Рыжая

Ана Ховская, 2021

Тоули – ее родина. Другой она не имела. Но никто не знал, что странная рыжая девчонка станет карой для сильного рода, как и сама она не ведала, что скрыто в ней и станет это подарком судьбы или наказанием…«Рыжая» – это история, в которой развиваются события повести об альянсе хомони, о силе слабых и слабости сильных. О женской душе, её метаниях и страстях. Карающая тьма станет ее оружием… Страхи, отчаяние, боль – все поглотит ледяная пустота в сердце. Но истинным источником этой силы всегда был свет любви…Что делает нас людьми? Кто создает нас такими, или мы сами становимся теми, кто есть? Сможет ли Рыжая быть той, кем ей предназначено, или выберет другой путь?«Рыжая» – это самостоятельная история, но намного яснее и интереснее она станет после прочтения первой книги из вселенной хомони – «Дари Ласо», потому что судьбы героев переплетены и взаимосвязаны.

7

Есть в порядке хомони один существенный недостаток: из системы нельзя выйти без последствий. Общество — это система. Семья — это система. Нет вариантов покинуть ни то, ни другое, живя по законам хомони. Все завязано на том, что, если провинился один член семьи, — накажут всех. Если тебя оставят дальше служить обществу, это не значит, что это спасет от того, что будет происходить дальше внутри семьи. А проблемы семьи не принято выносить за порог дома. Ты не можешь объявить о жестокости в семье, если нет конкретных доказательств. Мои предъявлять поздно — нос зажил.

Мне шестнадцать лет, я еще на попечении родителя и не могу открыто сопротивляться его воле. Мне нужно поступить в колледж, получить специальность и освободиться от семьи. И мне приходится терпеть нападки брата, равнодушие и жестокость отца. Я выучила русский язык, но уже жалела об этом, потому что слышать то, что обсуждают за моей спиной, больнее ремня на коже. Но все же я собираюсь это вытерпеть. Мне нужно продержаться еще три года…

Два дня я не выходила из дома, готовясь к экзаменам. Лишь раз отец велел отнести заказ в соседний городок и тут же вернуться обратно. Игната не было. С тех пор, как он устроился в службу формирования грузов в орбитальном порту Тоули, его часто не было дома допоздна, а иногда и ночью. Работа не престижная, но в отсутствии назначения от наставников при окончании колледжа — большая удача для отстающего.

Однако Игнат буквально на пороге встретил меня после экзамена. Я уже знала свой результат: хорд Торано прислал мне его на коммуникатор практически сразу после тестирования.

Я задержала дыхание, увидев выражение лица Игната. От нехорошего предчувствия пульс забился в горле горячими толчками.

— Покажи результаты, — протянул руку он, даже не впустив меня в дом.

— Могу я войти? — ровно спросила я.

Игнат отступил, но проводил меня в холл таким взглядом, что затылок немел от напряжения.

— Можно я переоденусь? — тихо спросила я.

— Покажи свои результаты! — крикнул Игнат.

Я вздрогнула и ощутила горячий ком в животе, грозящий разорваться и сжечь меня изнутри.

— Почему ты не оставишь меня в покое? — с досадой спросила я.

— Хочешь, чтобы я заявил в службу контроля, что ты спишь со своим врачом? Как его… Саманти, кажется? Ты ведь не девственница! Забыла? — перешел в наступление он, резко наклонился и больно ущипнул за бедро с внутренней стороны, так, что чуть слезы не брызнули из глаз.

Похолодев, я попятилась. Это было унизительно. Но больше оскорбилась за Джона. Он бы никогда не посмел тронуть меня.

Та травма всегда была поводом для шантажа. И я ничего не могла противопоставить брату. И ведь он мог заявить о нарушении: его неприязнь ко мне пересиливала все разумные доводы. За что можно так ненавидеть меня? Иногда возникало стойкое ощущение, что он, зная сумму штрафа на семью, уже копил ее на будущее. А последствия для меня будут еще хуже: дурная репутация в обществе, изгой среди девушек, а это скажется и на учебе, и при назначении на работу или на ее полном отсутствии. Никаких традиционных торгов. А после двадцати одного выставят, как подпорченный товар, который никому не годен. Я не могла так рисковать будущим, надеждой на свободу…

Обида жгла изнутри. Место щипка на бедре горело. А кровь леденела, и под ногтями ныло от желания расцарапать ему лицо. Но я сдержанно сглотнула и медленно протянула ему коммуникатор.

— Посмотри, если хочешь, — как можно ровнее сказала я, а хотелось выплюнуть: «На — подавись!»

Губы Игната скривились, как только он увидел отличные результаты итоговых экзаменов. Но я не ожидала, что он рассвирепеет настолько, что изо всей силы швырнет коммуникатор в стену. Я сжалась, зажмурилась, а когда Игнат молча вышел из дома, приоткрыла глаза и посмотрела на осколки от корпуса и разлетевшиеся по полу микросхемы.

Судорожно вдыхая ледяной воздух, я собрала все детали в ладошку и унесла в свою комнату. Посидев над коммуникатором больше часа, я восстановила его. Устройство оказалось крепче ярости Игната. Но пострадала микросхема, без которой не работали основные функции. А коммуникатор мне очень нужен: это единственное средство связи со светлым миром.

В рабочем запасе у отца ничего нужного не оказалось. Я могла найти недостающую микросхему в его мастерской, но тогда бы пришлось признаться, что разбила коммуникатор (жалоба на брата — угроза, а не решение). Вариант достать детали бесплатно показался самым выгодным.

* * *

На следующий день я пошла к наставнику за получением разрешения на обучение в колледже Тазира. Но мне сообщили, что его внезапно вызвали на научный совет на Зорун и заверили, что уведомление о разрешении, как и положено, пришлют родителям.

Это не очень обрадовало. Но, с другой стороны, отец должен быть удовлетворен, что я бесплатно поступила в колледж.

Я попрощалась со всеми преподавателями, которые были ко мне добры, и вышла в общий холл школы.

— Довольна результатами экзаменов, рыжая? — окликнули меня за спиной.

Я оглянулась и заметила трех девчонок из разных групп — закадычных подруг. В мою сторону насмешливо смотрела Кьени Бер Хезсо — моя одноклассница — гамони.

Мы вовсе не дружны. С детства она меня недолюбливала, от нее пришло прозвище «странная рыжая», и она же часто смеялась над моим носом с горбинкой. Кьени всегда завидовала моим длинным прямым волосам, ведь у самой были короткие пушистые недолоконы, которые трудно укладывались, и, конечно, моим баллам. И я откровенно радовалась, что больше не буду видеть ее каждый учебный день, потому что она получила разрешение на обучение в Кане.

— И куда же тебя такую взяли? — ехидно поинтересовалась она.

— Я еще не выбрала, Кьени, — солгала я, чтобы не дразнить зверя.

— Может, тебе поступить на «Психиатрию»? — непринужденно вертя в руке коммуникатор новой модели, проговорила она и подмигнула своим подругам. Те спрятали улыбки, отвернувшись к окну. — Там любят странных…

— Спасибо за вариант, я подумаю, — благодарно улыбнулась я.

— Я так всем и передам: странная рыжая ушла в психиатрию, — рассмеялась она.

Я лишь молча опустила глаза на ее коммуникатор, а затем взглянула в окно на угол чайной через дорогу.

— Может, выпьем чаю на прощание? Там вкусные кексы, — кивнула я на чайную и вежливо улыбнулась двум другим девчонкам.

— Ты угощаешь, — хмыкнула Кьени.

Кредитов у меня было на то, чтобы купить рыбное филе, которое заказал отец сегодня утром. Но я знала, как уговорить торговца Чин Ли дать мне в долг: он был хорошим парнем.

Конечно же, Кьени постаралась и тут мне досадить и, кроме кексов, заказала фруктовые чипсы, дорогие коктейли с древесным молочком и булочки. Я обошлась чаем и… заменой нескольких микросхем в коммуникаторе гамони.

Как бы я не любила говорить, а о пустом — тем более, но Джон был великолепным наставником по части обучения ведению светских бесед, которые, по сути, сводились к манипуляции вниманием и ложной заинтересованностью на основе хорошей эрудиции. Я поддержала все обсуждаемые девчонками темы, они даже удивились, что я интересная собеседница, и пригласили на прогулку как-нибудь в выходной. Но Кьени это взбесило. Она быстро завершила чаепитие и увела подруг прочь.

Я еще немного посидела в чайной, доедая брошенные девчонками сладости и мечтая о первом дне обучения в колледже Тазира, а потом отправилась в лавку известного семейства китайцев Ли, которая славилась свежими морепродуктами с качественной обработкой.

Рассказав несколько веселых историй приветливому молодому торговцу Чин Ли и расспросив его об успехах, я договорилась о покупке филе в долг. А уже прощаясь, заметила у витрины снаружи Кьени, которая жаловалась своей старшей сестре Джаде, что ее коммуникатор неожиданно сломался. Сестра успокаивала ее и обещала, что если тот не починят, то родители купят ей новый. Конечно, они могли себе это позволить, в отличие от меня.

— Кто там? — приподнялся на носках Чин Ли, разглядывая девушек у витрины.

— Сестры Хезсо, — ответила я, заметив нескромный интерес парня к одной из них.

Кьени была малолеткой для двадцатитрехлетнего Чин Ли, да и, откровенно, страшненькой. А вот к Джаде — высокой, вполне сформировавшейся девушке, которую в этом году впервые разместят в базе невест, — он испытывал явную симпатию, если не сказать больше.

Но я лишь пожала плечами и вышла из лавки, вежливо кивнула сестрам Хезсо и направилась домой.

Уже в комнате я починила свой коммуникатор и прочитала пропущенные сообщения от Джона и Сары о том, что им нужна моя помощь. Я ответила обоим, что успешно сдала экзамены, а с Джоном могу увидеться вечером.

Когда я переодевалась, чтобы уйти из дома, пока не вернулся Игнат, услышала его шаги на лестнице. Дверь за спиной распахнулась. Я прикрыла грудь платьем и замерла.

— Что ты там прикрываешь? — фыркнул Игнат. — Смотреть не на что!

Как жаль, что замок на двери работал только снаружи: Игнат часто запирал меня в комнате. Отец настроил, сам бы не додумался.

Игнат прошелся по комнате и посмотрел на мой стол. Я поняла, на что он так недовольно щурится, и вжалась плечом в дверцу шкафа.

— Ты починила коммуникатор? — насмешливо спросил он.

— Он мне нужен для колледжа, ты же знаешь… — тихо ответила я.

— Где ты взяла кредиты на детали?

— Какие детали?

— Я видел, что он разлетелся на части! Не морочь мне голову, уродка! — крикнул Игнат и шагнул мне навстречу.

— Что там опять у вас? — вошел отец, и брат замер в полушаге от меня. — Сашка, а ты чего голая перед братом красуешься? Совсем стыд потеряла? — возмутился он и глянул на Игната. — Что случилось, спрашиваю?

Скользя спиной по шкафу, я прошла в душевую и быстро надела платье через голову. А Игнат в это время красочно расписывал, как я разбила коммуникатор. Не сомневалась, что именно так он все и представит. Поражало его неотступное упорство — унизить и задавить меня, но такая жалкая трусость — признаться отцу в своих проступках. Отец был помешан на экономии и запрещал любые необоснованные траты.

— Сашка, а ну сюда! — грозно позвал отец. Я вышла. — Что натворила?

— Это случайность, — мельком бросив взгляд на Игната, ответила я. — Но я починила…

— Неужели?! Кто в этом доме мастер? — усмехнулся отец.

— Не могла она его починить, он разлетелся вдребезги. Я сам видел, — заявил Игнат, очевидно, для убедительности выпучив глаза.

Отец перевел суровый взгляд на меня, ожидая объяснений. Не пряча глаз, я с обидой в голосе произнесла:

— Я взяла твои старые микросхемы, объединила их в одно звено и изменила цепочку передачи сигнала. Все остальное не пострадало, всего лишь отлетело от корпуса.

Опустив голову, я увидела, как отец подошел к столу, взял коммуникатор, раскрыл корпус и заглянул внутрь. Он мало обращал внимания на быт, но в своих микросхемах разбирался и действительно увидел внутри знакомые детали. Намеренно криво слепленные между собой микросхемы слегка выпирали из общей структуры устройства (они прикрывали микросхему из коммуникатора Кьени). Он озадаченно хмыкнул что-то себе под нос и покосился на меня.

— И что, работает?

Я скромно кивнула.

— А ума аккуратно склеить не хватило? — проворчал он и вышел из комнаты.

Игнат едва не заскрипел зубами и вышел вслед за ним. Наконец, я могла выдохнуть с облегчением. Надев матерчатые тапочки и спускаясь вниз, я громко проговорила:

— Я отнесу последний заказ, а то Хардов не было днем, — и выбежала из дома.

* * *

Завтра было для меня самым счастливым днем. Хоть разрешения о поступлении я еще и не видела, но отец получил его полфазиса назад, о чем и сообщил мне как-то за ужином. Игнат тогда еще странно спокойно отреагировал, даже не съязвил. Наверное, был занят мыслями о переводе. Они обсуждали это как-то с отцом. Но я почему-то была уверена, что брат провалит конкурс на то место. Или мне так хотелось?..

Когда я убирала посуду после завтрака, выходя из столовой, отец бросил на стол кредитную карту и проговорил:

— Завтра начинается учеба. Тебе велено прийти в центр распределения в Тоусэле и получить форму. Я уже оплатил. Это кредиты на поездку туда и обратно.

— Спасибо! — кивнула я, и улыбка сама собой растянула губы.

Впервые за долгое время я испытала благодарность отцу за то, что он без единого упрека понес необходимые расходы. Конечно, странно, что не сообщили мне лично, но в радостном возбуждении я приняла это за мелочь и поспешила в центральный город Тоули — Тоусэл.

Дождавшись вызова к администратору центра распределения, я глубоко вдохнула, чтобы подавить слишком радостное возбуждение оттого, что скоро получу пропуск в колледж и голубую форму, и вошла в небольшой кабинет.

Мельком взглянув на молодого гамони, я подошла к столу и представилась. Боковым зрением успела заметить, как его строгое выражение лица сменила заинтересованная улыбка. Он мягко подвинул ко мне небольшой пакет и сказал:

— Дай свой коммуникатор, привяжу электронный пропуск.

Молодые мужчины гамони и хемани редко церемонятся и сразу переходят на «ты». Мы такого себе не позволяем.

— У тебя высокие баллы, молодец! — заигрывающим тоном похвалил тот, протягивая коммуникатор обратно и пристально разглядывая меня. — Будь умницей и дальше…

— Спасибо, — вежливо улыбнулась я, внутренне содрогнувшись от буквально ощупывающего взгляда мужчины, взяла пакет и быстро направилась к двери.

— Тебе на второй этаж, наставники из Кана проведут ознакомительную беседу, — вслед крикнул гамони.

Поднимаясь в указанный кабинет, я не совсем понимала, почему направлена к наставникам из Кана, а не Тазира, но не могла сложить целостной картины, пока не оказалась в холле, полным такими же будущими учащимися. Я встала у окна и, ожидая начала мероприятия, теребила кончик пакета с формой. И одновременно с появлением куратора из научного совета, который почему-то начал представлять наставников по естественным наукам, я опустила глаза на трещину в пакете и с неверием замерла. Из пакета выглядывал кусочек зеленой ткани. Это была форма колледжа Кана.

«Это какая-то ошибка!» — похолодела я и стала оглядываться по сторонам.

Но выйти из холла не удалось: с появлением куратора двери закрылись автоматически. Я не верила в произошедшее, но пугающие мысли уже заполонили сознание. И я не могла найти им логического оправдания.

Совершенно не слыша, что говорят куратор и наставники, едва дотерпев до конца мероприятия, я бегом вернулась в кабинет администратора, который выдал мне пропуск и форму.

— Простите, что я без разрешения, — запыхавшись, быстро проговорила я, стараясь не смотреть на гамони. — Но не могли бы вы проверить мой пропуск. Я должна была поступить в колледж Тазира, а не Кана…

Администратор взглянул на свой интерактивный стол — экран и покачал головой.

— Все верно. Саша Малых зачислена в колледж Кана на специальность «Микробиология космоса. Медицинское направление».

Я чуть не села на пол: в ногах задрожала каждая жилка.

— На какую специальность?! — беззвучно выдохнула я и схватилась за край стола.

Гамони недоуменно выпрямился и выключил экран.

— Твой преподаватель подал заявку на эту специальность.

— Кто?!

— А ты не знаешь своего преподавателя? — усмехнулся мужчина.

Я сжала края столешницы так, что пальцы зажгло от напряжения, и ощутила, как немеет затылок, а мысли становятся мутными.

«Почему?! Что я сделала не так? Почему он отказал мне?!»

Пытаясь взять себя в руки, я проговорила дрожащим голосом:

— Я имела направление в колледж Тазира. Могу ли я заявить об этом и поменять колледж? Хорд Торано не мог направить меня на эту специальность…

— Не кажется ли тебе, что преподаватель лучше знает, куда направлять своих учеников? — возмутился администратор.

— А если обратиться к высшему совету с прошением? — с отчаянием спросила я.

— Ты не имеешь оснований на это. Не все получают разрешение на обучение. Будь и за это благодарна…

— Благодарна? — беспомощно выдохнула я. Но за что?

Я отняла руки от стола и выпрямилась. Подняла голову и долго молча смотрела на плечи гамони. Мыслей в голове больше не осталось, и пошевелиться тоже не могла.

Мужчина строго вскинул подбородок и вышел из-за стола.

— Хочешь поспорить со мной и заработать нарушение? — с усмешкой спросил он.

В эту секунду в животе будто что-то лопнуло. Ледяная волна дрожи накрыла меня. Руки похолодели. В глазах потемнело, а внутри будто разверзлась пропасть, в которую стало засасывать тепло, звуки, свет и… надежду… По телу разлилась пульсирующая пустота, но не та, что безмолвствует и обессиливает, а яростное темное нечто, что властвует над разумом и просится наружу, чтобы поглотить все живое вокруг.

Я подняла глаза на гамони и, изо всей силы выбросив руки вперед, толкнула того в грудь. От неожиданности тот споткнулся и упал на спину. Попытался подняться и даже закричать, но я в два шага оказалась рядом и нависла над ним, яростно вдавливая носок туфли в его кадык.

Мужчина выпучил глаза от испуга и недоумения и дернулся, чтобы схватить меня за ногу, но я резко присела и приковала его запястья к полу. Его губы скривились от боли, лицо покраснело, он стал дергать ногами и хрипеть, как жалкое беспомощное животное. Сначала я упивалась своей властью над ним и местью, но в какой-то момент пустота сожрала все внутри меня и потребовала крови… Я стремительно поднялась, схватила со стола электронное перо и без раздумий вонзила в горло парня. Из его легких раздалось сначала хлюпанье, потом шипение, а глаза закатились…

Через минуту он лежал распластанный на полу и не двигался. Я поднялась и отступила на шаг, глядя, как лужица крови становится все шире…

Дыхание замедлилось и стало почти незаметным. Ничего вокруг разглядеть не могла. Только мертвое тело и кровь на своих руках… Но я видела все это, словно со стороны, будто кто-то поместил меня в стеклянную колбу. Вслушиваясь в себя, я не понимала, почему не испытываю страха, ужаса или вины… Пустота, холод — ничего… И медленно захлопывающаяся пропасть внутри меня…

«Что же со мной происходит?» — пролетела мысль, словно чужая.

Когда звуки стали медленно возвращаться, я взглянула на коммуникатор и поняла, что простояла над телом больше десяти минут.

«Я убийца?» — снова кто-то чужой спросил меня.

Резко выдохнув и тряхнув головой, я умыла лицо ладонями.

— Саша, тебе плохо? — тряс меня за плечо тот самый гамони.

Я испуганно раскрыла глаза и рот, а потом уставилась на пол, где только что лежало тело. Но этот мужчина стоял передо мной живой и здоровый.

— Ты такая бледная. Не стану на тебя заявлять… Иди-ка домой…

Дрожа от ужаса, я отшатнулась и выбежала из кабинета.

Около часа я пряталась в туалетной комнате центра, приходя в себя и не веря в то, что со мной произошло. Я разглядывала лицо в зеркало, смотрела на ладони и на свои туфли — лодочки — ничто не подтверждало то, что я кого-то убила, только нервное возбуждение и яркие картинки произошедшего в мыслях.

По дороге из Тоусэла напряжение отпустило, и я вернулась к причине, которая так подействовала на меня. Хотелось поехать к Саре или Джону и разрыдаться на их плечах. Однако это была сиюминутная слабость, эмоции уже стихали, но я ощущала, как усилилось во мне чувство, копившееся годами, — холодная ярость — нечто упругое, не поддающееся напору извне. И оно не давало раскиснуть, мобилизуя весь внутренний мир.

Я давно поняла: свободы нет. С самого детства меня зажимали в угол, ограничивали даже в том, на что я имела полное право, и это делали не хомони, а мои собственные отец и брат. Что уж говорить о том, что на уровне общественного порядка у меня тоже не было особого выбора. Я даже не смогла попасть в колледж на ту специальность, на которую хотела и заслужила. Выяснять правду и жаловаться — бессмысленно: ошибки исключены, правила хомони требовали беспрекословного принятия, а говорить о своих проблемах я не привыкла с детства.

Уже у входа в неродной дом я получила сообщение от отца, что их с Игнатом не будет несколько дней. И мне было все равно, где они. Раньше я бы вздохнула от облегчения и устроила танцы на кровати брата в обуви, смоченной соком теслины¹⁴: он потом чихал всю ночь, но сейчас ничто не радовало. Я закуталась в одеяло, забралась на подоконник со своим стареньким визором и с головой погрузилась в программные алгоритмы.

Примечания

14

Теслина — дикая белая ягода, сильный возбудитель аллергии.