Мёртвые не кусают?! Долг платежом кровью красен

Александр Черенов

Следователь прокуратуры обвинён в совершении преступления, которого не совершал. Дальше – суд и приговор. Жизнь окончена? Нет: бывший следователь идёт по стопам графа Монте-Кристо в духе установки «Никто не забыт – и ничто не забыто». Долг платежом кровью красен… Книга содержит нецензурную брань.

Глава восьмая

…В марте любого года — холодного и не очень — Зелёный дол представлял собой зрелище не для слабонервных. И не только по причине специфического контингента и специфических же проявлений его. Снежные сугробы, которым больше подходило определение завалов, в течение всей зимы были покрыты толстым слоем чёрного пепла: отапливался посёлок по-старинке — местной котельной. По причине «географии и бытовых нюансов» дома местных жителей заносило снегом по самую крышу, а когда начинало таять, то аборигенам оставалось лишь «караул» кричать: ни о какой ливневой канализации здесь и речи быть не могло. Природа сама прокладывала себе дорогу — по обыкновению, прямо через дворы местных жителей. Что же до «Караула!», то он был классическим «гласом вопиющего в пустыне»: традиционно оплошавшее начальство вместе с подопечными уповал только на милость Божию.

По сумме причин улицы, дороги и тропинки Зелёного дола с прибавлением градуса становились классическим бездорожьем. Если прямо — непролазными топями. Преодолеть их можно было только ранним утром, по свежему ледку.

Но летом Зелёный дол преображался. Правда, заслуги местных властей в этом опять не было: всё предписывалось законами природы. Местность словно вспоминала былое и свои «реквизиты», обязывающие «соответствовать» хотя бы частично. Даже «хрестоматийный» налёт сажи на всём подряд не снижал впечатления. Деревня — она и есть деревня: каждый дом по старинке окружали многочисленные клёны, тополя, берёзы, карагачи — даже сосны. Останки парка культуры и отдыха, некогда знаменитого на весь город, воскресали оазисами чудом сохранившихся лесных насаждений. Поскольку народу в посёлке было негусто, то не только в останках парка, но и на ветвях придомовых деревьев слышался гомон птиц, давно уже ставших экзотикой в областном центре: кукушка, дятел, жаворонок, иволга, снегирь и даже обыкновенная синица.

Иванову нечасто «выпадала удача» посещать эти, далёкие от благословения Господня, края. Но если «выпадала», да ещё летом, то всю дорогу от автобусной остановки до бревенчатой избы Зеленодольского отделения милиции он преодолевал нарочито медленным шагом. И риск нежелательной встречи с аборигеном стоил того: где ещё в их «индустриальной столице» можно было увидеть живую природу… живьём?

Но сейчас «природа» не радовала: солнце уже взошло, и последние остатки спасительного льда растаяли под его лучами, такими неуместными «в свете реалий» Зелёного дола. Поэтому до милицейской «избушки на курьих ножках» Иванов добрался измученным донельзя и по колено в грязи. Последнее оказалось совсем даже не фигуральным выражением: не только ботинки, но и брюки Александра Сергеевича претерпели от «зеленодольского марта».

Зато встречали Иванова «на высшем уровне»: начальник Зеленодольского ОМ майор Штыков, начальник ОУР Старогородского РОВД капитан Галимов, и целая группа «оперов», как зеленодольского, так и старогородского «розлива». Конечно же, все они были рады видеть Иванова: «не пропадёт наш скорбный труд, и дум высокое стремленье».

— Работали уже?

Это был первый вопрос, который Иванов задал после того, как частично привёл себя в соответствие с занимаемой должностью.

— Не только работали, но и отработали, — усмехнулся Толик Галимов. — Но, разумеется, не под протокол: ждали тебя.

— И каковы результаты?

Галимов перестал улыбаться.

— Сергеич, херня, какая-то, получается! Никто не отрицает факта, но все в голос утверждают, что всё было по согласию и даже по любви. Тем более что, как оказалось, две заявительницы из трёх уже, мягко говоря, е… лись с этим… как его?

— С Русланом Явлоевым.

— «Откуда дровишки?» — приятно удивился Галимов.

— «Элементарно, Ватсон», — устало махнул рукой Иванов. — Я ведь не сразу «упал на колени», а лишь после того, как пообщался с заявительницами… чёрт бы их побрал…

Изменяя себе, «приюту спокойствия, трудов и вдохновенья», Александр Сергеевич добавил ещё кое-что — неподцензурное, но от души.

— А что такое? — оживился Галимов.

— Да, сучки, куда-то заныкали свои заявления! Я весь обыскался: «хрен ночевал — рано вышел»! Раз — ни в сейфе, ни в столе, ни в «дипломате», значит, унесли с собой, дуры!

Иванов на мгновение отключился взглядом — и хлопнул себя по ляжке.

— Ну, точно: меня, как раз, секретарша отвлекла!.. Только на кой хрен им это понадобилось?! Заразы, мать их так!

Почему-то не сострадая коллеге, Галимов и его зам Олег Нестеров обменялись многозначительными взглядами.

— Заныкали, говоришь…

Взгляд капитана, почти загадочный и даже исполненный оптимизма, перекочевал на бревенчатый потолок. Правда, там он не задержался — в основном, благодаря содействию Иванова.

— «Не радуйся, мой свет!» — огорчённо махнул рукой Александр Сергеевич. — Похерить уже не удастся: девицы побывали на экспертизе. Вместе с моим постановлением. Так что — дохлый номер, и пытаться не стоит… Но, вот, ведь народ: даже здесь, сучки, подгадили!

— А где ещё? — весь преисполненный надежды, почти участливо подался вперёд Нестеров.

— Одна из заявительниц — некто Прохорова Анна Николаевна, двадцати одного года от роду — не пришла на экспертизу.

Галимов и Нестеров обменялись ещё парочкой взглядов, опять настолько загадочных, что Иванов не выдержал:

— Чего?!

— А того, — улыбнулся Галимов, — что эта твоя Прохорова была занята очень важным делом: перепихом… с кем, как ты думаешь?

— С Русланом Явлоевым, я так думаю.

Толик уважительно приподнял бровь, и, не отрывая взгляда от лица заместителя, показал тому головой на Иванова.

— «Учись, студент!».

По завершению урока взгляд его перекочевал на лицо следователя.

— Ты — как всегда, Сергеич!

— Но, как это случилось? — игнорировал дифирамб Иванов: очередной поворот — и очередной безрадостный. — Он, что, перехватил их по дороге?

А почему только её одну?

— Всё просто, Сергеич: девицы твои отправились на экспертизу поодиночке.

Галимов недобро ухмыльнулся.

— Правильно: как «трахаться» — так вместе, а как отвечать — так врозь!

— «Сладку ягоду рвали вместе мы, горьку ягоду — я одна»! — поддержал начальника заместитель.

Иванов вспомнил «дружелюбный обмен мнениями между подругами» — и раздумал удивляться.

— Ну, вариант объяснений Прохоровой нам ещё, может, доведётся услышать… А что сказал Явлоев?

— Сказал, что поджидал её не у экспертизы, а у дома. У её дома.

— Логично, — опреснил лицо Иванов. — В противном случае, ни одна из девиц не дошла бы до экспертизы: Явлоев наверняка уломал бы всех троих… Ну, а у дома-то, какого хрена он оказался? И какого хрена там оказалась Прохорова — вместо того, чтобы оказаться в бюро?

Галимов немедленно «скорчил рожу».

— Явлоев объясняет это тем, что «соскучился»… Вернее: объяснял.

Иванов понимающе усмехнулся.

— То есть, когда товарища «отработали»… и обработали…

–… он сознался, что решил сыграть на опережение… Ну, чтобы девчонки «не шебуршились»… Они же «удрали без спроса»… Опять намекал на щедрые подарки…

— А почему он ждал именно её? Как он объяснил этот момент?

Капитан махнул рукой.

— Тут, как раз, всё просто. Да он и не скрывал: Прохорова — вожак этой троицы, и без труда уломала бы «ведомых»… как их, там?

— Келлер и Михалёву.

— Вот, вот!

Иванов вспомнил кабинетные выпады Михалёвой в адрес Прохоровой — и с сомнением покачал головой.

— Ну, Михалёву вряд ли… Но я жду ответа на другой вопрос: почему Анька оказалась дома, а не на экспертизе?

Галимов попытался «запросить взглядом» Нестерова, но тот успел «самоустраниться». Пришлось капитану соло вздохнуть, и неуверенно почесать за ухом.

— Ну, с девицами, как ты сам понимаешь, мы ещё не беседовали… из-за «наличия отсутствия»… А со слов Явлоева она и не собиралась ехать на экспертизу.

— А как Явлоев узнал об этом?

— Говорит, слово за слово — и Прохорова рассказала ему всё.

— То есть?

— Ну, что мать встретила их всех троих возле «малины», вытянула подробности — и заставила пойти в прокуратуру.

Иванов неожиданно закусил губу, и покачал головой.

— Ёшь, твою мать! Ну, и дело вырисовывается! Мало того, что доказательств — с «гулькин хрен»… никаких доказательств, так ещё такая вопиющая «недисциплинированность»!

«Опера» дружно рассмеялись. Но Иванов и не думал подключаться к общему веселью. Не от природной угрюмости: его положение было наиболее сложным из всех. Ведь, как бы там ни было, а свою «часть дороги» «опера» уже прошли. Дальше — классика: «хоть трава не расти!».

— Толик, девиц нужно обязательно найти! — не приказал, а взмолился Иванов. — Кровь из носу — и не позднее завтрашнего дня!

Конечно, с точки зрения объёктивных интересов дела следовало просить о дне сегодняшнем, но Иванов был недостаточно глуп и неопытен для того, чтобы презреть интересы субъективные. Даже не интересы, а «постоянно действующий субъективный момент». Просить «оперов» о перевыполнении плана, когда они уже и так порадели, мог либо дурак, не думающий о дне завтрашнем, либо идеалист, для которого существуют только УК и УПК и не существует фактор межличностных отношений, либо «варяг-областник», которому с этими ребятами ««детей не крестить».

Ни к одной из «заявленных» категорий Иванов отношения не имел. Хватило ума не иметь.

— Сделаем, Сергеич! — немедленно обложился руками Галимов. —

Мы уже озадачили участкового по месту жительства девиц. Конечно — не наш район, но, по счастью, тот мужик начинал у нас. И пока он ещё, кажется, не скурвился: заверил, что будет наведываться к девицам «до победного конца». Ну, а завтра мы и сами подключимся. Олег?

— Я лично поеду, — немедленно «подрос головой» Нестеров. — Возьму с собой Мишу Ахатова, и мы вдвоём с ним прошвырнёмся по всем адресам. Как раз, у меня завтра намечается «Волга»: один «клиент» расщедрился.

Человеку со стороны могло показаться, что Иванову дают представление: не столько бальзам на раны, сколько «лапша на уши». Но ни о каком представлении и речи не было. Представление — это для чужих: «гражданских» и проверяющих. Своему — а Иванов уже несколько лет «пыхтел в одной упряжке» с РОВД — всегда говорили правду: «да» или «нет». Потому, что «не одним днём жив человек»: завтра ведь и «операм» придётся кланяться прокуратуре. Обязательно придётся: се ля ви! Ни к чему забывать уроки истории: «нас сегодня перебьют — а вас завтра»!

— Принято, — «утвердил» Иванов: максимализм должен быть по максимуму разумным. — А «малину» проверили?

— Разумеется, — хмыкнул Галимов. — Ну, её обитателей ты знаешь!

— «Ответственных квартиросъёмщиков», — покривил щекой Иванов.

Капитан рассмеялся.

— Можно и так! В любом случае, мама с дочкой уже дожидаются тебя.

— Где?

— В правом «обезьяннике».

— Ты закрыл их в камере?

Иванов лишь слегка приподнял бровь. Но реакция Галимова оказалась более непосредственной.

— А что, я должен был выдать им талоны на усиленное питание?!

— Согласен. А остальные?

— Все — в «обезьяннике».

Тяжело кряхтя, Иванов поднялся с «изношенного» табурета.

— Ну, пошли…