Взаимозависимость

Не следует путать с взаимосвязью и взаимоединством.Взаимозависимость — это состояние взаимной ответственности, зависимости друг от друга кого-либо или чего-либо, связь, в которой ни одна из сторон не может обойтись без другой. Это понятие в корне отличается от «зависимости», так как во взаимозависимых отношениях подразумевается, что все участники эмоционально, экономически, экологически, морально или каким-либо другим образом влияют друг на друга.

Одни люди пропагандируют независимость и самостоятельность как своего рода наивысшее благо, другие с не меньшей активностью выступают за верность своей семье, организации или обществу. Взаимозависимость сплетает воедино обе эти позиции. Два суверенных государства, которые сотрудничают друг с другом, называются взаимозависимыми. Это также можно охарактеризовать как взаимосвязь и уверенность друг в друге в вопросах, по поводу которых заключены соглашения (в социальной, экономической, экологической, политической и других областях).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Глобализация с 1990-х годов подавалась в СМИиК как многосторонняя взаимозависимость в мировом масштабе. Она трактовалась в первую очередь как экономическое явление, которое определяет все прочие аспекты – политико-правовой, идеологический, культурный и т. д. Декларировалось, что глобализация выводит страны на путь экономического роста, повышает объем торговли, ускоряет инновационные процессы, положительно меняет политическую структуру государств, дает возможность свободного перемещения людей, информации и товаров и т. д. Соответственно, мы видели и продолжаем видеть положительные и достаточно навязчивые образы «глобальной перестройки». Активно «пиарился» образ будущего счастливого человечества. В то же время под счастливчиками почти уже нескрываемо подразумеваются лишь вписавшиеся в процесс. Журнал «National Geographic», например, освещает только благоприятные аспекты жизни стран. Картинки счастливой жизни «вползают» в сознание и подсознание людей, усыпляя бдительность и мешая увидеть возможность «неофеодального варварства». Из стран же «третьего мира» мировые СМИиК ненавязчиво формируют образ завидующего и неспособного «правильно» работать населения, к тому же склонного при этом к терроризму (естественно, как к способу выхода протестно-завистливых чувств). Примерами негативных стереотипных представлений могут быть растиражированные представления об особенностях русского этноса (из серии фильмов «Особенности национальной…»).

А. А. Гостев, Глобальная психоманипуляция. Психологические и духовно-нравственные аспекты, 2017

В такой постановке вопроса применительно к Великобритании не было ничего нового: зависимость положения дел в этой стране от положения дел в континентальной Европе и за ее пределами признавалась на островах уже давно. Но тезис о зависимости судьбы американской демократии и самого существования американского народа не от того, кто победит в войне (ответ на этот вопрос был для Ревеша очевиден), а от того, как победители нацизма и фашизма сумеют обустроить мир и что будет происходить в Европе, т. е. тезис о глобальной взаимозависимости, звучал в 1942 году неординарно. Впрочем, это, если принять во внимание тезис о безоговорочном англо-американском лидерстве, была неравновеликая и неравноправная взаимозависимость. Но тем не менее – взаимозависимость.

Э. Я. Баталов, Проблема демократии в американской политической мысли ХХ века

Особую значимость международные институты имеют в процессе обеспечения международной безопасности. Неолиберальная парадигма делает акцент на том, что в современном мире отдельно взятые государства не в состоянии обеспечить собственное выживание и полноценную защиту от угроз, носящих зачастую транснациональный характер. Кроме того, усиливающаяся взаимозависимость государств, связанных торговлей и взаимными инвестициями, сводит к минимуму вероятность агрессивного поведения или военного соперничества. Поэтому классические механизмы поддержания порядка в международной политике – уравновешивание, формирование союзов, поддержание силового равновесия – не отвечают современным условиям, поскольку утрачивают свой рациональный смысл. При этом сторонники неолиберального подхода настаивают на эффективности института «коллективной безопасности», предполагающего, что национальная и международная безопасность неотделимы друг от друга и устранение военной силы из международных отношений может быть обеспечено путем следования транснациональным нормам, которые должны прийти на смену эгоистическим национальным интересам государств как главного императива их внешнеполитического поведения. Кроме того, усиление транснациональных угроз и вызовов (международный терроризм и проблема распространения оружия массового уничтожения, экология и энергетика, демографические и миграционные проблемы, здравоохранение и борьба с эпидемиями и т. д.) приводит к еще большей взаимозависимости государств в сфере безопасности и осознанию того, что они «не могут защитить себя или обеспечить национальную безопасность без помощи других государств» и «решение проблем безопасности невозможно без активного сотрудничества»[33]. Поэтому сообщества коллективной безопасности способны гарантировать устойчивый мир, поддерживая коллективные идентичности и разделяемые ценности, укрепляя транснациональную политическую, экономическую и культурную взаимозависимость, а также содействуя развитию международных структур управления[34].

Алексей Богданов, Международный порядок, 2017

Процесс глобализации, который начал активно развиваться на планете в XX веке, сегодня приобрел необратимый характер. Определение его дает, например, А.Б. Вебер: «глобализация – очень широкое понятие, позволяющее подводить под него разные явления, имеющие то общее, что они достигают глобальных масштабов. В сущности, под глобализацией следует понимать втягивание большей части человечества в единую систему финансово-экономических, общественно-политических и культурных связей на основе новейших средств телекоммуникаций и информационных технологий».[5] Определение глобализации, дают и современные ученые А.Д. Урсул и Г.А. Урсул. С их точки зрения она – «обретение цивилизацией своей социо-природной целостности, как продолжение развертывания «механизма» универсального эволюционизма уже с участием человечества, ставшего планетарным и космическим фактором Большой истории, начавшейся с большого взрыва».[6] В одной из энциклопедий по социологии, составленной коллективом авторов мы встречаем другое определение: «Глобализация – это термин для обозначения ситуации изменения всех сторон жизни общества под влиянием общемировой тенденции к взаимозависимости и открытости, признание растущей взаимозависимости современного мира, главным следствием которой является значительное ослабление государственного суверенитета под напором действий иных субъектов современного мирового процесса (корпорации финансовых институтов, этнических диаспор, религиозных и т. д.)»[7] Сравнивая эти определения, можно сделать вывод, что так или иначе, субъектом процесса глобализации является все человечество, а глобальные процессы определенным образом касаются всех народов в целом, независимо от того к какому государству они относятся. Культура начинает носить глобальный характер.

Е. П. Борзова, Сравнительная культурология. Том 1, 2013

Впервые эта идея зазвучала в работах Платона, однако подлинное развитие она получила в концепции Аристотеля, описывающей идеальное государственное устройство (Кашников, 2004). В основе его понимания справедливости лежит идея о взаимозависимости людей. По его мнению, социальная кооперация, сделавшая возможным разделение труда, облегчает выживание. Представители разного пола объединяются в семьи, семьи в кланы и т. д. Справедливой является общественная структура, способствующая такому объединению. Таким образом, Аристотель подчеркивал в человеке общинное начало и рассматривал справедливость как способ достижения общего блага. Идеи греческих философов проникли в Древний Рим, а оттуда – в европейскую философию.

О. А. Гулевич, Социальная психология справедливости, 2011

Наиболее распространенным оказался утилитаристский подход. Согласно ему, общественное благосостояние определяется благосостоянием отдельно взятых членов общества (И. Бентам, В. Парето, Дж. Хикс, А. Бергсон, П. Самуэльсон, К. Эрроу). В последнее время, и главным образом благодаря работам А. Сена [Sen, 1999; Сен, 1996; 2004], развитие теории благосостояния стали связывать с использованием менее ограниченной по сравнению с утилитаризмом философии, для которой понятия свобода, этические принципы, справедливость, взаимозависимость и взаимодействие индивидуумов являются существенными элементами.

Сборник статей, Социальный либерализм, 2016

При характеристике тенденций изменения в семье мы видим противоречивые оценки: с одной стороны, отмеченный выше распад семьи, с другой стороны – ее, казалось бы, укрепление, спаянность бизнесом, взаимозависимостью и доверием. Здесь возобновляются экономические функции семьи как корпоративного держателя акций, что показывает формальную крепость буржуазной семьи, основанной, помимо личных отношений, на собственности и контракте, сохраняющем ее до тех пор, пока это остается главным. Буржуазность, которая находится под постоянным прицелом критики, является в определенной степени якорем, на котором держится корабль общества. Но этот якорь уже не удерживает общество в целом. Не удерживает потому, что чаще крепость семьи является большей основой успешного бизнеса, чем бизнес основой крепости семьи. Заметим, что здесь, как и всюду, речь пока идет о западном обществе или бизнесмене западного типа. Не в пример ему русский бизнесмен часто не теряет лихости, распущенности, склонности к тратам и своеволию.

В. Г. Федотова, Хорошее общество, -1

Мы живем в исторический период, когда налицо упорная, временами почти отчаянная погоня за ускользающей от общего понимания концепцией мирового порядка. Хаос угрожает нам, а вместе с тем формируется беспрецедентная взаимозависимость: распространение оружия массового уничтожения, дезинтеграция былых государств, последствия хищнического отношения к окружающей среде, сохранение, к великому сожалению, практики геноцида и стремительное внедрение новых технологий угрожают усугубить привычные конфликты, обострить их до степени, превосходящей человеческие возможности и границы разума. Новые способы обработки и передачи информации объединяют регионы как никогда прежде, проецируют местные события на глобальный уровень – но так, что препятствуют их полноценному осмыслению, в то же время требуя от государственных лидеров моментальной реакции, хотя бы в форме лозунгов. Неужели мы вступаем в новый период, когда будущее станут определять силы, не признающие ни ограничений, ни какого-либо порядка вообще?

Генри Киссинджер, Мировой порядок, 2014

Предметом экономического анализа является, следовательно, вся доступная исследователю реальность, принятая в совокупности объектов и явлений, находящихся в тех или иных связях друг с другом, в постоянном движении и развитии. Эти связи весьма разнообразны, они находят свое проявление в отношении части к целому, и наоборот, в равенствах и неравенствах, в явной или неявной соподчиненности, взаимообусловленности и взаимозависимости.

Наталья Ольшевская, Экономический анализ. Шпаргалки, 2009

2.4. Рост экономической мощи и взаимозависимости государств требует все большей политической координации в международной политике и других международных делах, что и предопределяет международное сотрудничество, но в рамках твердого суверенитета, особенно территориального. Как следствие глобализации экономики, средств коммуникаций и т. п. создается так называемый транснациональный мир, различные межправительственные органы и организации – их сейчас более 1 тыс. Ведущие державы, как правило, участвуют на постоянной основе в работе более 100 различных организаций.

А. И. Зубков, Геополитика и проблемы национальной безопасности России, 2004

Попыткой объяснить неизбежность наличия суверенитетов разного ранга можно считать концепцию С. Краснера. Исходя из принципа «делимости» верховенства власти, ученый выделяет международный легальный, вестфальский и внутренний суверенитеты, а также суверенитет взаимозависимости. В результате его научных построений получается, что международный легальный суверенитет выступает взаимным признанием формальной юридической независимости, тогда как вестфальский суверенитет есть «исключение внешних акторов де-юре или де-факто с территории государства», то есть отсутствие альтернативного источника трансляции власти. Внутренний суверенитет – это «легитимность власти внутри политии и предел, до которого эта власть может осуществлять контроль». Суверенитет взаимозависимости означает способность государства контролировать потоки информации, капитала, товаров, идей, людей и прочего через свои границы при взаимодействии с другими государствами в экономической, социальной и политической сферах.

Е. Г. Пономарева, Вывихнутый век. Кто его вправит? Хаос, конфронтация, интеграция, 2016

Право, представляющее собой совокупность воль, рассматривает интересы в разрезе трех плоскостей: личностной, общественной и государственной, учитывая их диалектику и динамику закономерностей их взаимопереходов. Помимо этого, необходимо учитывать и еще одну «динамику взаимопереходов» – права и интереса в их взаимном влиянии друг на друга и взаимозависимости.

А. В. Малько, Законные интересы как правовая категория, 2004

Вместе с тем они схожи стремлением к строгости и определенности используемых понятий и суждений, формированием системы непротиворечивых обоснований своих тезисов. Между ними возникает множество связей, взаимозависимость. Идеология пользуется достижениями науки (правда, нередко стремится их использовать так, чтобы они максимально способствовали достижению ее целей). Наука в той или иной мере оказывает воздействие на формирование идеологии.

С. С. Антюшин, История и философия науки. Учебное пособие для аспирантов юридических специальностей, 2013

На любом уровне и при любой сложности поведения личности существует взаимозависимость между: а) информацией о людях и межличностных отношениях; б) коммуникацией и саморегуляцией поступков человека в процессе общения; в) преобразованиями внутреннего мира самой личности. Поведение человека выступает не только как сложный комплекс видов его социальных деятельностей, с помощью которых опредмечивается окружающая его природа, но и как общение, практическое взаимодействие с людьми в различных социальных структурах.

Лев Куликов, Психология личности в трудах отечественных психологов, 2009

Субъект-субъектные взаимозависимости являются определяющими в понимании природы социальной коммуникации, ее содержания и структуры. Это, разумеется, не значит, что из системы коммуникативных связей выпадает спектр объективных социально-предметных отношений, в которые вступает человек, или предпочтение отдается первичности субъект-субъектных взаимодействий перед субъект-объектными. По отношению к конкретному человеку, как участнику коммуникативного процесса, любые другие субъекты и объекты являются внешними. Поэтому все взаимодействия человека с миром, даже самые первые, осуществляются как бы во внешней форме, то есть направлены на внешние предметы. Эта идея получила дальнейшее развитие в трудах А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурия, А. В. Запорожца, В. П. Зинченко и др. А. Н. Леонтьев, в частности, подчеркивает, что «высшие специфические человеческие психологические процессы могут родиться только во взаимодействии человека с человеком, т. е. как интрапсихологические, и лишь затем начинают выполняться индивидом самостоятельно; при этом некоторые из них утрачивают далее свою исходную внешнюю форму превращаясь в процессы интерпсихологические» [203, с. 97–98].

А. А. Лазаревич, Становление информационного общества. Коммуникационно-эпистемологические и культурно-цивилизованные основания, 2015

В интерпретации В. Малони, Г. Смита и С. Стокера, гражданское общество и государство характеризуются взаимозависимостью и взаимопроникаемостью [338, Р. 803]. Р. Дарендорф отмечает, что гражданских обществ никто не строит, они развиваются самостоятельно, а задача государства состоит в том, чтобы создать для этого соответствующие условия [29, С. 71–74].

С. В. Остроумов, История идеи гражданского общества в англо-американской либеральной политической традиции, 2013

В конце XX – начале XXI вв. стремительно меняется социальный и культурный облик мира. В современном мире взаимосвязи и взаимозависимости людей и целых народов приобретают систематический и полномасштабный характер, который превращается в существенный фактор их жизни и мышления.

А. А. Пронин, Культурология в вопросах и ответах, 2014

Этот вывод, несомненно важный как для системы познания правовой реальности, так и для юридической практики, подтверждается гносеологически и эпистемологически, в процессе анализа развертывания логического как сущности права в контексте его исторического становления. Именно выводы из данного анализа позволяют с научной достоверностью установить факт взаимозависимости правовой реальности с феноменом преступности и определить потенциальные границы их взаимного влияния.

В. И. Карасев, Коррупция как механизм социальной деградации, 2005

Аналитика, направленная в своей рефлексии на феномен идентичности, в своей совокупности указывает на тот факт, что еще в ХХ в. он стал проблемой, о нем стали говорить как о выражающем ключевые характеристики социальной реальности. Это требовало от исследователей разработать эффективную методологию, позволяющую подходить к его анализу с разных теоретических позиций. Более того, Э. Эриксон ввел понятие «кризис идентичности» и вскрыл специфику существующей взаимозависимости между формами идентичности и социальным взаимодействием в структуре индустриально-информационного общества, в котором наблюдается решительный отказ человека от общекультурных универсалий, национальных и традиционных ценностей [1]. В таком ракурсе исследование идентичности становится важнейшей стратегической задачей трансформирующейся миросистемы.

Л. Н. Владыковская, Духовно-нравственные ценности в формировании современного человека, 2011

Однако автономия личности, считал Парсонс, не должна пониматься в плоскостном изображении. Здесь действует именно многомерность, многосложность. Стержневым же компонентом данной многомерности как конкретной воплощаемости аналитически вычленяемой независимости личности и социальной системы друг от друга является взаимопроникновение автономии и взаимозависимости, которое «служит теоретическим базисом для фундаментального и общего феномена автономии индивида, насколько дело касается (автономии от) социальной системы».

Е. М. Бабосов, Человекомерность социальных систем, 2015

1.3. В онтологии ноосферного образования одно из важнейших мест принадлежит гелиобиологическому учению А. Л. Чижевского, согласно которому «солнечная активность оказывает влияние на все сферы Земли и все уровни организации биосферы» [18, с. 296] в соответствии с определенными циклами корреляции солнечных и земных явлений [18, с. 297]. Организованность Вселенной, взаимосвязь и взаимозависимость ее частей проявляется здесь через воздействие солнечной энергии на живые организмы, в том числе на организм (и, как следствие, на поведение) человека. «Земная органическая жизнь, – утверждает Чижевский, – испытывает на себе все эти изменения в энергетических функциях космической среды, так как живое существо по своим физиологическим свойствам является наиболее чувствительным резонатором» [25, с. 323]. Человек – «дитя Солнца» – представляет из себя существо биосоциальное, и поэтому явления его жизни обусловлены воздействием солнечной энергии не только в его биологической экзистенции, но и в социокультурной деятельности, в частности, – в образовательной. Согласно выводам Чижевского, события человеческой жизни подчинены «строжайшим качественным и количественным законам, [которые] управляют их течением …изнутри и извне» [25, с. 326]. Такой синтез космогелиобиологии и социокультурного бытия, взаимодействующих согласно определенным циклам «солнечного возмущения», актуализирован в законе квантитативной компенсации (квантитативно-компенсаторной функции биосферы), согласно которому «количественные соотношения в ходе того или иного явления на очень больших территориях имеют тенденцию к сохранению путем периодических компенсаций, давая в среднем арифметическом одну и ту же постоянную величину, или близкую к ней» [18, с. 297]. В ноосферизме этот закон интерпретирован А. И. Субетто как «закон гомеостатических механизмов Биосферы как суперорганизма, … взаимодействующий с законами Бауэра—Вернадского, в которых отражается способность живых организмов производить негэнтропию в окружающей среде» [18, с. 298].

Коллектив авторов, Ноосферное образование в евразийском пространстве. Том 2. Книга 1, 2010

6) принцип поступательного прогрессивного общественного развития, который реализуется через учение о смене общественно-экономических формаций (в естественных науках это определенные структуры, связанные единством условий образования, сходством состава, взаимозависимостью элементов), основой которых является способ производства, т. е. определенный уровень развития производительных сил и соответствующий ему уровень производственных отношений;

С. А. Давыдов, Социология: конспект лекций, -1

Первоначально эмоциональное заражение как влияние настроения и эмоций одних людей на эмоциональное состояние других рассматривалось в основном как характеристика массовидных явлений, патологическое проявление феномена толпы (Соснин, 2015), но позднее этот механизм стал исследоваться и в межличностных отношениях. В частности, Э. Хэтфилд, Дж. Качиппо и Р. Рэпсон назвали «примитивным эмоциональным заражением» автоматическое подражание и неосознаваемую синхронизацию с другим человеком по выражению лица, голосу, жестам, позе и движениям, которые сближают эмоциональное состояние обоих (Hatfield et al., 1994). Д. Макинтош, Д. Дракмен и Р. Зайонц определяют этот феномен как «социально обусловленный аффект» (McIntosh, Druckman, Zajonc, 1994), который основывается на трех процессах: собственно заражении, взаимном обусловливании поведения и мимикрии. Наконец, некоторые исследователи считают эмоциональное заражение результатом «втягивания», т. е. синхронизации поведения: в ходе межличностного общения микродвижения коммуникантов постепенно согласуются друг с другом по ритму и фазе цикла. Согласно этой модели, совместные переживания формируются как реакция коммуникантов на слаженность, скоординированность их взаимодействия, а не как результат переноса эмоций от одного человека к другому (Kelly, 2003). Наиболее подвержены механизму эмоционального заражения индивиды, высоко оценивающие взаимозависимость между собой и окружающими и с развитой способностью к идентификации чувств других людей по их мимике. По-видимому, хорошими «передатчиками» эмоциональных состояний в террористической группе являются те, кто обладает хорошо развитыми навыками невербального общения, кто способен чувствовать или выражать сильные эмоции и кто относительно нечувствителен к тем членам группы, которые испытывают чувства, несовместимые с их собственными (Hatfield et al., 1994).

В. А. Соснин, Психология терроризма и противодействие ему в современном мире, 2016

Свойства системы несводимы к сумме свойств составляющих ее элементов. И свойства элементов не выводятся из свойств целого. Здесь гораздо более сложные и тонкие взаимосвязи и взаимозависимости, обусловленные строгой иерархией элементов, их свойствами и функциями. Когда социолог рассматривает общество, он имеет в виду не отдельных индивидов, а совокупность связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу.

Коллектив авторов, Социология, 2010