Неточные совпадения
Но ее Колумб, вместо живых и страстных идеалов правды, добра, любви,
человеческого развития и совершенствования, показывает ей только ряд могил, готовых поглотить все, чем жило
общество до сих пор.
Незаметно, чтоб общественные и частные добродетели свободно истекали из светлого
человеческого начала, безусловную прелесть которого
общество должно чувствовать непрестанно и непрестанно чувствовать тоже и потребность наслаждаться им.
«Отошлите это в ученое
общество, в академию, — говорите вы, — а беседуя с людьми всякого образования, пишите иначе. Давайте нам чудес, поэзии, огня, жизни и красок!» Чудес, поэзии! Я сказал, что их нет, этих чудес: путешествия утратили чудесный характер. Я не сражался со львами и тиграми, не пробовал
человеческого мяса. Все подходит под какой-то прозаический уровень.
То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для
общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, т. е. вне всех условий естественной и нравственной жизни
человеческой.
Универсализм Гегеля, Маркса, Дюргейма, Шпанна и др., признающий примат
общества над
человеческой личностью, есть ложный универсализм и основан на логике реализма понятий, для которой общее реальнее индивидуального.
Извне, из объекта
человеческая личность есть лишь малая часть
общества, изнутри, из субъекта
общество есть часть
человеческой личности, ее социальная сторона, подобно тому, как космос есть часть
человеческой личности, как малой вселенной, заключающей в себе все.
Организация более справедливого и благостного
общества не есть цель, есть лишь средство для достойного
человеческого существования.
Свобода
человеческой личности не может быть дана
обществом и не может по своему истоку и признаку зависеть от него — она принадлежит человеку, как духовному существу.
Но реальность «мы» нисколько не дает права признавать примат
общества над
человеческой личностью.
Противоречивость марксизма отчасти связана с тем, что он есть не только борьба против капиталистической индустрии, но и жертва его, жертва той власти экономики над
человеческой жизнью, которую мы видим в
обществах XIX и XX века.
Эта метафизика основана на примате
общества над
человеческой личностью, хотя и при предположении, что человек может от этого примата только выиграть.
Подавленность всех других сфер
человеческой деятельности бросала образованную часть
общества в книжный мир, и в нем одном действительно совершался, глухо и полусловами, протест против николаевского гнета, тот протест, который мы услышали открытее и громче на другой день после его смерти.
Зато он до семидесяти пяти лет был здоров, как молодой человек, являлся на всех больших балах и обедах, на всех торжественных собраниях и годовых актах — все равно каких: агрономических или медицинских, страхового от огня
общества или
общества естествоиспытателей… да, сверх того, зато же, может, сохранил до старости долю
человеческого сердца и некоторую теплоту.
Припомните: разве история не была многократно свидетельницей мрачных и жестоких эпох, когда
общество, гонимое паникой, перестает верить в освежающую силу знания и ищет спасения в невежестве? Когда мысль
человеческая осуждается на бездействие, а действительное знание заменяется массою бесполезностей, которые отдают жизнь в жертву неосмысленности; когда идеалы меркнут, а на верования и убеждения налагается безусловный запрет?.. Где ручательство, что подобные эпохи не могут повториться и впредь?
Скажу более радикально: всякое до сих пор бывшее организованное и организующееся
общество враждебно свободе и склонно отрицать
человеческую личность.
Мои мысли о несотворенной свободе, о Божьей нужде в
человеческом творчестве, об объективации, о верховенстве личности и ее трагическом конфликте с миропорядком и
обществом отпугивали и плохо понимались.
«Во мне развивалась какая-то дикая, бешеная, фанатическая любовь к свободе и независимости
человеческой личности, которая возможна только при
обществе, основанном на правде и доблести…
Он боролся за человека против власти
общества над
человеческими чувствами.
Его восстание против капитализма основано было на том, что в капиталистическом
обществе происходит отчуждение
человеческой природы рабочего, обесчеловечение, овеществление его.
Католический разрыв церковного
общества на две части сказался еще в том, что мир был лишен священного писания как непосредственного источника религиозной жизни и духовенство стало между Евангелием и душами
человеческими.
Человечество, как бы предоставленное самому себе в делах этого мира, в историческом творчестве культуры и общественности, беспомощно строило свою антропологию, свое
человеческое учение об
обществе и о пути истории.
В святых происходило индивидуальное обожение
человеческой природы; это обожение должно начаться в истории, чтобы привести мир к
обществу святых — благому результату мировой истории.
У нас, как известно, каторжные работы сопряжены с поселением в Сибири навсегда; приговоренный к каторге удаляется из нормальной
человеческой среды без надежды когда-либо вернуться в нее и таким образом как бы умирает для того
общества, в котором он родился и вырос.
Понеже добродетель есть вершина деяний
человеческих, то исполнение ее ничем не долженствует быть препинаемо. Небреги обычаев и нравов, небреги закона гражданского и священного, столь святыя в
обществе вещи, буде исполнение оных отлучает тебя от добродетели. Не дерзай николи нарушения ее прикрывати робостию благоразумия. Благоденствен без нее будешь во внешности, но блажен николи.
С точки зрения общего, естественного
человеческого права, каждому члену
общества вверяется забота о постоянном совершенствовании существующих постановлений и об уничтожении тех, которые стали вредны или ненужны.
Я мог бы привести здесь примеры изумительнейшей выносливости, но воздерживаюсь от этого, зная, что частные случаи очень мало доказывают. Общее настроение
общества и масс — вот главное, что меня занимает, и это главное свидетельствует вполне убедительно, что мелочи управляют и будут управлять миром до тех пор, пока
человеческое сознание не вступит в свои права и не научится различать терзающие мелочи от баттенберговских.
И ежели раз
общество добилось этого признания, то нужно, чтоб оно держалось за него крепко и помнило всеминутно, что, чем шире прольется в жизнь струя «
человеческого», тем светлее, счастливее, благодатнее будет литься существование самого
общества.
Ужасно подумать, что возможны
общества, возможны времена, в которых только проповедь надругательства над
человеческим образом пользуется правом гражданственности.
Как жалок, напротив, кто не умеет и боится быть с собою, кто бежит от самого себя и всюду ищет
общества, чуждого ума и духа…» Подумаешь, мыслитель какой-нибудь открывает новые законы строения мира или бытия
человеческого, а то просто влюбленный!
Платон, Руссо, Фурье, колонны из алюминия — всё это годится разве для воробьев, а не для
общества человеческого.
На востоке идея является в своей чистой бесконечности, как безусловная субстанция в себе, an sich, безо всякой формы, безо всякого определения, поглощающая и подавляющая все конечное,
человеческое; поэтому единственная форма
общества здесь есть теократия, в которой человек безусловно подчинен божеству…
Дело совсем не в поимке так называемых упразднителей
общества, — гремели мы, которые как ни опасны, но представляют, в сущности, лишь слепое орудие в руках ловких людей, а в том, чтобы самую мысль, мысль, мысль
человеческую окончательно упразднить.
8-го ноября. В день святых и небесных сил воеводы и архистратига Михаила прислан мне пребольшущий нос, дабы не токмо об учреждении
общества трезвости не злоумышлял, но и проповедовать о сем не смел, имея в виду и сие, и оное, и всякое, и овакое, опричь единой пользы
человеческой… Да не полно ли мне, наконец, все это писать? Довольно сплошной срам-то свой все записывать!
Содержание письма очень удивило Анну: в нем писали, что комитету
общества стало известно, что мисс Анна служит на таких условиях, которые, во-первых, унизительны для
человеческого достоинства своей неопределенностью, а во-вторых, понижают общий уровень вознаграждения.
Католический катехизис говорит: L’église est la société de fidèles établie par notre Seigneur Jésus-Christ, répandue sur toute la terre et soumise à l’autorité des pasteurs légitimes, principalement notre Saint Père — le Pape, [Церковь есть
общество верующих, основанное господом нашим Иисусом Христом, распространенное по всей земле и подчиненное власти законных пастырей и святого нашего отца — папы.] подразумевая под pasteurs légitimes
человеческое учреждение, имеющее во главе своей папу и составленное из известных, связанных между собой известной организацией лиц.
Люди эти утверждают, что улучшение жизни
человеческой происходит не вследствие внутренних усилий отдельных людей сознания, уяснения и исповедания истины, а вследствие постепенного изменения общих внешних условий жизни, и что потому силы каждого отдельного человека должны быть направлены не на сознание и уяснение себе и исповедание истины, а на постепенное изменение в полезном для человечества направлении общих внешних условий жизни, всякое же исповедание отдельным человеком истины, несогласной с существующим порядком, не только не полезно, но вредно, потому что вызывает со стороны власти стеснения, мешающие этим отдельным людям продолжать их полезную для служения
обществу деятельность.
Люди насилующие, т. е. участвующие в управлении, и люди, пользующиеся насилием, т. е. богатые, не представляют уже теперь из себя, как это было прежде, цвета
общества и тот идеал
человеческого благополучия и величия, к которому стремились прежде все насилуемые.
Как чиновник вы имеете своего начальника в лице вашего достоуважаемого директора, но как член
общества и дворянин вы всегда в праве рассчитывать на… содействие предводителя дворянства в вопросах, касающихся вашей чести, вашего
человеческого и дворянского достоинства.
Чувствуя себя на каждом шагу под угрозой мероприятий, большею частию направленных противу невиннейших поползновений
человеческого естества,
общество утратило веру в свои творческие силы и поникло под игом постыдного равнодушия к собственным интересам.
Вот, думалось мне, сижу я глухой и ненастной зимней ночью в ветхом доме, среди деревни, затерявшейся в лесах и сугробах, в сотнях верст от городской жизни, от
общества, от женского смеха, от
человеческого разговора…
Пока эти понятия не выгнаны из
общества, пока полная гармония идей и потребностей природы не восстановлена в
человеческом существе, до тех пор подобные сделки неизбежны.
Она возмужала, в ней проснулись другие желания, более реальные; не зная иного поприща, кроме семьи, иного мира, кроме того, какой сложился для нее в
обществе ее городка, она, разумеется, и начинает сознавать из всех
человеческих стремлений то, которое всего неизбежнее и всего ближе к ней, — стремление любви и преданности.
Обнимая собой сполна весь цикл
человеческих отношений, они оживляют мысль и деятельность не только отдельных индивидуумов, но и целого
общества.
Но несправедливо так ограничивать поле искусства, если под «произведениями искусства» понимаются «предметы, производимые человеком под преобладающим влиянием его стремления к прекрасному» — есть такая степень развития эстетического чувства в народе, или, вернее оказать, в кругу высшего
общества, когда под преобладающим влиянием этого стремления замышляются и исполняются почти все предметы
человеческой производительности: вещи, нужные для удобства домашней жизни (мебель, посуда, убранство дома), платье, сады и т. п.
Очень часто мы отправляемся в
общество, на гулянье вовсе не за тем, чтобы любоваться
человеческою красотою, не за тем, чтобы наблюдать характеры, следить за драмою жизни; отправляемся с заботами в голове, с замкнутым для впечатлений сердцем.
То внутреннее содержание, от которого зависит то или другое устройство
обществ, те открытия и изобретения
человеческого ума, которые так резко определяют характер того или другого периода истории человечества, совершенно закрыты для него.
— Homo sum, nihil humanum mihi alienum est, [Я человек, и ничто
человеческое мне не чуждо (лат.).] — с улыбкой прибавил батюшка. — Есть известные потребности, в удовлетворении которых не хочется отказать себе; подрастают дети, которым хочется дать приличное образование, чтобы из них впоследствии вышли полезные члены
общества, — вот вам и целый circulus vitiosus, [Порочный круг (лат.).] из которого не можешь никак вырваться и который с каждым годом затягивает все сильней и сильней.
Монархиня знала
человеческое сердце и тайну гражданских
обществ; знала, что самые легкие отличия производят дела важные; знала, что все государственные степени, возвышаясь одна перед другою, должны иметь некоторую связь; и таким образом, Дворянин уже подает руку Именитому Гражданину, который, переходя, наконец, в сан Благородных, оставляет за собою лестницу для других, ему подобных.
Эта деятельность с колоссальною целью пересоздать
общество человеческое, пересоздать самого человека, возвратить его богу и через него всю природу, опираемая на божественное основание евангелия, волновала юношескую душу; он увидел, что нашел свое призвание, заглушил все страсти, питал одну, поклялся сделать из души своей храм Христу, то есть храм человечеству, участвовать в апостольском послании христиан — и сдержал слово.
«Церковь есть
общество верующих, основанное господом нашим Иисусом Христом, распространенное по всей земле и подчиненное власти законных пастырей и святого нашего отца — папы», подразумевая под законными пастырями
человеческое учреждение, имеющее во главе своем папу и составленное из известных, связанных между собой известной организацией лиц.