лице подрагивали, когда он переводил взгляд с меня на окно и обратно.

— Это ведь древний язык хомони, — наконец заговорил он, но я не отвела глаз от него. — Разве ты не знаешь, что на нем говорят только хомони? Он запрещен для людей и любого, кто не входит в специальный перечень профессий и управленческий состав. И его обычно учат на последнем курсе колледжа, если есть назначение.

— Тогда, кто мне может помочь? — настаивала я.

— Почему это так важно для тебя?

Я поднялась со спинки кресла, упрямо глядя на врача, а внутри ворочалось что-то тягучее и холодное…

Я выжила после рождения. Прошла болезненная худоба, вялость, я стала есть и, как все, пошла в школу в три года. Вполне хорошо училась до сих пор, не отставала ни по одному предмету, хотя некоторые мне абсолютно не нравились. Но по каждому я могла получить сто баллов — высший результат, однако с некоторых пор сознательно не добирала их, чтобы не спровоцировать месть Игната. Никогда не понимала, почему его так задевают мои успехи…

Я не была неудачницей, но общаться с миром так и не научилась. Говорила ровно столько, сколько этого требовали обстоятельства: школа, врачи, другие взрослые. Мне не нужны были слова, чтобы что-то объяснять другим, как и самой понимать их: хватало мельком взглянуть в их сторону, и я уже понимала, что они чувствуют. Мне было уютно внутри себя, достаточно своих чувств, ощущений и мыслей… Я защищала свой мир, прячась ото всех. Мне никто не был нужен, даже одноклассники, отношения с которыми не то чтобы не складывались, их совсем не было. Говорила я только дома, потому что Игната злило молчание, и слова были спасением от неожиданных подзатыльников. Отец со мной почти не разговаривал, и от меня не ждал излияний. Я никогда не перечила ни ему, ни брату. Все было, как всегда, и я не знала, как это — по-другому…

С рождения я жила в маленьком замкнутом мире, в который никого не пускала, но сегодня ясно осознала, что этот мир замкнут и снаружи, и меня не выпустят, если не выберусь сама…

— Потому что я больше не хочу молчать, — наконец ответила я, а после этого рассказала всё, что случилось со мной за эти пару дней. — И так каждый день… Сегодня я впервые так близко увидела мужчину хомони. Я испугала его жену… Но разве, когда боятся, смеются? Она посмотрела на меня, как на что-то мерзкое, и сказала: «Эс карра ниен эхь!»…

Саманти выслушал очень внимательно. В его взгляде были и волнение, и злость, и гнев, и еще что-то, но не жалость — сочувствие, и понимание, и забота… Так много чувств, которые я смогла различить. Никогда не чувствовала такого искреннего желания помочь. Но сейчас именно оно пропитывало все пространство вокруг меня и согревало от того холода в груди, с которым я вошла сюда.

— Вот что мы сделаем, — сказал врач, когда я опустила голову. — Я свяжусь с твоим отцом и скажу, что при осмотре выявил у тебя осложнение, поэтому везу тебя в Тазир на дополнительную процедуру… Посиди немного, я внесу кое-какие изменения в твою историю болезни, и мы поедем.

«Тазир? Это же так далеко!» — но я кивнула и отвернулась к окну.

— Ты голодная? — спросил он через несколько минут.

«Нет, — покачала головой я. — Еда подождет…»

— Тогда едем…

* * *

— Джон, как ты здесь оказался? — услышала я звонкий женский голос. — О-о, что случилось с этой малышкой? — тут же посерьезнела молодая женщина и присела передо мной.

Я взглянула на нее и напряженно выпрямилась, стараясь найти на ее лице те же чувства, которые испытывали многие при виде меня.

— Привет, — с теплым сочувствием проговорила она, и я поверила ей.

— Сара, это Саша. Нужно срочно организовать операцию по пластике носа… Саша, это Сара Басил Лефар — моя сестра.

Та строго посмотрела на Саманти и тихо сказала:

— Мы можем это обсудить у меня в кабинете?

— Нужно кое-что еще…

— Саша, посиди на скамье, мы сейчас подойдем, — улыбнулась Сара и отвела меня к скамье у дерева, а сама вернулась к Саманти.

Я не слышала, о чем они говорили, но по жестам и лицу заметила, что Сара что-то настойчиво доказывает брату, а тот упрямо стоит на своем.

Как только они договорились, я перевела глаза на цветущий куст, будто и не наблюдала за ними.

— Пойдем, Саша, приведем твой носик в порядок, — сказала Сара.

Я нахмурилась, а Саманти сразу сел передо мной и взял за руку.

— Сара будет оперировать тебя со своим мужем. Надо спешить, пока он не ушел.

— Ваш муж — хемани? — спросила я. Сара кивнула. — А он знает, что такое «Эс карра ниен эхь»?

Ее брови сошлись на переносице. Она мельком переглянулась с братом и настороженно покачала головой.

— Пойдем, сделаем все, что нужно, а после поговорим, — ответил Саманти.

Меня прооперировали очень быстро. Я даже не заметила, как оказалась в палате. Мое лицо не изменилось, но хорд Басил Нером Лефар — муж Сары — сказал, что потребуется немного времени, чтобы все зажило. Однако останется небольшой горбик на носу, потому что у меня, на удивление, оказалась очень быстрая регенерация тканей: хрящ успел срастись над поврежденными нервными окончаниями и, чтобы не повредить нерв, его не тронули.

Джон Саманти вошел сразу после ухода хорда Лефара.

— Врач Саманти, — хрипло произнесла я.

— Саша, можешь называть меня Джоном, пожалуйста? — улыбнулся он, садясь рядом с кроватью. Получив в ответ кивок, продолжил: — Я сообщил твоему отцу, что ты останешься здесь на пару дней для восстановления. Он не возражал, когда узнал, что это бесплатно, — с осуждением и горечью усмехнулся Джон.

— Значит, у меня не будет проблем с комиссией и торгами? — спросила я, сама не понимая, что это означает. Но ведь это волновало Джона вчера, значит, это что-то серьезное.

Джон как-то неуверенно кивнул, но сказал:

— Однозначно. Если ты будешь беречь себя.

Я засомневалась, что он говорит всё, и вдруг выдала:

— Тогда мне нужно выучить русский язык.

Джон нахмурился. Но я смотрела на него так долго и не мигала, что он лукаво прищурился и сказал:

— Зачем тебе это?

— Я не смогу себя защищать, когда от меня что-то скрывают… Отец и брат часто говорят на нем… обо мне.

— Я выйду на минутку, — задумчиво сказал Джон.

Чуть позже он вернулся уже с Сарой. Она осталась у двери, а Джон сел рядом с каким-то неизвестным устройством в руках.

— Саша, ты знаешь, что это такое? — спросил он.

«Нет», — покачала головой я, рассматривая небольшой экран на предмете.

— Это сканер чипа контроля. Его используют службы контроля, отделы расследования, стражи¹¹ и военные, чтобы считывать историю гражданина, фиксировать все нарушения носителя чипа и… распознавать ложь.

Я перевела взгляд на Джона и снова посмотрела на устройство.

— Могу я кое-что попробовать… ради интереса? — продолжил он.

Я согласно кивнула.

— Я задам тебе ряд вопросов, а ты дашь такие ответы, чтобы половина из них были правдой, а другая — ложью. С чего начнешь, решать тебе… Да, и отвечать нужно вслух, — улыбнулся Джон.

Я взглянула на Сару, та смотрела на меня без единой эмоции.

— Ты готова?

— Это первый вопрос? — вернувшись к Джону, спросила я.

Он усмехнулся и оглянулся на сестру.

— Какая серьезная девочка… Итак, Саша, ты когда-нибудь нарушала известные тебе на сегодня положения кодекса хомони?

Я поводила глазами по кабинету и, вспомнив об украденной булочке, ответила:

— Нет.

Джон посмотрел на сканер и продолжил:

— Тебя сегодня бил брат?

— Да, ударил по руке, когда брала печенье к завтраку… — Сара с сочувствием нахмурилась, и Джон на секунду задержал дыхание.

— У тебя есть подруга?

Я улыбнулась и тут же погрустнела.

— Она живет по соседству, но отец запрещает мне с ней дружить. Мы видимся в школе. Я по ней скучаю…

— Кроме отца и брата, у тебя еще есть родственники?

— Нет. После перелета с Земли, отец никого не нашел в А-сети¹².

Джон задал еще несколько вопросов, а когда закончил, с серьезной задумчивостью откинулся на спинку кресла.

— Саша, можешь сказать, на сколько вопросов ты ответила ложью?

Я моргнула и опустила глаза.

— На все.

Когда я ответила, Сара удивленно придвинулась к Джону, в ее взгляде появилось любопытство, а я не поняла: что изменилось? Тот растерянно переглянулся с сестрой.

— Теперь вы поможете мне? — тихо спросила я.

— А с чего ты взяла, что мы можем тебе помочь? — поинтересовалась Сара.

— Потому что вы — нарушители, — уверенно ответила я.

Джон и Сара снова переглянулись. Лица оставались прежними, но в глазах мелькнула тревога. А когда они вновь посмотрели на меня, я спокойно ровным тоном проговорила:

— Вы оба говорите на неизвестном языке, скорее всего, на английском, так как вы англичане, — удивление в их глазах заставило пояснить: — Вы разговаривали, пока я сидела на скамье, а ваши губы двигались по-другому. Это не общий язык, не русский, но и не древний хомони… Я предположила, что это ваш родной…

— Мы родились на Тоули. Наш родной язык — общий, — улыбнулась Сара, но я точно поняла, что она лжет. Не по глазам, не по улыбке — по интонации, будто сама хотела себя выдать…

Но я также спокойно продолжила:

— А еще, вы знаете древний. И пока будете искать того, кто научит меня русскому языку, хочу, чтобы вы научили меня и древнему хомони.

— Мы не знаем древнего хомони! — оглянулась Сара на брата.

Я невозмутимо поправила одеяло на груди и ответила:

— Вы оба поняли, что значит «Эс карра ниен эхь», и почему-то не хотите мне об этом сказать. Я ведь все равно узнаю…

Сара сжала губы и прищурилась, а Джон задумчиво опустил голову. Моя уверенность в них начала таять, и от этого становилось холодно, но я все же добавила:

— Вам обоим нельзя было делать мне эту операцию без оплаты, но вы как-то смогли обойти это правило. Вы, Джон, не заявили стражам о том, что сделал мой брат, потому что знаете, что накажут не только его, но и отца, и меня за то, что не выдала их.

— Саша, это шантаж, — беззлобно улыбнулся Джон, а я вздохнула с облегчением: по его лицу вдруг поняла, что он со мной, и холод отступил.

— Я говорю правду, — протянула руку я и коснулась его пальцев. — В конце концов, вы люди. А как я успела заметить, люди вовсе не почитают порядок, установленный хомони, даже если они рождены в альянсе.

Молчание нарушила Сара.

— Джон, пойдем со мной…

Они вышли в общий коридор, и я услышала, что к ним кто-то подошел. Они тихо, но напряженно переговаривались. А я не могла усидеть на месте, не зная, о чем идет речь, поднялась с постели и подкралась к двери.

— Джон, где ты ее нашел? Она — ребенок! Ты понимаешь, чем это всем нам грозит? — узнала я голос хорда Лефара.

— Мне ее жаль, но я ни в чем не уверена, — прошептала Сара.

— Эта девочка вызывает у меня какое-то странное чувство, — настойчиво вмешался Джон. — Я хочу ей помочь. Она особенная! Не знаю, может, потому что так странно говорит, реагирует, но она абсолютно считывает наши эмоции… буквально видит, что мы лжем, сама, как сканер. При этом она безумно боится, но владеет собой. А сканер очень сложно обмануть. Нам приходилось учиться этому и, похоже, нужно усилить тренировки. Ее же чип не показывает положительной реакции. Она проявляет эмоции, но будто контролирует их на каком-то химическом уровне. В ее возрасте это очень необычно. Уверен, нельзя бросать ее на произвол судьбы…

— Если ты хочешь, я научу ее. Но сколько это займет времени, даже не знаю, — ответила Сара.

— Почему-то уверен, что она очень быстро учится… Басил, ты мог бы назначить ей физиопроцедуры после этих двух дней? Она будет появляться здесь через день… Вот и время…

— Это вполне возможно, если вы настаиваете, — ответил хорд Лефар.

— Поймите же, отцу на нее наплевать. Он даже не поймет ничего, для него главное, что бесплатно. Давайте дадим ей шанс?

Я открыла дверь, и все беспокойно оглянулись. Но я смотрела только на хорда Басила Нером Лефара. Хемани был на стороне людей.

— Вы можете говорить в моей палате. Я умру, но никому не выдам правды, — ровно произнесла я. — И я буду помогать вам, когда вырасту.

Все быстро вошли в палату и закрыли дверь. Я села на край кровати и положила руки на колени. Джон сел на корточки передо мной и спросил:

— Ты уверена в том, что настолько хочешь изменить свою жизнь, Саша? Ты нарушишь очень много правил…

— Я не хочу, чтобы она была прежней. И если для этого нужно нарушить кодекс и законы хомони, — я готова. Знаю, мне нужно научиться слишком многому… И быстрее я это сделаю с вами, чем сама, — уверенно выдала я.

— Но ты понимаешь, что придется много общаться, — улыбнулся Джон, намекая на мое «странное» молчание.

— Я умею говорить, — вскинула подбородок я.

Он смущенно прикусил губу.

— Я не это имел в виду… Не сердись, — погладил меня по руке Джон.

— Вряд ли злость мне поможет, — ответила я и внимательно посмотрела на Сару.

— Что ж, я готова учить тебя. Первое занятие завтра с утра, — уверенно проговорила та и взяла мужа под руку. — А сегодня, пока не уснешь, выучишь алфавит и произношение. А ты, братец, проследишь.

Сара ткнула брата пальцем в плечо, а потом подмигнула мне и коротко улыбнулась.

— Саша, возможно, этому языку тебе рановато учиться, — засомневался хорд Лефар. — Вдруг случайно выдашь себя…

— Сколько должно исполниться человеку, чтобы его восприняли всерьез? — не отводя непримиримого взгляда от его лица, произнесла я.

— Она просто шокирует, да, Басил?! — беззвучно рассмеялся Джон.

Примечания

11

Стражи — категория служащих, обеспечивающих защиту порядка, установленного в альянсе (законы и кодекс хомони).

12

А-сеть — информационная сеть межпланетного альянса хомони.