Неточные совпадения
Когда же тот умер, ходил за оставшимся в
живых старым и расслабленным отцом умершего товарища (который содержал и кормил своего отца своими трудами
чуть не с тринадцатилетнего возраста), поместил, наконец, этого старика в больницу, и когда тот тоже умер, похоронил его.
— Оставим этот разговор, — сказал Райский, — а то опять оба на стену полезем,
чуть не до драки. Я не понимаю твоих карт, и ты вправе назвать меня невеждой. Не суйся же и ты судить и рядить о красоте. Всякий по-своему наслаждается и картиной, и статуей, и
живой красотой женщины: твой Иван Петрович так, я иначе, а ты никак, — ну, и при тебе!
— Будьте спокойны: в один секунд…
Чуть ежели что — я
живой ногой… А Данила неспроста приехал, я уж по его косым глазам вижу… Ей-богу!.. Ох-хо-хо!..
Сразу от огня вечерний мрак мне показался темнее, чем он был на самом деле, но через минуту глаза мои привыкли, и я стал различать тропинку. Луна только что нарождалась. Тяжелые тучи быстро неслись по небу и поминутно закрывали ее собой. Казалось, луна бежала им навстречу и точно проходила сквозь них. Все
живое кругом притихло; в траве
чуть слышно стрекотали кузнечики.
Катерина Васильевна была очень одушевлена. Грусти — никаких следов; задумчивость заменилась восторгом. Она с энтузиазмом рассказывала Бьюмонту, — а ведь уж рассказывала отцу, но от одного раза не унялась, о том, что видела поутру, и не было конца ее рассказу; да, теперь ее сердце было полно:
живое дело найдено! Бьюмонт слушал внимательно; но разве можно слушать так? и она
чуть не с гневом сказала...
Княжна была
живою и
чуть ли не единственною связью множества родственников во всех семи восходящих и нисходящих коленах. Около нее собирались в большие праздники все ближние; она мирила ссорившихся, сближала отдалявшихся, ее все уважали, и она заслуживала это. С ее смертью родственные семьи распались, потеряли свое средоточие, забыли друг друга.
— Ты что там подлости на стенах читаешь! — крикнула на меня матушка, — мать живьем
чуть не съели, а он вон что делает! Агашка! Агашка! Да растолкай ты ее! ишь, шутовка, дрыхнет! Ах, эти хамки! теперь ее
живую сожри, она и не услышит!
А вот с этого Антиноя. Это наш непревзойденный учитель гимнастики, знаменитый танцор и конькобежец, старший брат другого прекрасного гимнаста и ныне здравствующего известного хирурга Петра Ивановича Постникова, тогда еще
чуть ли не гимназиста или студента первых курсов. Он остановился под холодным душем, изгибался, повертывался мраморным телом ожившего греческого полубога, играя изящными мускулами,
живая рельефная сеть которых переливалась на широкой спине под тонкой талией.
И даже более: довольно долго после этого самая идея власти, стихийной и не подлежащей критике, продолжала стоять в моем уме,
чуть тронутая где-то в глубине сознания, как личинка трогает под землей корень еще
живого растения. Но с этого вечера у меня уже были предметы первой «политической» антипатии. Это был министр Толстой и, главное, — Катков, из-за которых мне стал недоступен университет и предстоит изучать ненавистную математику…
— Святыми бывают после смерти, когда чудеса явятся, а
живых подвижников видывала… Удостоилась видеть схимника Паисия, который спасался на горе Нудихе. Я тогда в скитах жила… Ну, в лесу его и встретила: прошел от меня этак будет как через улицу. Борода уж не седая, а совсем желтая, глаза опущены, — идет и молитву творит. Потом уж он в затвор сел и не показывался никому до самой смерти… Как я его увидела, так со страху
чуть не умерла.
Трапезник Павел, худой черноволосый туляк, завидев выезжавший из господского дома экипаж, ударил во вся, — он звонил отлично, с замиравшими переходами, когда колокола
чуть гудели, и громкими трелями, от которых дрожала, как
живая, вся деревянная колокольня.
— Да кто лечит? Сулима наш прописывает. Вот сейчас перед вашим приходом
чуть с ним не подралась: рецепт прописал, да смотрю, свои осматки с ног скидает, а его новые сапожки надевает. Вам, говорит, пока вы больны, выходить некуда. А он молчит. Ну что же это такое: последние сапожонки, и то у
живого еще с ног волокут! Ведь это ж аспиды, а не люди.
И самый воздух —
чуть розовый, и все пропитано нежной солнечной кровью, все —
живое:
живые и все до одного улыбаются — люди.
Разносчик, идя по улице с лоханью на голове и поворачиваясь во все стороны, кричал: «Лососина, рыба
живая!», а другой, шедший по тротуару, залился, как бы вперебой ему, звончайшим тенором: «Огурчики зеленые!» Все это было так знакомо и так противно, что Калинович от досады плюнул и
чуть не попал на шляпу проходившему мимо чиновнику.
Чуть лишь полчище готово,
Вмиг солдаты оживут, —
Воплощал в
живое слово
У станка безмолвный труд…
Тарантас встряхнулся, заболтал колокольчик, лошадиные спины заскакали
живее. Между тем на небе, казалось, действительно что-то надумано. На горизонте все потемнело, солнце низко купалось в тучах, красное,
чуть видное, зенит угасал, и туманы взбирались все смелее и выше. Шептали березы, шуршали тощие хлеба, где-то в листве каркала одинокая ворона.
Софья Николавна, уже с неделю прогостившая в семействе своего мужа и сестер, обрадовалась Чичаговым, как светлому празднику; пахнуло на нее свежим воздухом, отдохнули ее душа и
живой ум, и она проговорила с друзьями
чуть не до полночи.
— Пан-ымаешь, вниз головой со скалы, в кусты нырнул, загремел по камням, сам, сам слышал… Меня за него
чуть под суд не отдали… Приказано было мне достать его
живым или мертвым… Мы и мертвого не нашли… Знаем, что убился, пробовал спускаться, тело искать, нельзя спускаться, обрыв, а внизу глубина, дна не видно… Так и написали в рапорте, что убился в бездонной пропасти…
Чуть под суд не отдали.
Записался в запорожцы, уморил с горя красную девицу, с которой был помолвлен, терпел нападки от своих братьев казаков за то, что миловал жен и детей, не увечил безоружных, не жег для забавы дома, когда в них не было вражеской засады, — и
чуть было меня не зарыли
живого в землю с одним нахалом казаком, которого за насмешки я хватил неловко по голове нагайкою… да, к счастию, он отдохнул.
О прибрежные камни равномерно и глухо бьет волна; море — всё в
живых белых пятнах, словно бесчисленные стаи птиц опустились на его синюю равнину, все они плывут в одном направлении, исчезают, ныряя в глубину, снова являются и звенят
чуть слышно.
«Предприниматели» вздрогнули и остановились. Кругом их уже была темная ночь: вдали то затихал, то снова раскатывался грохот разъезжавшегося по домам города; на небе изредка проскакивали
чуть заметные звезды; на длинном, пустом, по-видимому, взвозе не было заметно ни души
живой.
Когда зрители уселись и простыни раздвинулись, в раме, обтянутой марлей, взорам предстали три фигуры
живой картины, в значении которых не было возможности сомневаться: Любинька стояла с большим, подымающимся с полу черным крестом и в легком белом платье; близ нее, опираясь на якорь, Лина в зеленом платье смотрела на небо, а восьмилетний Петруша в красной рубашке с прелестными крыльями, вероятно, позаимствованными у белого гуся, и с колчаном за плечами целился из лука
чуть ли не на нас.
Ведь мы до того дошли, что настоящую «
живую жизнь»
чуть не считаем за труд, почти что за службу, и все мы про себя согласны, что по книжке лучше.
Так мне мерещилось, когда я сидел в тот вечер у себя дома, едва
живой от душевной боли. Никогда я не выносил еще столько страдания и раскаяния; но разве могло быть хоть какое-либо сомнение, когда я выбегал из квартиры, что я не возвращусь с полдороги домой? Никогда больше я не встречал Лизу и ничего не слыхал о ней. Прибавлю тоже, что я надолго остался доволен фразой о пользе от оскорбления и ненависти, несмотря на то что сам
чуть не заболел тогда от тоски.
Но, оправясь с указами власти и с ее посланными, Плодомасову оставалось оправиться с
живою силою молодой жены. Это оказалось всего труднее… Силком связанную боярышню обвенчали; но
чуть ей после венчания распустили белые локотки ее, она легкою векшею прыгнула на окно и крякнула...
Все эти
живые и занимательные истории имели тогда для меня полную вероятность, и их густое, образное содержание до такой степени переполняло мою фантазию, что я сам был
чуть ли не духовидцем.
Матрена. Э,
живая душа! Чего там,
чуть душа держится. А куда его деть-то? Поди, понеси в воспитательный, — все одно помрет, а помолвка пойдет, сейчас расславят, и сядет у нас девка на руках.
Но гроб не шелохнулся. Хоть бы какой-нибудь звук, какое-нибудь
живое существо, даже сверчок отозвался в углу!
Чуть только слышался легкий треск какой-нибудь отдаленной свечки или слабый, слегка хлопнувший звук восковой капли, падавшей на пол.
А
чуть что-нибудь заденет его за
живое, — он совсем меняется, и лезут ему в голову сами собою «либеральные мысли».
— Ох, Семенушка, и подумать-то страшно, — дрожащим голосом,
чуть не со слезами промолвил Василий Борисыч. — Нешто, ты думаешь, спустит он, хоша и женюсь на Прасковье? Он ее, поди, за первостатейного какого-нибудь прочит… Все дело испорчу ему, замыслы нарушу…
Живого в землю закопает. Сам говоришь, что зверь, медведь…
Чуть двигающийся столетний старичок, с слезящимися глазами, шамкает только одни и одни три слова: любите друг друга! В таком человеке существование животное
чуть брезжится, оно всё съедено новым отношением к миру, новым
живым существом, не умещающимся уже в существовании плотского человека.
— Пошел!.. Пошел
живее! Поворачивай! —
чуть не задыхаясь, толкала она своего возницу — и тот, в надежде на хорошую выручку, со всеусердием стал хлестать свою лошадь.
Очень интересно в этом шипенье и клокотанье ловить
чуть слышные
живые голоса.
Не могла она не остановиться и не оглядеть Калерии. Ничего не было ни в ее «мундире», ни в ее позе раздражающего, но всю ее поводило от этой «хлыстовской богородицы». Не верила она ни в ее святость, ни в ее знания, ни во что! Эта «черничка» торчит тут как
живой укор. С ней надо объясняться, выставлять себя
чуть не мошенницей, просить отсрочить возврат денег или клянчить: не поделится ли та с нею после того, как они с матерью уже похозяйничали на ее счет.
Вопрос очень специальный и неинтересный для беседы людей непосвященных, но
чуть к нему коснулся художественный гений Берлинского, — произошло чудо, напоминающее вмале источение воды из камня в пустыне. Крылатый Пегас-импровизатор ударил звонким копытом, и из сухой скучной материи полилась сага —
живая, сочная и полная преинтересных положений, над которыми люди в свое время задумывались, улыбались и даже, может быть, плакали, а во всяком случае тех, кого это сказание касается, прославили.
В таком человеке существование животное
чуть брезжится, — оно всё съедено новым отношением к миру, новым
живым существом, неумещающимся уже в существовании плотского человека.
Посудили, порядили и так решили: не быть Анютке
живой — зарезать. Известно, зарезать невинного младенца страшно, за такое дело нешто пьяный возьмется или угорелый. Может, с час спорили, кому убивать, друг дружку нанимали,
чуть не подрались опять и — никто не согласен; тогда и бросили жребий. Леснику досталось. Выпил он еще полный стакан, крякнул и пошел в сени за топором.
Домашний очаг получил для него вдруг небывалую притягательную прелесть. Видя ту нежную заботливость, то постоянное внимание, которыми он окружал свою жену, последняя, конечно, искренно простила ему происшествие, которое
чуть было не разрушило их жизнь, восстановленную властью будущего
живого существа, одинаково дорогого для обоих, дорогого еще прежде появления его на свет.
Узнать человека, заронившего в сердце чувство любви, узнать
чуть ли не на мгновенье и потерять его навсегда, потерять не мертвого, а
живого, знать, что он живет, что его любит другая, что он, может быть, сам любит, и жить… жить…
«О Господи, народ-то чтò зверь, где же
живому быть!» слышалось в толпе. «И малый-то молодой… должно из купцов, то-то народ!., сказывают не тот… как же не тот… О Господи!.. Другого избили, говорят,
чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится…», говорили теперь те же люди, с болезненно-жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленною длинною, тонкою шеей.
Отчетливо, словно во сне, представилось мне и то, как они суетятся около повозок, кричат по-своему на лошадей, теснятся и топочут на мостах, грохочут по их
живым доскам…
чуть ли не голоса их услышал, так это ясно все представилось!