Танец со стулом

Александр Холмов, 2021

Английские ученые, пытаясь преодолеть энергетический кризис, изобрели мегатон: вскоре после его внедрения по всей Земле перестали рождаться девочки. Теперь женщины заменены андроидами, а детей выращивают в инкубаторах. Дэвид Барнет, чтобы прокормить семью, оставшуюся без отца, становится андроид-инженером и принимает выгодное предложение корпорации «Клеопатра» – ведущего производителя биоженщин. Талантливый изобретатель и неплохой человек, он превращается в часть индустрии, штампующей женщин-роботов. Последняя из рожденных девушек, Кэрол, тайно живет под видом андроида. Она боится выдать себя, ведь Министерство генетики использует оставшихся женщин для биологической эксплуатации. Борьба человека и системы кажется почти безнадежной, но тут… Комментарий Редакции: Киберпанк и социальная фантастика еще никогда не обретали настолько радикальную форму. Помимо крайне нетривиального сюжета – определенный авторский посыл, который можно трактовать совершенно по-всякому.

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении использована иллюстрация:

© Rively / iStock / Getty Images Plus / GettyImages.ru

* * *

Все совпадения с реальностью случайны.

Пролог

Кейси Барнет развалился в потертом кресле, положив ноги на небольшой крепкий деревянный стол, и крутил колесико настройки радиоприемника. Лет двадцать пять — загорелый, стройный, с космами темных волос, спадающих на плечи, карие глаза, простая клетчатая рубашка расстегнута, рукава закатаны, узкие потертые джинсы. Черные кеды небрежно торчали над столом рядом с открытой бутылкой «Ньюкасла».

Обстановка гостиной выдавала скромный достаток, но все было подобрано со вкусом и заботой: дом старались сделать уютным и теплым. Половину дома, если точнее, — маленького, кирпичного, двухэтажного. В Мейденс Грин много таких, побольше — или поменьше, как у Барнетов. Два окна с зелеными шторами, подхваченными витым шнуром, выходили в сторону Уинкфилд-стрит, там было много зелени, а с другой стороны, подальше — пруд.

Черная куртка Кейси висела на вешалке у двери — винтажного покроя, грубоватая на ощупь, но легкая, ткань пополам с кожзаменителем. Хозяин особо ценил в ней кучу разнокалиберных карманов, куда можно с удобством распихать зажигалку, записную книжку, ручку, складной нож, деньги, ключи, телефон, документы… Всю вот эту ерунду, чтобы подорваться в любой момент куда в голову взбредет.

Маленький приемничек в длинных пальцах булькал, хрюкал и посвистывал, наконец через шум вполне различимо донеслась музыка. Знакомые голоса. Парни из Ливерпуля.

And though she feels as if she's in a play

She is anyway.^[1]

Кейси уместил приемник на подлокотнике кресла, дотянулся до бутылки и сделал хороший глоток.

В прихожей хлопнула дверь, и минуту спустя появился старший брат Дэвид в распахнутом светлом плаще и сером костюме. Обе руки ему оттягивали пакеты с покупками, под мышкой торчала коричневая дерматиновая папка. Он походил на Кейси, но волосы коротко стрижены, на висках тронуты сединой, и почти никакого загара. Гладко выбритое лицо, морщины на лбу — и выражение задумчивости, немного рассеянной. Услышал, что доносилось из приемника, и одобрительно приподнял брови.

— Пенни-лейн, тарам-пам-паам, тарам-пам-пам, — он примостил свою ношу на полу у стены, снял плащ и повесил рядом с курткой, папку воткнул в держатель для газет, забитый номерами «Таймс».

Кейси слегка покривил рот и отхлебнул еще пива.

Дэвид подхватил пакеты и подошел к столу. — Братишка, привет.

— Привет, — Кейси двинул колесико, и песня пропала за помехами. Прищурившись, он наблюдал, как брат с видом фокусника извлекает на свет свертки, коробочки, баночки, длинный багет и бутылку красного вина. — Это что-то не дешевое. По какому случаю праздник?

— Можешь поздравить. Меня пригласили на работу в «Клеопатру».

— Что? — Кейси опустил приемник. — Ты шутишь, надеюсь?

Старший брат рассмеялся.

— Ну да, я понимаю. Я в последнее время слишком много шучу. Надо с этим что-то делать. Тем более, клоун из меня не очень хороший… Нет, представляешь? Реально, берут в «Клеопатру», — старший брат покачал головой. — Говорю это слово, и сам не верю, как будто не со мной.

— То есть ты согласился? — уточнил Кейси, снова неприязненно двигая углом рта.

— Я вообще-то был не особо против. Они меня быстро уговорили. Буду делать то же, что и раньше, но зато… — брат кивнул на уставленный стол, — думаю, нам станет немного веселее жить. Примерно раза в три-четыре, по моим подсчетам.

— То же, что раньше, — холодно повторил Кейси, как бы взвешивая слова брата на весах. — Паять вонючие жестянки с сиськами. Да?

Брат снова рассмеялся, на этот раз не слишком натурально.

— А может, я спаяю такую жестянку, что она даже тебе понравится? Хочешь, заключим с тобой пари? Давай, и скрепим выпивкой, — он покопался в ящике стола, выдвинул другой. — Не видел штопор?.. А, нашел. Пока мама не пришла, а то я тоже потеряю остатки репутации… Малыш, ну давай, хотя бы ради шутки. Хватит уже киснуть, а?

— Нет, Дэвид, — младший брат покинул кресло кошачьим движением, оказавшись выше старшего дюйма на два. Пока Кейси сидел в своей расслабленной позе, он не выглядел особенно сильным, но стоило ему подняться и двинуться, стало видно, какой он поджарый, крепкий и жилистый. Он шагнул прочь от стола, отвернувшись к окну. — Даже смотреть не хочу.

— Слушай, ну брось… Серьезно, давай с тобой напьемся оба, черт с ним. Хватит делать вид, что я правильный, — Дэвид, суетясь, выдернул пробку, пододвинул бокалы. — Мама нас обоих выгонит из дома, а мы построим новый. В два раза больше и полностью наш — а не половина. А ей, раз ей так все тут нравится, будем присылать кучу денег и вкусняшек. И навещать каждый день. Пока не надоедим. А у нас будет собственный мальчишеский дом. Серьезно! Мы же хотели, помнишь? Я даже проект нарисовал, думал как раз тебе…

— Если тебе интересно, чего я хочу… — младший брат стоял спиной к столу, глядя на улицу, за окном начинало смеркаться. — Чтобы ты не работал на этой сучьей работе.

— Братишка… — примиряюще сказал Дэвид. — Ну послушай. Это моя профессия. Я учился андроид-инженерии…

— К черту твою инженерию! — Кейси резко повернулся к брату. — Я много раз тебе говорил, Дэвид, мне твои деньги не нужны. Это иудины деньги, понятно?

— Кейси… Малыш, послушай…

— Ты предал отца, понятно? — заорал Кейси. — Продался этим козлам! Они все погубили, у нас нет будущего, все! И ничего не будет, никогда! Доволен?.. Выпей за это, давай!.. Это не они, это ты сделал, своими гребаными мозгами. Умник…

Дэвид побледнел. Он протянул к брату руку, пытаясь что-то сказать, но не успел. Кейси вдруг быстро шагнул к столу и со злобой пнул его ногой. Все полетело на пол, вино темной струей выплеснулось на ковер. Дэвид инстинктивно отскочил — вовремя, или повалившийся стол ударил бы его по ногам. Кейси схватил приемник и швырнул в стену, опрокинул кресло, телевизор, схватил за ножку тяжелый стул и ударил по стеклянным дверцам шкафа. Кейси молотил, не разбирая, направо и налево, молотил и швырял, посдирал шторы с окон, — и снова молотил, ничего не слыша и не видя вокруг.

Дэвид растерянно и беспомощно смотрел, как брат разносит гостиную. Его будто парализовало, и время застыло, он не понимал, сколько прошло.

— Не заперто, — заметил неторопливый голос над ухом. — Мистер… Барнет? Что здесь происходит, сэр?

Кейси обернулся, тяжело дыша, с острым обломком ножки от стула, зажатым в кулаке. Оказывается, уже почти и нечего ломать, разве только колотить по стенам. Две фигуры в форме загородили дверной проем. Звонок-то был, Дэвид даже его слышал, но словно где-то в отдалении.

Здоровенный полицейский миновал Дэвида и остановился перед Кейси, второй — следом.

— Что здесь происходит, сэр? — повторил первый полицейский с некоторым сомнением в голосе, обращаясь теперь к Кейси. Однако его напарник, помоложе и пониже ростом, уже успел снять с пояса дубинку; держа ее наготове, он выдвинулся вперед. — Бросьте это, — велел молодой бобби, указывая кончиком дубинки на ножку в руке у Кейси.

— Констебль, постойте, все в порядке, мы просто… — начал Дэвид.

— Не маши мне тут дубинкой, ты, — проскрежетал Кейси, яростно глядя в глаза полицейскому. — Я у себя дома, понял? — хрипло заорал он, брызгая слюной.

Дэвид увидел, как спина первого полицейского дрогнула, как-то неуверенно, но второй сделал шаг вперед. — Сэр, пожалуйста, скорее уходите… Кейси!..

— Я у себя дома! — Кейси с перекошенным лицом отшвырнул ножку. — Я! У себя! Дома!..

* * *

Несколько окон в соседних домах погасли. Соседи, без сомнения, слышали грохот, — кто-то же и вызвал представителей власти, — но то, что сейчас творится, лучше и не слышать, тем более не видеть. У всех своя частная жизнь, в конце концов, полиция разберется… Но два окна на первом этаже горели, и фонарь напротив дома освещал клумбу и кустики так соблазнительно, — и кое-кто, отодвинув занавеску, краешком глаза подсматривал. Крики от Барнетов доносились приглушенно, окна закрыты, слов не очень разобрать. Но вдруг словно банку откупорили — разбив своим телом стекло, вместе с осколками вылетел полицейский, перебирая ногами в воздухе, ударился боком о землю. «…из моего дома!» Вывалился еще один, более крупный, упал прямо под окно, как мешок, до клумбы не долетел. В окне показался младший сын Джулии в разодранной рубашке, стащил ее на виду у всей улицы, скомкал и кинул на клумбу. И скрылся в окне.

* * *

Кейси посмотрел в глаза брату и неожиданно улыбнулся. Тихо, как ребенок.

— Ты построишь свой дом, Дэви, — сказал он. — И будешь жить в нем один.

Младший брат взял с вешалки куртку и вышел, оставив дверь нараспашку.

* * *

«Куда мы плывем»

(передача по Би-би-си радио)

–…Вот как раз мы только что слушали старую музыку…

— Это наша классика.

–…Да, только она в то время не была никакой классикой… Я когда слышу «классика» — сразу как будто в носу книжная пыль, знаете, в библиотеках? Нет уж. Обычные песни про нас с вами, как там?.. «За остановкой… Продает она… тарам-па-па…»

— Бах тоже не был классикой, пока… Пока не стал, в общем.

— Ладно, неважно, в музыке я ни бум-бум. Я хотел сказать другое. Для меня Лондон сто лет назад — это что-то вроде старого кино, но все-таки не такого старого, как «Битлз». Знаете, как…

— Про Шерлока Холмса?

— Ну, что вы такое говорите. Типичная ошибка, которую все делают. Хотите, чтоб все было похоже на нашу уютную действительность. Какой бы пример… Даже на ум не приходит…

— «Нано Дженезис 2121»?

— Вот, именно! Что-то явно английское, но что конкретно… Мистер Холмс, он, конечно, нигде не пропадет. А вот мы с вами, если бы туда попали, может и заблудились бы. Едешь, едешь черт знает где в далекой галактике, поворачиваешь, и вдруг ты на Трафальгарской площади, как вам?

— Ну Тауэрский мост бы мы узнали…

— Если бы нашли. До него еще нужно добраться. Вестминстер — да. Темза никуда не делась, слава Богу. Сити… напоминает.

— Вот именно — напоминает.

— Я и говорю. Нет, ну если лететь на вертолете…

— У вас есть вертолет?

— Да.

— Серьезно?

— Серьезно. А у вас?.. Вы что, смеетесь? Конечно нет. У меня была серия воздушных репортажей, меня возили — можно так сказать? — над всем Лондоном, я очень впечатлился. Так вот, если в целом, по очертаниям — город остался собой.

— Очертания — это главное.

— Абсолютно. Старина Бен, между прочим. Немного запылился, а так — один в один… Кстати, а сколько времени?

— Думаю, успеем до прогноза погоды.

— Это святое, давайте ускоримся. Итак, сто пятьдесят шестой год, если вспомнить, всемирное соглашение по мегатону.

— Получается, у нас скоро юбилей.

— И никто почему-то об этом не кричит на всех углах. Да, пятьдесят лет Эпохи новой энергетики.

— А я бы сказал — не только энергетики. Вообще все как-то налаживается. Становится душевнее, да?

— Душевнее, хорошее слово. Смотрите, люди привыкли, что мир движется вперед, значит — прогресс, наука, интеграция, всякие такие вещи. И вдруг — шок!..

— Мир — вы имеете в виду — весь?

— Конечно. Мир — это не мы. Я на этом заострил внимание.

— Лучше не заострять, а поставить акцент.

— Да как хотите, это ваша программа. Я бы у себя заострил. Так вот. Нам проще, я думаю, было пережить этот шок, потому что мы на нашем острове знаем, что такое традиции.

— Кто-то наоборот обрадовался.

— Возможно, многие. Сейчас, я считаю, уникальный момент. Мы откатились назад, к кнопочным телефонам, ноутбукам и сальным свечам. Ну и парафиновым. Между прочим, у меня рядом неплохая кузня. Вам ничего не нужно сковать?

— А у меня есть керосиновая лампа.

— Потрясающе. Вы поставили мегатоновый патрон?

— Нет, я как раз обычные свечки ставлю.

— Майкл, это же почти средневековье. Мое уважение. Да, так вот. Свечи… Кстати, винтажные автомобили! Это отдельная тема.

— У вас какой автомобиль?

— У меня велосипед.…Так вот, есть мнение, что многие съемки тех лет — это монтаж, и якобы таких достижений вообще не было… Дошоковых.

— Еще раз для наших слушателей, если кто-то пропустил начало — мы говорим про начало прошлого века и первую половину — «Нефтяной шок», так называемые «Трудные годы» и внедрение мегатона.

— Уже заканчиваем, в общем. Я считаю, все подделать невозможно, есть много репортажей, документальных хроник, фото, книги… Документы. Куча всего в открытом доступе… Кстати, недавно археологи раскопали какую-то машину, никто пока не понял, как она работала, не слышали?

— То есть вы считаете — это правда?

— Конечно, я видел репортаж.

— Нет, я вообще. Про все.

— Считаю, да. Да. Не уверен, что люди были на Марсе, но большая часть в целом — правда. И от этого шок еще сильней. В Трудные годы все думали, что мы вообще вернемся к мануфактурам и паровым двигателям, энергию брать неоткуда, как бы выжить.

— Ветер, солнце, приливы…

— Понятно, понятно. Реки. В любом случае это несерьезно. И когда придумали мегатон…

— Придумали…

— Ну не знаю, сделали, создали… Вот тут ученым жирный плюс. Его в природе нет. Он, как бы сказать, вдохнул жизнь во все это старье. Цивилизация и старина встретились.

— Его величество недавно сказал, что мы живем в неовикторианскую эпоху.

— В общем, неплохо сказал. В том смысле, что мы стоим одной ногой в прошлом, другой в настоящем, а третьей… В смысле, шагаем в будущее.

— Шагаем?

— Ну допустим, плывем. Представьте — буря, паруса рвет, лед на снастях, трещат борта, внизу — бездна, а мы плывем себе…

— Люди еще не совсем оправились от Шока.

— Мы будем еще лет пятьдесят оправляться, вот увидите. Считайте, буря продолжается.

— Зато у нас стойкая команда. И традиции. В этом наше преимущество.

— Черт, Майкл, куда вы лезете, я только хотел об этом упомянуть!

— Извините.

— В следующий раз — я про стойкость и традиции. Имейте в виду… Нет, команда правда ничего. Конечно, бывает… тянет веревки не совсем адекватно…

— Неоптимально.

— И вы, Майкл. Тоже любите эти словечки.

— А как же.

— Я терпеть не могу. Неважно. Я закончу мысль. Такой момент, у нас куча-куча всего, весь багаж многовековой к нашим услугам, но трюм-то не резиновый. И надо очень серьезно подумать, что брать с собой, а что — нет. Давайте думать.

— Это был Джесси Дринкман, самый скандальный журналист Лондона, специально для Би-би-си, сегодня держался вполне респектабельно…

— Какого черта, Майкл, не портите мне репутацию. Просто я не выспался. Ночные клубы, паленая жижа, сами понимаете… Очень утомительно. Мой коллега и друг Майкл Миблик, слушайте Би-би-си и бла-бла-бла, всякое такое.

— Всем удачи.

Примечания

1

«И хотя она чувствует себя, как будто играет в пьесе, она все равно продолжает». — The Beatles, «Penny Lane».