Время есть. Книга вторая

Александр Мирошниченко (2024)

1989 год — канун исторического слома. Как Титаник страна движется навстречу катастрофе. Герои первой книги получили возможность исправить свои ошибки и, вернувшись в недавнее прошлое, сумели остаться вместе. Именно любовь дала им шанс. Воспользуются ли они этим шансом? Как это скажется на будущем всей страны?Ответы на эти вопросы во второй книге цикла. «История не имеет сослагательного наклонения», — утверждают скептики. Но литература имеет всё. Тем более, если это жанр альтернативной истории и фантастического реализма.

Глава 10

В части оказались уже затемно, хотя в Москву поезд прибыл до полудня. Однако пришлось ждать ещё утром выехавший из части автобус, но где он находится, никто не знал. Приехавший водитель в звании младшего сержанта оправдал опоздание поломкой в пути. Потом искали двух потерявшихся призывников. А по дороге в часть автобус заглох, и на упрёки капитана шофёр заявил:

— Ну, теперь уже реально сломался, — оправдывался он, не замечая, что ставит под сомнение прежние объяснения.

— Не мог в Москве сломаться, — мечтательно сказал сидевший рядом с Никитой Гарик Акопян. — Столицу бы посмотрели. А здесь какой смысл стоять?

На этих словах в салон зашёл водитель. Он, вытирая ветошью руки, обратился к командиру:

— Товарищ капитан, похоже, ничего не получится. Нужно звонить в гараж, чтобы приехал тягач. Я пойду, здесь через три километра пост ГАИ.

— А давайте я попробую, — вдруг вклинился в разговор Гарик, который, вопреки фамилии, совсем не был похож на армянина.

Через несколько минут доброволец, осматривая двигатель, попросил водителя, стоящего рядом и ревниво следившего за происходящим, свечной ключ.

— В крайнем случае любой на четырнадцать, — поторопил новобранец младшего сержанта.

— Слышь, салабон, ты поговори мне ещё. Раскомандовался, — вспылил водитель.

— Извините, товарищ начальник, — сказал Гарик, вытер руки и пошёл в салон.

— Ну, что? — усмехнулся капитан в адрес незадачливого шофёра, — Сам справляйся.

— Да не моя это машина. Я на ГАЗ-24 замполита вожу. Не знаю я, что здесь… — начал младший сержант.

Но под пристальным взглядом командира замолчал. Прошёл в салон и обратился к Акопяну:

— Давай, боец, чини технику. Инструменты, вон, под сиденьями. Не моя это тачка.

Гарик спокойно достал ящик, выбрал нужное, и минут через пять двигатель заработал.

— Не моя машина. Стыдно как, — бурчал себе под нос Гарик, когда автобус тронулся, и только здесь проявился едва различимый армянский акцент. — Какая разница, что за техника? Я у отца в мастерской всё чинил: от львовской «Верховины» с ковровским движком до «Мерседеса». Да, был у нас в районе такой агрегат у хозяина артели по производству пуговиц. И я тебе скажу, если ты разобрался с мопедом досконально, то и остальное не проблема. А тут простая V-образная восьмёрка. Карбюратор отрегулировал — и всё. Ещё и обижается.

— Гарик, а ты на армянина вообще непохож, — просто чтобы поддержать разговор, заметил Никита.

— Хорошо, не при папе это сказал, — усмехнулся Гарик. — У меня мама русская, и я внешне в её род. А в остальном в папу.

А следующим утром командир роты охраны, капитан Кривцов, проверив по списку личный состав вновь прибывших, обратился к новобранцам:

— Я Кривцов Николай Иванович, и ближайшее время буду для вас и царь, и бог, и воинский начальник. Сие означает, что власть моя выше закона, устава, конституции и всех прочих документов, включая Всеобщую декларацию прав человека.

Сделав паузу, командир внимательно осмотрел подчинённых, дабы убедиться в понимании и продолжил:

— Теперь я хочу познакомиться. Есть ли среди вас художники? Два шага вперёд.

Очень резво четыре новобранца вышли из строя.

— Ну что, ребята-живописцы, нарисуйте мне вот здесь небольшую ямку шириной пятьдесят и глубиной восемьдесят сантиметров. Лопаты штыковые вон там.

Рассчитывающие на лёгкий труд приуныли, только самый смелый спросил:

— А докуда копать?

— До следующего призыва, боец, — ответил капитан и снова обратился к вновь прибывшим: — Музыканты имеются?

Наученные уже опытом бойцы замялись, но командир подбодрил:

— Штыковые лопаты закончились, поэтому не боимся, предъявляем таланты.

Из строя вышли трое.

— На чём играем? — поинтересовался начальник.

— Гитара.

— Гитара.

— Альт.

— А это что за херня?

— Большая скрипка.

— Ну так и говори: большая скрипка, — с раздражением сказал капитан и добавил: — Значит, так, струнные не требуются. Кабы вы на чём дельном играли, то сошли бы для духового оркестра…

— Я на тарелках могу и на большом барабане, — прервал капитана альтист.

— Перебивать командира не положено даже тем, кто обладает такими замечательными навыками. Вечером пойдёшь на репетицию духового оркестра, а сейчас вон там стоят совковые лопаты. Задача — разгрузить машину навоза в теплицы. Овощи нынче только своими руками. Время такое.

— Мы понимаем, — отозвался гитарист. — Только какое это отношение к музыке имеет?

— Хороший вопрос, боец. Работать нужно так, чтобы у меня душа пела.

— А спортсменам занятие найдётся? — неожиданно даже для себя спросил Никита.

Капитан стал рассматривать Никиту как некую диковинку.

— Ну, бойцы, вы меня радуете. Один вопрос лучше другого, — наконец сказал командир и засмеялся. — Или просто увидел, что лопаты кончились? Так у нас и без шанцевого инструмента работа найдётся. Есть ещё спортсмены?

Из строя молча вышел Гарик.

— Что за спорт? — спросил капитан, посмотрев на худенького бойца. — Надеюсь, не художественная гимнастика.

— Шахматы, первый разряд, — с вызовом ответил Акопян.

— Ну, тогда, спортсмены, за мной, остальные могут разойтись, — последовала команда.

Капитан привёл Никиту и Гарика к зданию штаба, где стоял автобус.

— Разгрузить всё с максимальной осторожностью. Чтобы ни одну коробку не уронили. Каждая стоит больше, чем ваша жизнь в армии. Догадываетесь, что с вами будет, если разобьёте? — нагонял страсти начальник.

Никита в это время разглядывал надпись на упаковке и, повернувшись к командиру, сказал:

— Реально крутейшая штука. С четыреста восемьдесят шестым процессором. Я таких не видел. У нас триста восемьдесят шестой — редкость. А здесь четыреста!

— Ты, что, разбираешься в этих хреновинах? — выказал заинтересованность командир.

— Как юзер — да.

— А без матюков можно ответить?

— Ну, в смысле, пользователь. Могу настроить программы, которые имеются. Лексикон знаю…

— Ну, лексикон у нас у всех есть. У одних больше, у других меньше, — услышав знакомое слово, сказал капитан.

— Лексикон — это наша программа для набора текстов на русском языке, — объяснял Никита.

— А ты тоже юзер? — обратился командир к Гарику.

— Нет! — коротко ответил он.

Никита с удивлением посмотрел на приятеля и, когда начальник отошёл, спросил:

— Ты что врёшь-то? Сам говорил, у отца в мастерской персональный комп есть.

— Я в армию Родину защищать пришёл, а не в штабе отсиживаться, — с пафосом сказал Гарик.

— Ладно, ладно. Но ямы копать и навоз грузить — это, по-твоему, служба?

— По крайней мере, не штаны просиживать в офисе, — с прежним пафосом ответил приятель.

И оказался прав. Не в том, что рыть землю, грузить навоз, перетаскивать мебель в квартиры офицеров, вскапывать грядки на их дачах, ближе к защите Родины. Просто Никите пришлось находиться в штабе постоянно. После установки и наладки компьютера нужно было помогать бухгалтерше Елене Юрьевне со странной фамилией Клепко. Она пыталась какое-то время учиться, но потом уволилась.

А молодого бойца всё устраивало. Хоть и числился Никита в роте охраны аэродрома, автомат в руках держал только на принятии присяги. Но и тогда капитан от греха подальше проверил отсутствие патронов в магазине и патроннике, а потом и вовсе отстегнул рожок. А как иначе, если ни стрельб, ни практических занятий не было.

Но такое положение дел не напрягало молодого воина. Он после завтрака шёл в штаб. Там работали женщины вольнонаёмные. В основном из семей военных. Жёны, дочери. Все старше Никиты и дружелюбно к нему относились. Это создавало почти домашнюю обстановку. Часто заходила в штаб медсестра Олеся. Девушка симпатичная, но категоричная и резкая.

— А Олеська на тебя запала, — неожиданно заявила секретарша начальника аэродромной службы Ирина. — Держись, парень. Эти тихони так влюбляются, что потом только сдавайся на волю победителя.

Ирина была женой лётчика. Муж её часто захаживал на работу к благоверной и внимательно осматривал всех потенциальных соперников. Женщина поддерживала ревность супруга на необходимом уровне. Не перебарщивая, но и не давая мужу возможности расслабиться.

— С чего вы это взяли? — удивился Никита.

Он предпочитал общаться со всеми женщинами из штаба на «вы», дабы не давать и намёка на особые отношения их мужьям, каждому из которых вполне по силам испортить жизнь бойца первого года службы.

— Ну, сам посмотри. Могут у неё быть причины так на тебя нападать? Нет. А она вполне себе мирная и милая, всё остальное время шипит на тебя, как змеюка. Понятно — запала, — очень странно объяснила женщина.

— Ничего не понял, — искренне ответил молодой человек.

— Вырастешь, поймёшь, — успокоила Ирина. — Хотя многие мужики так и остаются в неведении до конца своих дней.

Она потянулась руками вверх, отчего её грудь хорошо обозначилась под тонкой тканью блузки. Никита попался на женскую уловку и не смог отвести глаза. Женщине это понравилось.

В остальном работа в штабе совсем не обременяла. Приходилось заполнять бланки, ведомости, заявки, карты-наряды, платёжки и вообще всё, что можно сделать на компьютере, который здесь по старинке называли ЭВМ. Шёл ремонт перрона, ангара и части взлётно-посадочной полосы. Поэтому много различных бумаг требовалось, чтобы каждый процесс начать, выполнить, принять результат и оплатить.

Никита, не вникая в детали, заполнял все документы, которые ему поступали. И даже подписывал их вместо уволившейся Клепко, как приказал начальник аэродромной службы — майор Ребров.

Задуматься о возможных проблемах приятеля заставил Гарик, который спросил про чёрную бухгалтерию, когда узнал, чем занимается сослуживец.

— В смысле? Как это? — удивился Никита.

— Папа работал частником и налоги не платил. Но участковому приходилось отстёгивать. Поэтому у него было две отчётности. Одна себе, вторая для дяди Мити. Вот я и думаю, а нет ли и в твоей конторе дополнительной бухгалтерии, которую ревизору не предъявляют. Смотри, брат, можно и за решётку угодить таким макаром.

И вскоре опасения Гарика подтвердились. Как-то начальник убежал на объект из-за аварии и оставил свой портфель. Никита дождался, когда все уйдут на обед, и просмотрел оставленные бумаги. Понять, что к чему, неподготовленному человеку сложно, но платёжки за бетон, оформленные недавно, были знакомы. Эту партию Никита хорошо помнил, но цена и номенклатура отличались от того, что указывалось в документах, передаваемых в военно-строительное управление для получения бюджетных средств.

Никите оставалось умножить разницу цены в двух платёжках на объём поставленной продукции, чтобы понять: только за одну партию бетона можно получить расстрельную статью. Ещё памятным было громкое дело гастронома №1 пятилетней давности, где фигурировали много меньшие суммы. Советоваться было не с кем, и Никита позвонил Елене Юрьевне. Она поинтересовалась, слышит ли кто-то их разговор, и успокоила молодого человека, мол, никаких нарушений финансовой отчётности в том, что видел её собеседник, нет. Это обычная практика военно-строительных организаций. Есть разные бюджеты — Союза и минобороны. И цены могут отличаться. Но лучше на эту тему не распространяться, чтобы контрразведка не заинтересовалась любознательным бойцом.