Культурная идентичность

Культурная идентичность — осознание принадлежности человека к той или иной культурной общности путем самоотождествления с ее культурными образцами. Культурная идентичность формируется в результате наложения разнообразных культурных влияний, которым подвержен отдельный человек. Если культурные влияния не вступают в противоречия, то происходит полная идентификация личности со сложившейся вокруг него культурой.

Существуют разные точки зрения на роль культурной идентичности: одни исследователи считают ее главным образующим элементом идентичности личности (И. С. Кон, О. Пахлёвская), в то время как другие (Н. Ф. Герман, М. С. Школовая, Е. А. Селиванова) рассматривают ее как один из аспектов социальной идентичности.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Джон Маркакис (Markakis, 1993) утверждает, что общим знаменателем большинства имеющихся определений этнической идентичности является культура, а это означает, что этнические группы представляют собой социальные конструкты. Они способны меняться подобно хамелеону. Этничность предоставляет ущемленной группе новый подход к устранению своего политически неравноправного положения, а привилегированная группа может использовать ее для защиты своих привилегий. Согласно Клаесу Корлину (Corlin, 1993), этнические группы являются культурными конструктами – и ничем более (см. также Gurr, 1993a). Энтони Гидденс (Giddens, 1995, pр. 252-253) говорит о том, что разграничителями этнических групп могут служить самые разные характеристики, например язык, история или происхождение, религия, а также стили одежды или украшений. Его утверждение, что этнические различия являются «исключительно научением», представляет собой крайний случай культурной интерпретации этничности. В Программе развития ООН (UNDP, 2004) преимущество отдается культурной природе этнических барьеров и говорится более о культурном разнообразии и культурной идентичности, чем об этническом разнообразии или этнической идентичности (см. Stewart, 2000). Ричард Дженкинз в своей книге «Переосмысление этничности» (Jenkins, 2008) поддерживает идею социальной природы понятия этничности. Согласно его воззрениям, этничность по своей сути является предметом культурной дифференциации. Она не более чем «закрепленный образ жизни, элементы или ситуации которого формируются и воспроизводятся» (р. 169). Автор решительно и полностью отвергает любой строго примордиалистский взгляд на этничность и особо отмечает пластичность этнической дифференциации (pр. 46-50).

Тату Ванханен, Этнические конфликты, 1999

Если же говорить о второй парадигме, рассматривающей сообщества как акторов, имеющих цели, желания и даже мысли, то, как уже отмечалось, найти подобные представления в современном научном знании затруднительно. Общим трендом можно считать приписывание ментальных состояний исключительно индивидам, но не надындивидуальным образованиям. Так, И.Ф. Девятко отмечает, что последние социологические версии субъективизма, согласно которым в качестве источника действия рассматривается некий холистский «сверхиндивид», обладающий «надындивидуальной волей», «исчерпываются, видимо, консервативной традицией в политической социологии» [4, 47–48]. В исключительных случаях можно найти лишь релевантные метафоры, за которыми, по-видимому, стоят скорее интуитивные, а не научные представления. Например, М. Дуглас, назвав свою работу «Как мыслят институты», подчеркивает, что на самом деле «институты не могут сами мыслить», однако институты определяют индивидуальное мышление, а принятие важных решений, как правило, происходит в рамках, заданных институтами [22, 8]. Другой, может быть даже более показательный пример, – это рассуждения о «столкновении цивилизаций» С. Хантингтона. Хотя под цивилизацией он понимает «культурную общность наивысшего ранга», подразумевающую высокий уровень культурной идентичности людей, однако очень часто С. Хантингтон пишет о цивилизациях как полноценных акторах, которые «реализуют свои экономические интересы» и «навязывают другим странам экономическую политику по собственному усмотрению» [9]. Скорее всего, приписывание этим коллективным акторам ментальных состояний – это метафора, которая, тем не менее, составляет ядро концепции[15]. Вероятно, именно поэтому идея «столкновения цивилизаций», будучи интуитивно ясной, получила распространение в неакадемических кругах.

Коллектив авторов, Обыденное и научное знание об обществе: взаимовлияния и реконфигурации, 2015

Сегодня ученые рассуждают о «кризисе идентичности» для современного человека. Он теряет веру в свою социальную роль, не понимает своего места в мультикультурном глобальном мире. Рост национализма в какой-то степени является реакцией на глобализацию: люди внутренне протестуют против утраты традиционной, привычной национальной и культурной идентичности. С другой стороны, очевидно, что локальные формы идентичности (в том числе национальные) в их традиционном понимании плохо совместимы с информатизацией, развитием мира как глобального информационного пространства. Какие формы идентичности будут востребованы в будущем и к чему приведет «кризис идентичности» – покажет время.

А. И. Филюшкин, История и теория наций и национализма, 2016

1. Выявление психологических механизмов формирования позитивной этнической и культурной идентичности. Необходимо понять и объяснить этническую культуру, ее духовно-философскую сущность, специфические культурные механизмы регуляции сознания и поведения человека, особенности ценностной структуры культуры, типы ее социальной организации, принципы внутри- / внешнегруппового взаимодействия. Представитель данной культуры должен понять нормы и правила своей культуры, что поможет понять причины интолерантности, увидеть, что негативно оцениваемые качества его культуры представителями других культур – это непонятная оборотная сторона очень ценных позитивных качеств. Формирование стойкой и позитивной этнической идентичности является надежным щитом на пути этнической маргинальности и психических расстройств, формирования иррациональной этнической нетерпимости.

С. Трифонова, Этнопсихология и конфликтология, 2013

Очевидно, современные процессы глобализации и модернизации значительно обостряют вопрос цивилизационной самоидентификации России – сохранения ее культурной идентичности в новую информационную эпоху. Единство и целостность России определяются, в первую очередь, национальным языком и национальной культурой. В многонациональной и многоконфессиональной России, открытой глобализационным процессам, вопрос наследования социального опыта, репрезентированного в многообразии культурных традиций, идей, структур и технологий, возникших в результате исторически сложившихся социальных взаимоотношений входящих в ее состав общностей, необходимо прояснять как в теоретическом, так и в практическом отношении. По определению А.Я. Флиера, «социальный опыт является квинтэссенцией содержания культуры сообщества (того содержания, которое накоплено в ходе его истории), продуктом селекции различных технологий удовлетворения человеческих интересов и потребностей» [558, с 359]. С этой точки зрения накопление и трансляция социального опыта в культурологической науке понимается как важнейшая функция культуры. Можно согласиться с известным российским социальным философом и теоретиком культуры, что «во всем многообразии информационного поля человеческой жизни именно социальный опыт является предметом наиболее тщательной и непрерывной интеллектуальной рефлексии в качестве важнейшего средства социальной самоорганизации, самосохранения и социокультурного воспроизводства» [558, с 367].

Ольга Жукова, Избранные работы по философии культуры, 2014

Впрочем, вспомним, что с позиций синергетики Хаос – это не абсолютный беспорядок, а иной порядок, выстроенный по иным правилам, по непривычному и непонятному для нас алгоритму [779; 401]. В таком случае можно говорить о том, что в развитии культуры начинает торжествовать принцип равноправия разных порядков, отход от идеи исключительности, лежащий в основе любой локальной самобытности, и движение в сторону системной толерантности. В принципе тенденция к установлению равноправия разных культурных идентичностей, развивающаяся в культуре в течение последних двух-трех веков, на своем уровне свидетельствует именно об этом [см. об этом также: 145]. Но можно ли предполагать, что с течением времени нормативность и локальная самобытность будут совсем вытеснены из культуры?

А. Я. Флиер, Избранные работы по теории культуры, -1

«Теория культивации» нашла своё продолжение и развитие в трудах последователя Гербнера, голландского учёного МакКуэйла, который поддерживает методологический принцип Гербнера, основывающийся на обосновании культивационной роли телевидения, формирующей общественное мнение и образ жизни современного общества. Он отмечает, что деятельность массовых коммуникаций протекает не стихийно, большую роль в этом процессе играют политические и идеологические факторы, актуализирующиеся в массово-коммуникативном воздействии на аудиторию и исходящие вовсе не из потребностей аудитории. МакКуэйл пишет: «На различных уровнях социальной жизни, от деревни до государства, наблюдается усиление требований, заявляемых от имени культурной автономии или государственной целостности, которым также угрожают тенденции современного развития средств массовой коммуникации. Говоря кратко, институты массовой коммуникации не отражают культуру и условия жизни целевой аудитории и могут оказывать негативное влияние на язык и подрывать культурную идентичность в результате транснациональных потоков содержания»[28].

Т. В. Науменко, Философия массовой коммуникации, 2013

Можно сказать, что цивилизация и культура соподчинены, но цивилизация – особый вид социума или их сообщества, а также особая стадия социального развития человечества, культура же применительно к историческому процессу представляет все исторические виды социума, включая первобытные и современные. В этой связи заслуживает внимания определение цивилизации, предложенное американским социологом С. Хантингтоном. Обобщая его высказывания, можно утверждать следующее: цивилизация с момента своего возникновения есть самая широкая историческая общность культурной идентичности людей.

Е. П. Борзова, Сравнительная культурология. Том 1, 2013

В политологических исследованиях принято связывать прогнозы развития тех или иных политических событий с жизнеспособностью системы. В последние годы также в речах политиков стали встречаться слова: «жизнеспособность» и «устойчивость» общества. По мнению одного из них, политическая система в России стала более жизнеспособной, в большей степени отвечающей интересам граждан, с чем трудно согласиться, не имея перед собой достаточно четкой концепции в виде «морального кодекса строителя новой России». В связи с этим важны доказательства и факты, подтверждающие, что существующая политическая система отвечает интересам граждан, потому как она должна давать каждому из нас ощущение себя жизнеспособным членом этого общества. Жизнеспособным – по ряду основных факторов: стабильности семьи, социального окружения, самостоятельности и самоэффективности, культурной идентичности каждого члена общества, моральных и нравственных ориентиров общества.

А. В. Махнач, Жизнеспособность человека и семьи. Социально-психологическая парадигма, 2016

Теоретические различия в определении нации абстрактны и преувеличены. В них подчеркивается политический аспект организации нации. В общественной и культурной реальности нациями в большей или меньшей степени являются общественные группы, характеризуемые биолого-эмоционально-социальными связями, сходством языка и политической организованностью, культурной идентичностью. При определенной разнице определений нарождается критика нации с точки зрения гражданской идеи.

Зоран Аврамович, Демократия и бомбардировки. Есть ли будущее у демократии?, 2017

То, что сегодня поставлено на карту в связи с процессом глобализации, для многих наций, государств и социально-культурных групп – это культурная идентичность, смысл существования, сохранение статуса в мировом социуме, благополучие и выживание. Проблема выживания стала «ключевым аргументом», оправдывающим непосредственные действия даже тогда, когда создаются новые прецеденты в международных отношениях, дипломатии и способах ведения войны.

В. А. Соснин, Современный терроризм. Социально-психологический анализ, 2008

Очевидный для всех кризис культуры, т. е. кризис культурной идентичности, находит выражение в борьбе двух синтагм: натуралистической и интеллектуалистической (натурализм и интеллектуализм). Первую надо выводить из механического понимания природы, вторую – из спекулятивной концепции познавательного процесса как процесса типического. Современная культура тесно связана с техникой и все более подчиняет силы природы целям общества, облегчая жизнь людей и делая ее комфортной. Основой жизни становятся хозяйственные и материальные интересы. Однако обращение к видимому миру делает положение человека в нем неустойчивым. В таком мире отсутствует забота о человеке. Жизнь человечества представляет собой эпизод лишенного остановки и смысла мирового процесса, в котором теряются человек и человечество.

А. В. Фетисов, Управление культурами, 2010

В ценностно-нормативной модели политической культуры очевидно доминирование традиционализма в российском обществе, которому на протяжении всей его истории были свойственны правовой нигилизм в сочетании с нравственным максимализмом, неразвитость гражданского общества, вследствие чего социальная жизнь сводится к проявлениям государственной власти и культурной идентичности. И для восстановления нормативно-ценностного баланса российского общества, для придания ему импульсов модернизации (в случае их реальной востребованности!) необходима достаточно тонкая и трудоемкая социальная инженерия.

Г. Л. Тульчинский, Российская политическая культура. Особенности и перспективы, 2015

Г.Д. Дмитриев при определении цели поликультурного образования считает, что школа и другие образовательные институты, семья и общественные организации способны создать демократическое государство в России, характеризующееся толерантностью взглядов, суждений людей; признанием и развитием культурного плюрализма в обществе; эффективным участием всех и каждого в принятии решений, касающихся как личной жизни человека, так и жизни общества; справедливостью для всех и каждого; свободой выбора; уважением решений большинства и защитой прав меньшинства; уважением права свободного выбора человеком своих культурных идентичностей [44, с. 34].

М. Г. Заббарова, Теоретико-методологические основы формирования полиэтнической культуры младших подростков, 2016

На социетальном уровне анализа предпосылками терроризма являются те факторы, которые связаны с переходным состоянием сообщества (Moghaddam, 2004; Паин, 2002). Это низкостатусное положение группы, отсутствие надежды на ее социально-экономическое благополучие, разрушение традиционной системы ценностей, аномия. На личностном уровне они приводят к фрустрации, кризису культурной идентичности и относительной депривации.

В. А. Соснин, Психология терроризма и противодействие ему в современном мире, 2016

Одновременно эти институты наряду с тем, что поддерживают передачу культурных норм, еще обеспечивают их культурное развитие, позволяющее проводить политические, экономические и другие общественные изменения, т. е. модернизацию без потери культурной идентичности.

А. В. Фетисов, Теоретические и практические основы социально-культурной политики, 2010